Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Соли Животных таким образом приготовляемы и сохраняемы могут быть, что изобретательному Человеку не составит труда заполучить в свой Кабинет весь Ноев Ковчег и по своему желанию восстановить в первоначальном виде любое животное; и подобным же методом из определенных Солей человеческого Праха под силу Философу, не прибегая к преступной Некромантии, восстановить Облик любого Мертвеца из Праха, в коий его Тело успело обратиться».

Однако хуже всего о Джозефе Карвене говорили в доках в южной части Городской улицы. Моряки – народ суеверный, и, просоленные всеми морями, перевозившие ром, рабов и патоку на каперах и больших кораблях Браунов, Кроуфордов и Тиллингастов, они все как один делали разные оберегающие знаки, стоило им только завидеть стройного, моложавого, рыжеволосого и слегка сутулящегося Джозефа Карвена, идущего на свой склад на Дублон-стрит или разговаривающего с капитанами и суперкарго на длинном причале, возле которого беспокойно покачивались на воде его корабли.

И клерки, и капитаны ненавидели и боялись его, а свои команды он набирал из отпетых бандитов на Мартинике, на Святом Евстафии, в Гаване и Порт-Ройале, причем часто менял их, поддерживая и этим тоже неизбывный ужас в тех, кто приходил им на смену. Получив разрешение сойти на берег, моряки рассеивались по городу, да еще, как правило, несколько человек посылали куда-нибудь с тем или иным поручением, но возвращались обратно не все. Если поручения касались фермы на Потюксет-роуд, то обратно не возвращался почти никто, и об этом люди не забывали, так что со временем Карвену стало трудно удерживать у себя не совсем обычным образом подобранные команды. Несколько человек обязательно сбегали сразу же, как только до них доходили слухи о верфях в Провиденсе. Вербовать же людей в Вест-Индии в конце концов превратилось для Карвена в почти неразрешимую проблему.

К 1760 году Джозеф Карвен стал настоящим изгоем, подозреваемым в самых ужасных связях с дьяволом, которые казались тем страшнее, что их нельзя было назвать, понять или хотя бы доказать. Последней каплей была пропажа солдат в 1758 году. В марте и апреле того года два королевских полка, направлявшихся в Новую Францию, квартировали в Провиденсе и к концу этого срока поредели гораздо сильнее, чем это бывает при обычном дезертирстве. Поползли слухи о том, что Карвена часто видели разговаривающим с одетыми в красные мундиры чужаками, а когда они исчезли, то люди вспомнили и об исчезавших странным образом моряках. Трудно сказать, что было бы, не получи полки приказ двигаться дальше.

Тем временем дело Карвена процветало. Он владел монополией на городскую торговлю селитрой, черным перцем, корицей и с легкостью опередил все остальные торговые дома, кроме фирмы Браунов, в импорте медной посуды, индиго, хлопка, шерсти, соли, одежды, железа, бумаги и всевозможных английских товаров. Торговля Джеймса Грина из Чипсайда, на вывесках которого красовался слон, и Расселлов с их золотым орлом, и Кларка с Найтингейлом с их сковородкой и рыбой почти полностью зависела от поставок Карвена, а его контракты с местными виноделами, наррангассеттцами-коневодами и маслоделами и ньюпортскими свечных дел мастерами сделали его одним из первых экспортеров колонии.

Хоть Карвен и был отверженным, но все же он жил среди людей, поэтому, когда сгорело здание, в котором размещалось Управление колониями, и решили устроить лотерею, Карвен подписался на довольно значительную сумму. И новое кирпичное здание, все еще украшающее главную улицу, было возведено в 1761 году. В том же году он дал деньги на восстановление Великого моста, разрушенного октябрьскими штормами. Для публичной библиотеки он закупил много новых книг, чтобы заменить погибшие во время пожара в Управлении колониями, а также устроил лотерею, благодаря которой были вымощены булыжником Маркет-парад и славившаяся своими ямами Городская улица, где к тому же сделали посередине пешеходную дорожку.

