Было нечто необычное в этом маленьком сборище, как-то тихо они себя вели и настороженно. И тут он увидел велосипед, стоявший в нескольких шагах от ребят вверх колесами на сиденье и руле. Серебристо-серый, новенький, но уже изрядно помятый.

Это же велосипед Кэт.

Он пересек лужайку и остановился на улице, пропуская машину. Приблизившись, он услышал подбадривающий женский голос и вопрос встревоженного мальчишки:

— Ты в порядке, Кэт? Я не хотел, чтобы ты упала.

Ребята молча расступились. Кэт сидела на асфальтовой дорожке с ободранными коленками и с подозрительно сверкающими глазами, прижимая левую руку к груди. Увидев его, она попыталась улыбнуться, но ее губы искривились, будто она готова расплакаться.

— Хэй, Тед, — испуганно поприветствовала она его.

— Кэт! — Он присел на корточки рядом с ней, оглядел ее окровавленные коленки и руку, бросил взгляд на виноватый во всем велосипед и укоряюще покачал головой.

— Тебе, похоже, подрезали крылышки, а?

— Я делала это сто раз без всяких проблем, — попыталась она защищаться. — Меня просто отвлекли. — Девочка обиженно взглянула на мальчишку, который только что извинялся перед ней.

— Помочь тебе добраться до дома? — Его удивило спокойствие собственного голоса, хотя он совершенно не чувствовал себя спокойным. Ему пришлось испытать немало физической боли, но боль ребенка показалась ему несравнимо страшнее.

— Я дойду сама, — виновато заверила она. — Только возьмите мой велик.

Он выпрямился одновременно с женщиной, успокаивающей Кэт.

— Вы друг Дорис, — сказала она. — Я позвонила ей, но мне ответили, что все уже ушли домой. Передайте, что я очень сожалею. Сколько раз мы говорили детям не ездить по этой стенке, но разве они послушают!

— Да не волнуйтесь вы так. — Он помог девочке подняться на ноги, стряхнуть грязь с ее одежды. — Кэт знает, что делает. Она просто решила рискнуть. Так, ребенок?

Озорница наградила его улыбкой.

— Видели бы вы меня, Тед. Это должен был быть мой лучший прыжок. Я собиралась взлететь.

— Пока что ты здорово приземлилась.

Улыбка быстро исчезла с ее лица.

— Боюсь, что так. Миссис Салли, извините меня. Я больше не буду, обещаю. Тед, пойдемте домой.

Прихватив велосипед, он перевел девочку через улицу. Она все еще опасливо придерживала левую руку и прихрамывала, щадя сначала одну ногу, потом другую. Когда они обошли его машину, она замедлила шаг и тихо спросила:

— Они смотрят на нас?

Оглянувшись, он убедился, что ребята уже разобрали свои велосипеды и разъезжаются.

— Нет, они теперь по сторонам не смотрят.

Ее плечи как-то сразу осели, и она жалобно попросила:

— Помогите мне.

Бросив велосипед на траву, мужчина подхватил Кэт на руки и понес через лужайку на веранду. Но когда он посадил ее на кресло, она не отпустила его. Здоровой рукой девочка обхватила его шею и уткнулась лицом в рубашку.

— Очень болит рука, Тед, — прошептала она, и он почувствовал сквозь рубашку ее слезы.

— Я догадался, милая.

— Боюсь, она сломана.

И он боялся этого.

— Мама сойдет с ума.

Он опустился на колени рядом с креслом.

— Она еще порадуется, что ты не сломала ногу и не приземлилась на голову, — попытался он утешить ее, во все же согласился с ней. — Ну, рассердится, конечно, что ты делала то, что тебе не разрешали, но очень-то уж не прогневается.

— Ой, Тед, как больно!

Какое-то время он просто придерживал ее. Давненько уже, чуть ли не целую жизнь, не утешал он никого и почти забыл, как это делается. Почувствовал, как всхлипывания сотрясают худенькое тельце, он еще сильнее прижал ее к себе, поглаживая по волосам и спине.

— Что-то ты рано, Тед, — послышался со ступенек мягкий и довольный голос Дорис. Но как только она заметила необычность их поз, ее радость сменила озабоченность.

— Что случилось, Кэтти?

Девочка сразу же оставила его ради материнского утешения. Вполне естественная реакция, успокоил он себя, поднимаясь на ноги. В объятиях Дорис и для него тоже виделось самое лучшее и надежное убежище от болей и тревог.

