— Эх, Катька! Сдается, когда мы, старики, перемрем, вы за год промеж собой перегрызетесь. По-собачьи жить станете, без тепла и света в душах. Долго ль так протянете? Друг другу жизни укоротите. А сколько нервов и здоровья отнимете — не счесть! Нешто людям завсегда нужна война, чтоб снова научились беречь друг дружку? Иль мало хлебнули? Сколько пережито! Ан опять вас черви точат. И покою нет, когда у соседей ладится?

— Я его не задевал. Коль своей бабке указать не может, пусть получает сдачи! — признался Василий в запальчивости.

— Стервец! Тебе все мало! Андрюху ни за что измордовали. Хочешь его навовсе бедолагой сделать? Не дадим! Иди к Маринке! Сам! Сознайся в своем говне! Не доводи до греха. Слышь? Не перегибай! Будь мужиком! Повинись! Ты глянь, что в их семье утворил! Бабка с приступом свалилась, девки в дом не хотят вертаться! Маринка вещи собирает. А все ты! Иль не боишься, что и тебя за это беда достанет?

Василий молчал. Он и сам растерялся. Не знал, что его шкода может привести к таким последствиям.

— Тебя вся улица возненавидит. Как жить станете среди нас? Случись что, никто не поможет. А без соседей, плохие мы или хорошие, едино — не прожить, — предупредил уходя.

Катька сидела поникнув. В своей жизни она ни на кого никогда не надеялась, не просила помощи даже у родни. К соседям никогда и ни за чем не обращалась. По складу характера слыла независимой, резкой, вспыльчивой. И чуть что не по ней, могла «намылить» шею любому мужику. Ни с одной соседкой не дружила.

Может, потому предупреждение Петровича не задело бабу. Она боялась одного, чтобы соседская свора мужиков не сгубила Ваську еще раз. Остальное — не волновало.

Василий, проговорившись, вовсе не собирался идти к Марине и объясняться с нею за свою шутку. Он терпеть не мог бабьих истерик. И считал, что поступил с соседями правильно. К тому же его самого сгубили соседские мужики, Андрея — лишь свои, да и то — бабы. Такое заживает и забывается куда как быстрее.

Шли дни, недели. Васька уже начал забывать о случившемся. Он увидел, что Маринка — жена Андрея, никуда не уехала. Все так же ездила на работу, вместе с дочками ковырялась в огороде, убирала во дворе. Но, завидев Ваську, вся покрывалась красными пятнами. Глаза ее вспыхивали зелеными огнями, и бабу начинало лихорадочно трясти.

Но трясись ты сколько хочешь, Катька своего добилась, и в доме снова зазвенел телефон. А уж как им пользоваться, попробуй укажи, тем более что человек аккуратно вносит абонплату.

Васька не придал значения тому, что в его дом уже через неделю зачастили контролеры. То из энергосетей, потом газовщики, из водоканала, из телефонных сетей, из земельного управления, пожарнадзора. Даже из санэпидемстанции пожаловали. Потом и экологи нагрянули. Заглядывали всюду, словно не дом осматривали, а химзавод. Кучу предписаний оставили. Одних штрафов выплатил больше, чем месячная зарплата. За всю свою жизнь в доме столько контролеров не видел. А тут как прорвало. Поначалу отмахивался. Потом злиться стал. А дальше — дошло, чьих рук дело. Понял, Андрей ему мстит за свое.

Проверяющие и контролеры измучили семью. Васька купил собаку. Но и она не спасла. Проверяющие стали приходить с милицией.

Васька был вынужден проводить их в дом. И снова платил штрафы.

С самим Андреем и его семьей не разговаривал. Даже не здоровался. И не только с ним. С половиной мужиков своей улицы перестал общаться. Василий теперь боялся шутить с Андреем. А тот никак не мог успокоиться и мстил.

Казалось, этой вражде не суждено закончиться. Но надо же было соседу, живущему на взгорке, попросить ассенизаторскую службу водоканала откачать фекалии из люка. Заявка была выполнена. И водитель, не долго думая, слил все фекалии вниз, они и залили огороды Васьки и Андрея толстенным слоем. Не только на участках, во дворах, в домах дышать стало нечем. Вся рассада капусты, огурцов и помидоров полегла под натиском фекалий. Васька, выскочив на огород в резиновых сапогах, увяз чуть не до колен. Андрей в лакированных туфлях застрял, не добравшись до яблонь, и, размахивая руками, отчаянно крыл матом верхнего соседа.

