—

Не-е. Они еще здесь — зад об зад — и дружба врозь.

—

Разладилось-то с чего у

н

их?

—

Так оно и особого ладу не было. Походил к ней мужик, покуда на баб голодный бы

л.

А там послал ее… и будь здорова, не кашляй.

—

Она с другими путалась?

—

С теми — кто не хуже Вовки, живой бабы лет десять не видел. На нее ж глянуть тошно было.

—

Она с другими поселенцами знакома?

—

Кто ж знает, у ней ни фотоаппарата, ни счетчика нет, — хлопнул себя Павел пониже живота.

Мужики расхохотались так, что стекла задрожали в окнах.

—

У Вовки дружков здесь нет?

—

Где ж им взяться? Он же один работает. Уходит рано. Приходит поздно. До кого ему? Захоти он иметь — и то не смог бы.

—

Вы когда с рейда вернулись?

—

С неделю назад.

—

А уехали?

—

Числа третьего марта.

—

Володька не говорил, как он жил без вас?

—

А чего говорить? й так знаем. Как и теперь.

—

Перемен в нем никаких не заметили?

—

Такой, как и был. С чего меняться? Хоть и больной, но мужик, — говорил Павел.

—

Ему письма приходят? — спросил Яровой.

—

Кому до него нужда есть?

—

А о работе своей он что-либо говорит?

—

Нет. Без слов видим. Заездили мужика. За двоих вкалывает. Без роздыху. И чуть что — все дрожит, как бы не ошибиться. Охмуряют его там. Так, как он работает, — давно пора на воле быть! По зачетам! А у него мастер — сволочь! Такой — только о себе думает. Все сортировщики, какие до Вовки там были, ушли. Не выдержали. Объем работ большой. Не справлялись. А Вовка терпит. Поселенец. Те— свободные были. Плюнули, да и ушли в другое место. Не весь свет в окне — этот порт. Роздыху живой душе не дают. Не иначе, как и здесь все не так просто! Верно, имеют они что-то с того, что второго человека не берут. А поселенец, он что — будет молчать. Жаловаться кому? Да и все они там заодно. Все!..

Яровой долго говорил с грузчиками. Потом, когда стало смеркаться, решил зайти в милицию. Узнать, нашел ли в картотеке заместитель начальника поселенку с кличкой Гиена.

Но… Заместитель лишь руками развел.

—

Нет. Всю картотеку перевернул. И мужиков, и баб. Но Гиены нет. Шакал — есть. Белая лошадь имеется. Клопы, Клещи, Мухи, даже Таракан, Скорпион. Но это насекомые. А вам зверь нужен. Да еще такой хищный. У нас таких не водится. Ни на поселении, ни в картотеке. Ничем помочь не могу, — сокрушенно вздыхал он.

—

Я слышал о женщине, с какою одно время Журавлев был близок.

—

Уж не Фроська ли?

—

Да! Так не ее ли эта кличка? — спросил следователь.

—

Нет, она кличек не имела. В «малине» не была. А фартовых кличек не за что было дать. Фроська — обычная потаскуха. Старая баба. Такую ни в одну «малину» не возьмут. Пьет. И ни к чему, кроме разврата, не приспособлена. Страшная, как смертный грех. Ее разве на мосту оставлять, так прохожие — сами кошельки забудут, чтоб от такой подальше уйти. Нет, дорогой мой, для такой шлюхи эта кличка — слишком громкая.

Аркадий, выйдя из милиции, направился к пристани. Он собрал сведения о Журавлеве, — теперь нужно вплотную заняться Клещом.

Утром Яровой прибыл в Ныш и сразу направился к начальнику сплава.

—

А что? Катеры? Хе-хе! Это ж не игрушка! Катер! Вы знаете, сколько он стоит по нынешним временам? На вес золота! Так! Да и кто особо претендует? Плотогоны? Неверно! У нас все обговорено. Взаимопонимание полное. Не то что на других участках. Мои плотогоны — наша опора! — философствовал начальник.

—

А на чем оно держится, ваше взаимопонимание? — спросил следователь.

—

На общих задачах.

—

Каких?

—

Рабочих.

—

А точнее?

—

Где-то они рискуют, а в чем-то и другие.