— Извини, мам, — захныкала Кэт. — Я не хотела, правда, не хотела. И ты мне говорила не делать этого, и миссис Салли. Но это же так здорово, а Майк сказал, что я не могу… Ой, мамочка, я сломала руку. — Уткнувшись лицом в грудь матери, она заплакала еще сильнее.

Обнимая дочь, Дорис поймала взгляд Теда.

— Ты знаешь, что случилось?

— Представь себе юную циркачку на велосипеде во дворе Кларков.

Воображение матери сразу же воспроизвело картину происшедшего, и она помрачнела.

— Ну, милочка, я же тебе говорила… — Вздохнув, она чуть отстранилась от дочки. — Кроме руки, еще где-нибудь болит?

— Посмотри на ее коленки, — сказал Тед, опередив ответ девочки. — Ну и ее гордость пострадала. Лучше, наверное, отвезти ее в травматологическое отделение.

Глаза Дорис потемнели от тревоги.

— Ты думаешь, ее рука?..

Он кивнул.

— Дай мне ключи — я поведу, а ты сядешь с Кэт.

Хотя движение на территории базы было еще оживленным, большинство машин двигалось во встречном направлении. Когда они подъехали к отделению скорой помощи Военно-морского госпиталя, у Кэт уже высохли слезы, но она все еще была подавлена, и мать помогла ей вылезти из машины. Боль не отпускала, и Теду пришлось внести беднягу в здание.

Дорис пошла в регистратуру, а он присел с девочкой в приемной.

— Тед, — обратилась она к нему, прислонив голову к его руке, — почему у вас нет детей?

Все из-за твоего отца, беззвучно ответил он. Если бы Дорис была моей, у нас уже была бы дюжина ребятишек. И из-за Дорис. Я не мог заполучить ее, а других мне не надо.

Но если бы он завоевал Дорис десять лет назад, если бы он отговорил ее от замужества с Грегом, тогда не было бы на свете этого ребенка. Кэт вполне стоила десяти лет одиночества.

— Просто их у меня никогда не было.

— Вы не хотите иметь детей?

— Конечно, хочу. Но сначала не мешало бы найти для них мать.

— Разве у вас не было подружек?

Он устроил ее поудобнее и обнял за плечи.

— Ну, почему же? Были у меня подружки.

— Так почему вы не женились на одной из них и не завели детей?

— Потому что не хотел жениться ни на одной.

— Вы не были влюблены?

— А что говорит твоя мама, когда ты задаешь нескромные вопросы? — обратился он к девочке, имитируя интонацию Дорис. — Не слишком ли мы любопытны?

Кэт хихикнула.

— Это мне намек не лезть не в свое дело и переменить тему, верно? — Она приподняла руку, осмотрела ее и веселость сменилась кислой гримасой.

— Вы думаете, мне наложат гипс?

— Не знаю, милая. Может, дело обойдется шиной.

— Я хочу гипс. Настоящий твердый гипс. Тогда я смогу врезать им этому дуралею Майку. Это он виноват в том, что я упала.

Тед подавил улыбку. Ее намерение пришлось ему по душе — именно это он сделал бы, если бы был в ее возрасте. Но сейчас-то он уже не мальчик и не должен позволять ей думать, что такое в порядке вещей, если даже этот дуралей Майк и заслуживает наказания.

— Может, все и произошло из-за этого негодника, но больше всех виновата ты сама, детка, раз уж делала то, что не полагается. И даже если на твою руку наложат гипс, тебе не следует дубасить им людей.

— Даже Майка?

Тут уж Тед не удержался от смеха — такое разочарование прозвучало в ее голосе.

— Да, Кэтти, даже Майка.

В ожидании медсестры Дорис стояла у окошка регистратуры и наблюдала за дочерью и Тедом. От одного их вида ей сделалось больно. Кэт прильнула к нему бочком, а он прижимал ее к себе и нежно поглаживал по волосам. Они выглядели так, как и положено любому отцу и его дочурке.

Как только Тед не догадывается? — в отчаянии думала она. Он вглядывается в лицо Кэт — вот так, как он делает как раз сейчас, — и не видит в ней себя. Как он может реагировать на нее так естественно и не чувствовать своего родства?

Они так страстно предавались любовным утехам, а ему и не придет в голову, что Кэт стала плодом именно того вечера, а не нескольких ночей, проведенных ею с Грегом месяц спустя.