Айко помолчала.
– Тагат... Родители не одобряли нашу дружбу. Я их не послушала, а теперь... У тебя неприятности по моей вине, правда?
Оборотень рассмеялся.
– Думаешь, меня дразнят любовником ящериц?
– Нет, нет, я...
– Всё в порядке, малышка, – он потрепал драконессу по шее. – Ты ни в чём не виновна. К тому же я действительно тебя люблю, а на традиции мне... – Тагат сделал выразительный жест. Смущённая Айко отвернулась.
– Спасибо, – шепнула она.
Ярр оскалил клыки.
– Не за что. Лучше поедим, завтра нам потребуется много сил.
Ничего не ответив, драконесса распахнула крылья и взмыла навстречу тучам. Оборотень опустился в траву.
– Любовник ящериц... – пробормотал он мрачно. И невольно рассмеялся сам над собой.
Утром пошёл дождь. Мокрые, заляпанные грязью, они долго стояли у скал, ожидая подгорных королей. Когда те наконец явились, Айко от волнения уже грызла хвост.
– Мы согласны! – выпалила она, едва пещера раскрылась. Вчерашний знакомец – сегодня с ним была целая толпа сородичей – поманил гостей пальцем.
– Дракон и волк могут войти.
Друзья так и сделали. Оставляя мокрые следы на полу, они углубились в недра Грани, следуя за странными, хрупкими обитателями Тьмы. Пещера беззвучно закрылась.
С удалением от входа стены начали мягко светиться голубым огнём. Тагат шагал первым, зорко глядя по сторонам и держа руку на клинке, Айко осторожно кралась следом; ей приходилось нагибать голову и смотреть под ноги, чтобы ненароком не раздавить подгорных королей, сновавших повсюду.
Прямой коридор быстро вывел гостей в большой грот, озарённый мёртвенным синим огнём из озера в центре. Их проводник встал на берегу и молча указал на воду.
Друзья переглянулись.
– Надо нырнуть? – недоверчиво спросила Айко.
– Дракон понял правильно.
– А... это путь на ту сторону гор? – драконесса заволновалась. – Я... мы не умеем дышать под водой!
Вместо ответа подгорный король молча протянул руку влево. Сосед дал ему кусок странного синего гриба, который был немедленно брошен в озеро. Мелькнула вспышка – и гриба не стало.
– Теперь за Гранью, – лаконично заметил король.
Вся шерсть Тагата встала дыбом. Он рассчитывал запомнить дорогу и в случае чего с боем прорываться обратно.
– Где мы окажемся? – резко спросил оборотень.
– Волк не умеет слышать?
– Дракон и волк попадут за Грань, – добавил второй король, тоже в сером балахоне. Призрачный синий свет отражался в их огромных глазах, шорох бесчисленных ног заполнял пещеру. Внезапно Тагат отчётливо осознал, в какую безумную авантюру угодили они с Айко. Вся его шерсть встала дыбом.
Но отступать было поздно; драконесса уже загорелась идеей.
– А как мы вернёмся? – спросила она возбуждённо.
– Дракон умеет думать, – с довольным видом ответил подгорный король. Второй обернулся к толпе сородичей и защебетал, явно переводя разговор.
– Я не шучу! – Айко встопорщила спинной гребень. – Как мы вернёмся?
– Яйцо откроет путь дракону и волку, – ответил король.
– Пусть дракон и волк запомнят место, где выйдут из Глаза Матери.
– Дракон и волк принесут яйцо, им откроют путь.
– Без яйца дракон и волк никогда не вернутся обратно.
– Дракон и волк не передумали? – спросил второй король.
Тагат с силой наступил на хвост Айко, но она даже не повернула головы.
– Мы готовы! – драконесса подхватила оборотня и забросила себе на спину. Тот едва не упал, Айко помогла крылом.
– Надо просто войти в воду? – спросила она быстро.
Подгорные короли переглянулись.
– Дракон и волк не хотят спросить, где искать белых драконов?
– А вы ответите? – хмуро поинтересовался Тагат.
Оба существа разом сложили перед собой ладони.
– Белые драконы были прокляты ещё до рождения Грани, – сказал один из них, внезапно отбросив витиеватый стиль. – Сейчас они вымирают. Дважды приходили из Меорна, хотели за Грань. Дважды мы соглашались в обмен на яйцо белого дракона. Две ошибки вместо одной.
В голосе подгорного короля прозвучала такая горечь, что даже Айко притихла. Оборотень стиснул её плечо.
– Вы третья попытка, – произнёс хрупкий житель гор. – Если и вы не вернётесь, Мать накажет нас.
– Она закроет Глаза и мы не сможем дышать.
– Мы все умрём.
– Вы должны вернуться, – серьёзно сказал маленький подгорный король.
Айко оглянулась на Тагата. Оборотень молчал, шерсть на загривке стояла дыбом. Драконесса глубоко вздохнула.
– Где искать белых драконов?
Житель гор поднял руки и в пещере мгновенно повисла жуткая, неестественная тишина.
– Холод воздуха даст направление, сердца жар вам откроет глаза, разум бросит в пучины сомненья, но решение подскажет гроза.
– Идите, – произнёс другой подгорный король. – Мы всё сказали.
