Питер кивнул.

— Я купил садовые грабли и пузырек укропной воды. Но к пяти надо быть дома.

Через полчаса он простился и поехал в своей маленькой машине в Фолмут. Домой явился вовремя и застал Мэри в гостиной, а во всем доме — вот чудеса! — полнейшую тишину.

— Как Дженнифер? — спросил он.

Мэри прижала палец к губам.

— Спит, — прошептала она. — Уснула после обеда и с тех пор не просыпалась.

Питер пошел к спальне, жена за ним. Шепнула:

— Только не разбуди ее.

— Ни за что на свете, — шепотом ответил он. Постоял над кроваткой, глядя на мирно спящего ребенка. И прибавил: — Не похоже, что у нее рак.

Они возвратились в гостиную, тихонько притворили за собой дверь, и Питер отдал жене подарки.

— Укропной воды у меня — хоть залейся, но Дженнифер давно ее не пьет. Ты на три месяца отстал от жизни. А грабли — прелесть. Как раз то, что нужно, наша лужайка вся засыпана сучками и сухими листьями. Вчера я пробовала подбирать их просто руками, но потом очень ломит спину.

Они выпили по рюмочке; немного погодя Мэри сказала:

— Бензин у нас теперь есть, может быть, купим самоходную косилку?

— Они стоят кучу денег, — машинально возразил Питер.

— Разве теперь это важно? А косилка была бы таким облегчением, ведь наступает лето. Конечно, наша лужайка небольшая, но ручной косилкой так тяжело косить, а ты, может быть, опять уйдешь в море. Нам бы совсем маленькую самоходную, чтобы мне самой с ней управляться. Или электрическую. У Дорис Хейнс электрическая, такая совсем легко запускается.

— Дорис по крайней мере трижды перерезала провод, и ее чуть не убило током.

— Надо с машинкой обращаться осторожно, и ничего не случится. Так славно бы ее купить.

Питер не понимал, живет она в каком-то своем воображаемом мире или просто не хочет признавать действительность. Что ж, он любит жену такую, как она есть. Может быть, косилка эта ни разу не пригодится, но Мэри ей порадуется.

— В среду, когда поеду в город, я поищу косилку, — сказал он. — Самоходных-то сколько угодно, а насчет электрических — не уверен. — Он помолчал, припоминая. — Боюсь, электрическую уже не отыскать. Их, конечно, бросились раскупать, когда не стало бензина.

— Годится и маленькая самоходная, Питер. Ты мне только покажешь, как пустить ее в ход.

Он кивнул.

— Вообще-то с ними управляться не сложно.

— И еще нам бы нужна садовая скамейка, — сказала Мэри. — Знаешь, такая, что можно и на зиму там оставить, а в хороший погожий денек посидеть. Я вот думала, как бы славно поставить такую скамейку в тени в том углу, где земляничное дерево. Лето, видно, будет ужасно жаркое. А на скамейке, наверно, можно будет сидеть круглый год.

Питер кивнул.

— Неплохая мысль.

Когда настанет лето, скамейка уже никому не понадобится, но не будем об этом. Перевозка — вот задача. Маленьким «моррисом» можно везти скамейку только если взгромоздить на крышу, а тогда она расцарапает эмаль; впрочем, можно толстым слоем подостлать что-нибудь мягкое.

— Сперва купим косилку, а там посмотрим, сколько у нас останется денег.

Назавтра Питер повез жену в Мельбурн покупать косилку; Дженнифер взяли с собой, пристроив ее переносную корзинку на заднем сиденье. Мэри несколько недель не бывала в городе, и вид улиц ужаснул ее и расстроил.

— Что случилось, Питер, почему все в таком состоянии? Какая грязь, и пахнет отвратительно.

— Наверно, мусорщики больше не работают, — заметил он.

— Но как же можно было до этого довести? Почему они не работают? Забастовка, что ли?

— Просто все понемногу останавливается. Вот и я не работаю.

— Флот другое дело. Ты моряк. — Питер засмеялся. — Нет, я хочу сказать, ты на много месяцев уходишь в море, а потом получаешь отпуск. У мусорщиков другая служба. Они работают каждый день. По крайней мере так должно быть.