Примерно в это время Карвен построил еще один довольно обычный снаружи, но отличавшийся роскошью и всеми возможными новинками дом, двери которого представляли собой чудо деревянной резьбы. Когда в 1743 году последователи Уайтфилда отделились от церкви доктора Коттона на холме и основали против Великого моста собственную церковь, в которой дьяконом стал доктор Сноу, Карвен присоединился к ним, хотя вскоре его энтузиазм несколько поутих. Однако с этих пор он вновь стал заботиться о своей репутации, желая как будто рассеять тень, из-за которой он оказался в изоляции и которая могла положить конец его благоденствию.

2

Зрелище, которое представлял собой этот необычный бледный мужчина средних лет, хотя на самом деле ему уже стукнуло все сто, наконец-то решивший отделаться от окутавшего его облака страха и ненависти, слишком зыбкого, чтобы его можно было пощупать и взять на анализ, одновременно было трогательным, драматичным и вызывавшим презрение. Однако такова власть денег и публичных жестов, что понемногу отношение к Карвену стало меняться, особенно после того, как перестали исчезать его матросы. К тому же и свои кладбищенские прогулки он теперь окружал строжайшей тайной. Потихоньку смолкли разговоры о криках на ферме. Продуктов и скота он продолжал закупать непомерно много, однако до самого последнего времени, когда Чарльз Вард изучил счета своего предка в библиотеке Шепли, никому и в голову не приходило – кроме одного любознательного юноши – сравнить огромное количество чернокожих, доставляемых им из Гвинеи вплоть до 1766 года, с непостижимо малым количеством чеков, удостоверявших их продажу работорговцам, обосновавшимся возле Великого моста, и плантаторам из Наррангассетта. Конечно же, этот ужасный человек мог гордиться своей хитростью и изобретательностью, когда обстоятельства принудили его к осторожности.

Тем не менее результат этих запоздалых усилий был ничтожно мал. Карвена все так же обходили стороной, ему не доверяли, хотя бы потому, что в старости он умудрялся выглядеть почти юношей, и он понял, что в конце концов потеряет все. Его исследования и сложные опыты, чем бы он ни занимался, требовали много денег, и если бы его вдруг лишили тех преимуществ, которые он имел в торговом деле в Провиденсе, то, даже начни он все заново в другом месте, это не возместило бы ему потерь.

Здравый смысл требовал немедленно менять отношения с гражданами Провиденса, чтобы люди не умолкали в его присутствии, чтобы не бежали от него под любыми предлогами, чтобы не смотрели на него со страхом и недоверием. Беспокоили его и служащие, так как у него остались только самые беспомощные и безденежные, которых никто больше не брал на работу, а своих капитанов и помощников капитанов ему удавалось держать при себе лишь необычайным умением обретать власть над людьми с помощью закладных, векселей или информации, способствующей их успеху. В большинстве дневников люди писали со страхом, что Карвен каким-то колдовским способом умел выведывать семейные секреты. В последние пять лет жизни он пугал сограждан такими тайнами, которые мог узнать только из непосредственного общения с давно умершими людьми.

В это время всезнающий ловкач решил предпринять последнюю отчаянную попытку завоевать себе место в обществе Провиденса. Вечный отшельник, он надумал заключить выгодный брак с девушкой из семьи с безупречной репутацией, чтобы изоляция его дома стала совершенно невозможной. Наверное, у него были и другие, более веские причины добиваться брака, но они выходили далеко за пределы известного космического пространства, так что только документы, найденные через полтора столетия после его смерти, дали ключ к разгадке, но и тогда ничего определенного установить не удалось.

Естественно, он понимал, какой ужас вызовет его ухаживание, поэтому стал искать девицу, на родителей которой мог бы оказать давление. Это оказалось делом непростым, так как у него были довольно высокие требования к красоте, воспитанию и общественному положению невесты. В конце концов поиск привел к одному из его лучших старших капитанов, вдовцу Дьюти Тиллингасту с высоким положением в обществе благодаря рождению и безупречной репутации, чья единственная дочь Элиза обладала всеми возможными достоинствами, кроме видов на наследство. Карвен полностью подчинил себе капитана Тиллингаста, и после ужасного разговора в доме с высоким куполом на Пауэрс-лейн он дал согласие на святотатственный союз.

18
{"b":"177255","o":1}