—

Другим-то нечем рисковать. А плотогонам — головами, — возразил Аркадий.

—

Вы не больше меня знаете. А когда плотогоны пьют — кто отвечает? Мы! То-то. С нас спрашивают.

—

Так уж все и пьют? — не поверил Яровой.

—

Кто не пьет — тот работает. Но зато премии получает.

—

Но и вы их получаете.

—

Я ж работаю! — вскипел начальник.

—

А кто отрицает очевидное? — не смутился Яровой и спросил: — Как же пьющие с непьющими ладят?

—

Никто не в обиде. Эти так просто не дадутся.

—

Вы непосредственный начальник плотогонов?

—

Я их главный руководитель. Но, кроме меня, еще промежуточные имеются. Прораб. Он там с ними воюет. Каждый день. Но этот сам хитер. Он любого заставит крутиться и работать столько, сколько нужно. Церемониться ни с кем не будет.

—

Как же у него плотогоны пьют? — поинтересовался Яровой.

—

Запьешь. Они ведь детей лишь ночами видят. Когда спят. С плотов почти сутками не слезают. Ну и наберется иной когда-нибудь. С усталости. Ведь люди же они! Коняга старая — и та иной раз взбрыкнет. А эти — все-таки люди. Понимаем. Журим. Ну и прощаем. Потому что заменить некем. Туго с людьми у нас. Очень

туго. Вот и обходимся теми, какие есть.

—

Значит, они от вас зависимы, а вы от них? Верно я понял? — спросил Яровой.

—

Оно всюду так. Не только у нас, — усмехнулся начальник сплава.

—

Ну, пьющим куда ни шло. Хоть не обидно. А непьющие что ж? Без всяких поощрений остаются?

—

Поощрил бы их! Да что делать? Иногда идем на уступки.

—

Какие? — насторожился Аркадий.

—

Ну, жилье получим — выделим для семьи. Стиральную машину разрешаем купить в первую очередь. Они пока дефицит. Ну, еще холодильники.

—

А отпускали кого-нибудь на несколько дней с мест поселения?

—

Что? — начальник сплава поперхнулся. Глаза его, казалось, были готовы выскочить из орбит. Он откашлялся. Посмотрел на Ярового удивленно и вдруг рассмеялся: — О чем вы говорите?! Да они, я же сказал, все время на плотах.

—

И все же, я хотел бы знать, имеют ли они возможность…

—

Что вы! Что вы! — замахал руками начальник сплава.

—

Ну, вот я слышал, что Беник ушел от семьи. А где живет?

—

Да его любой плотогон приютит у себя дома. Велика ль морока пустить своего же человека переночевать?

—

Но это длится уже давно.

—

Ну и что?

—

Все время по чужим углам? — не поверил Яровой.

—

Я за ним не слежу. Может, какую бабу завел.

—

У вас здесь поселенки живут? — спросил следователь.

—

Имеются.

—

Вы их всех знаете?

—

По долгу работы — знаю.

—

Вы не слышали, не помните, есть ли, а может была такая — по кличке Гиена?

Начальник вздохнул облегченно. Кажется, с плотогонами пронесло. Бабами заинтересовался следователь. Что ж, понятно. Тоже ведь мужик. И стал вспоминать.

—

Кобра, Кубышка, Стрекоза, Щелкунчик — во баба! Еще не старуха. И на рожу ничего. А? — он подморгнул Яровому.

—

Гиена! — повторил тот, посуровев.

Начальник застегнул пуговку на рубашке, зашевелил губами. Помолчал, припоминая. Вздохнул:

—

Нету. И не было.

—

А прораб ваш в этом году был в отпуске? — спросил Аркадий.

—

Нет. В сентябре пойдет. А что?

—

А кто уже был в отпуске из ваших работников?

—

Мои осенью ездят.

—

А в командировки кто-либо выезжал?

—

Нет, — уверенно сказал начальник.

—

Так, мне понадобится список всех сотрудников вашей сплав- конторы.

—

Зачем? — удивился начальник.

—

Хочу узнать, действительно ли никто из ваших работников никуда не ездил в нынешнем году.

К вечеру Яровой получил списки всех работников сплава. И подчеркнул фамилии прораба, мастера и десятника.