Оба мужика, забыв о недавнем, теперь думали, как спасти участки.

— Отвод надо копать. Иначе сгорит все к едрене фене! — предлагал Васька.

— Что толку в отводе? Пока выкопаем, все впитается и накроются огороды одним местом! Угораздило гада на наши головы! Если б он в дождь это сделал, я б ему бутылку поставил, тут же — жара стоит! — сетовал Андрей.

— Послушай, чего голову ломаем? Давай шланги! Польем оба огорода! Вместо дождя!

— Да нет у меня шлангов!

— У меня есть! А к твоему крану подключимся! Ну, что во дворе! Другого хода нет! — убеждал Васька.

До глубокой ночи поливали мужики огороды. Прогонялись, промокли, вымазались, устали. Лишь к полуночи свернули шланги и, умывшись, сели перекурить.

— Я свой огород вот так в жизни не поливал, — признался Андрей.

— Еще дня через два повторить надо! Тогда точно все спасем, — ответил Васька.

— Ну, встречу я этого Николая! В говно мордой натыкаю! — кипел Андрей.

— Ты ему еще бутылку задолжал. И я — тоже!

— За что?

— Бесплатно удобрил!

— Кто его просил? В доме, как в отхожке, нечем дышать!

— Эх, Андрей! Через месяц спасибо ему скажем. Оно всегда так в жизни бывает! И кажущееся поначалу говном потом пирогом оборачивается, — усмехнулся Васька.

— И твои блядешки, каких мне вызывал?

— А то как же? И в них свой смысл! Раньше Маринка боровом звала. Теперь от тебя ни на шаг. Все под руку хватает. Поняла, чуть зазевается, уведут из-под носа. Сама в жизни не признается, что струхнула в тот день. Но я перемену вижу. Ради этого стоило шутить! — рассмеялся Васька.

— Но с матерью зачем? Ее за что обидел?

— Замучила она вас неотложками. Чуть что — врачей ей волокли. Все помирала. Изводила всех. А как гробовщиков увидела — враз жить захотела! Сколько без докторов живет? Про болячки забыла. То-то и оно! Баб в руках держать надо! Хоть старых, иль молодых, — нашелся Василий. И добавил: — Вот ты ко мне проверяющих присылал. Я аж зеленел от злости поначалу. Но они заставили меня свой дом в полный порядок привести. Теперь живу спокойно. Выходит, сам того не желая, мне помог.

Андрей ерзнул на скамейке так, что та на все голоса заскрипела.

— Честно говоря, с теми девками, я даже не поверил, что это твоя проделка! Ну и додумался, гад! Маринка меня всю ночь в гараже продержала!

— Зато на вторую поспешила в дом забрать. А что как сам, уже не в шутку, вызовешь блядешек? Им едино, где мужика ублажать, в доме иль в гараже! Но, сознайся честно, хороших баб тебе подкинул? Все одна в одну! Семнастки! — хохотал Василий.

— Это точно! Целую банду вызвал! Они меня среди двора чуть догола не раздели! Как стали скакать вокруг, да на шее виснуть, еле на ногах устоял.

— Зато теперь все соседские бабы на тебя оглядываются. Мужика в тебе узнали после того случая. Так что ты мне магарыч должен ставить!

…Разошлись соседи уже за полночь. А на следующий день, когда Васька возвращался с работы, приметил перемену. Мужики, какие его колотили, не здоровались, вдруг стали приглашать перекурить, заговаривали с ним, словно ничего плохого меж ними не было.

Васька шел все тою же дорогой. Из дворов, из окон приветливо улыбались люди. А может, он раньше их не замечал?

Домой Василий вернулся в хорошем настроении. А немного погодя к нему пришел Петрович:

— Слышь, Вась! Зашибить хочешь? Халтура обламывается. Прямо на нашей улице!

— Это кто же зовет?

— Демидовы свой коттедж продали, себе квартиру купили. Устали от всего. Хотят отдохнуть на старости. Так вот их коттедж уже купили!

— А что там делать? Он давно готовый! Демидовы в нем лет десять жили! — отмахнулся Васька, потеряв всякий интерес к разговору.

— Это по-нашенски все готово! Зато нонешний жилец так не думает. Он хотит, чтоб в доме бассейн был и зимний сад с пальмами!