Прежде чем Тагат успел вздрогнуть, Айко прижала его крылом, высоко подпрыгнула и нырнула в самый центр озера. Сиреневая вспышка на миг ослепила обоих.
Часть 4
Оставшись один, сложил Гамеш великий костёр и отпустил душу мёртвого дракона к звёздам. В миг, когда запылало его тело, золотая кровь в озере стала пурпурной, и рассыпался прахом волшебный топор Энкубу. Понял Гамеш – больше отец не вернётся в сей мир.
Долго искал он брата среди скал и ущелий. Кричал его имя, умолял вернуться. Но не ответил Гиль: он лежал средь камней, окровавленный, полумёртвый. Вспоминал брата, просившего не трогать дракона. Если бы, если бы он послушал...
– Гиль! – зов раздался совсем близко. Вскочил юноша, прижался к скале. Не спрятаться, увидит брат! Упал он на колени.
– Боги, вы, жестокой игрой сделали меня убийцей, – взмолился он. – Проявите ж хоть раз справедливость, дайте мне кару! Пусть никогда не увижу я лица человека, звери и гады пусть меня окружают! Если крови я вашей – услышьте мольбу!
Потемнело небо, и возник перед юношей старец огненноглазый. Узнал его Гиль, уронил голову.
– За что? – прошептал он. – За что так жестоко?
Зло рассмеялся старик.
– Хочешь ты знать, почему я так сделал? Узнай же, презренный, во мне бога грома! Ирет моё имя; влюблён я был в деву, невинную телом прекрасную Кайтэ. Отец ваш, гордец Энкубу, её возжелал и бросил мне вызов!
Зажмурился Гиль, но клинками падали слова бога.
– Его пощадил я, он был только смертным. Но мать ваша, будь она проклята трижды – убила Кайтэ из-за ревности жалкой! Прекрасную деву, любовь моей жизни, она обратила в песок – ради твари!
Старик схватил юношу за горло и громко рассмеялся.
– Месть долго таил я, но время настало. Повержен Энкубу рукой её сына. Навек обесчестил я имя Элори, но что значит честь – коли мать потерят того, кого любит жизни сильнее?!
Ирет протянул руку, и скалы расступились. Увидел Гиль брата, идущего по тропе и кричащего его имя. Остановилось сердце юноши.
– Нет, – взмолился он. – Накажи меня! Я виноват в смерти Энкубу, не трогай Гамеша!
– Дурак, – рассмеялся бог. – Мучения ваши усилятся стократ, когда пострадает невинный!
Отбросил он Гиля, воздел к небу руки.
– Просил ты не видеть лица человека, что б только звери тебя окружали? Так знай, сын Энкубу – ты брату родному на веки веков подарил эту участь!
Задрожала земля. Гром ударил так, что попадали птицы, страшная молния вспорола плоть мира. Закричал Гиль, руки протянул к брату, но поднялись между ними скалы, до неба клыки протянули. Злобно хохотал Ирет, глядя как юноша бъётся о камни.
– Я мир разделил на две части скалою! – выдохнул бог, схватив несчастного Гиля. – По ту сторону Грани – остались лишь гады, скорпионы и звери.Таой брат будет жить вечно, мечтая вернуться и голос услышать родной – но нет силы, что Грань одолев, возвратить его сможет. Гамеш навсегда сохранит свои грёзы, ужаленный змеем, растерзанный волком, детей никогда не родит он, и даже погибнув – воскреснет для новых мучений! Так будет вовеки!
– Нет!!! – закричал Гиль. Вскипела в нём отцовская кровь, бешенство помутило рассудок. Взревел юноша, бросился на злодея – но встала на пути его мать, что вихрем явилась и всё ж опоздала. Попятился Ирет.
– Элори?!
Расхохоталась богиня.
– Себя возомнил ты верхновною силой? – раскинула руки Элори, голову к небу подняла. – Властью богов, мне дарованной небом, тебя проклинаю я, детоубийца!
Закричал Ирет, упал на колени. Изогнулось тело его, шипы выросли из спины, удлинились челюсти, и обратился бог грома в белого дракона. Указала богиня сыну своему на чудовище.
– Убей его, Гиль!
Поднял копьё юноша и пронзил горло Ирета. Застонал дракон, окропила камни его чёрная кровь. Рухнул на скалы бог грома и, умирая, сказал Элори:
– Я погибаю, но и ты не уйдёшь без проклятия. Отныне и вечно, убивший дракона – сам станет драконом. И да будут потомки мои истреблять детей сына твоего, пока стоит Грань!
Сказав это, захрипел Ирет и подох. Но исполнилось проклятье; Гиль, рассудка лишившись от горя, обратился в дракона и с громким рычанием уполз в темноту.
Пала на колени Элори, зарыдала над потеряными сынами.
– О, как горька судьба! – простонала богиня. – О, сколь жестоко плачу я за гибель той девы!
Долго рыдала она, лёжа на камне. И слёзы её в ручейки собирались, светящейся синей водой пробегали по холодным скалам. Много дней плакала Элори.
Наконец, встала она и узрела светящееся озеро слёз у ног своих. Тогда подняла голову Элори, окинула взглядом неприступные скалы, и смех просочился сквозь тонкие губы.
– Сильна месть Ирета, но мать одолеет любую преграду, идя за ребёнком. – сказала богиня. И ступила в озеро слёз.
Больше Элори не видели в мире.