Питер больше ничего не мог ей разъяснить, и они поехали дальше, к большому магазину металлических изделий. Тут было очень мало посетителей и совсем мало продавцов. Холмсы оставили дочку в машине и прошли в отдел садовых инструментов, не сразу удалось разыскать продавца.

— Самоходные косилки? — переспросил он. — Они в соседнем зале, за аркой. Посмотрите, найдется ли для вас подходящая.

Они последовали его совету и выбрали маленькую, с захватом всего в двенадцать дюймов. Питер посмотрел на ярлык с ценой, подхватил косилку и направился к продавцу.

— Я возьму эту, — сказал он.

— Вот и ладно, — был ответ. — Хорошая косилочка. — Продавец желчно усмехнулся. — Прослужит вам всю жизнь.

— Сорок семь фунтов и десять центов, — сказал Питер.

— По мне, платите хоть апельсиновой коркой. Мы сегодня закрываемся.

Моряк отошел к столу выписывать чек. Мэри осталась, заговорила с продавцом:

— А почему вы закрываетесь? Разве люди больше ничего не покупают?

Он фыркнул.

— Отчего же — и приходят, и покупают. Только продавать-то почти нечего. Но я не собираюсь тут торчать до последнего, и другие служащие тоже. Мы это вчера порешили на собрании, а потом и управляющему так сказали. Осталось-то всего ничего, две недели. Нынче вечером администрация эту лавочку прикроет.

Подошел Питер, подал продавцу чек.

— Ладненько, — сказал тот. — Вот только получать по нему будет некому. В конторе народу никого не останется. Пожалуй, выдам я вам расписку, а то на будущий год потянут вас в суд за неуплату…

Он нацарапал расписку и повернулся к другому покупателю.

Мэри передернуло.

— Пойдем отсюда, Питер, поедем домой. В городе мерзко и запах ужасный.

— А хочешь, где-нибудь пообедаем? — Питер подумал, что ей приятно будет побывать в ресторане или в клубе.

Мэри покачала головой.

— Лучше сейчас же поедем домой, там и пообедаем.

Молча поехали они прочь, в свой маленький, светлый при морс кий-городок. Дома, в их скромном жилище на горе к Мэри отчасти вернулось душевное равновесие: все здесь до мелочей знакомое, привычное, здесь чистота, которой она, хозяйка, так гордится, и заботливо ухоженный садик, и так славно смотреть на просторную, чистую бухту. Здесь ты в безопасности.

Пообедали, и, закурив сигарету, прежде чем приняться за мытье посуды, Мэри сказала:

— Знаешь, наверно, мне никогда больше не захочется в Мельбурн.

Питер улыбнулся:

— Начинает отдавать свинарником, да?

— Просто мерзость! — вспылила Мэри. — Все закрыто, и грязь, и вонь. Как будто уже настал конец света.

— До конца света, знаешь ли, уже недалеко, — заметил Питер.

Мэри ответила не сразу:

— Знаю. Ты все время об этом твердишь. — Она подняла глаза, встретила взгляд мужа. — Скоро это будет?

— Примерно через две недели. Это ведь не то что щелкнет выключатель — и все. Люди заболевают, но, конечно, не все в один день. Некоторые выдерживают дольше других.

— Но под конец погибнут все? — тихо спросила Мэри. — Это никого не минует?

Питер кивнул.

— Под конец — никого.

— А большая разница между людьми? Когда кто заболевает?

Он покачал головой.

— Толком не знаю. Наверно, через три недели всех свалит.

— Через три недели от сегодняшнего дня или после того, как заболеет самый первый?

— Я имею в виду — после первого случая. Но точно не знаю. — Питер помолчал. — Возможно, сперва заболевают в легкой форме и поправляются. Но дней через десять, через две недели заболеешь опять.

— Значит, нельзя ручаться, что мы с тобой заболеем в одно время? Или Дженнифер? Любой из нас может заболеть в любую минуту?

Питер кивнул.

— Так оно и есть. Приходит твой час и надо его встретить. В сущности, мы же всегда это знали, только не думали об этом, потому что молоды. Могло же случиться, что Дженнифер умерла бы раньше нас с тобой или я — раньше тебя. В общем, это не ново.

— Да, пожалуй. Только я надеюсь, что мы все умрем в один день.

Питер взял ее за руку.

— Очень может быть. Но… нам повезет. — Он поцеловал жену. — Давай вымоем посуду. — Взгляд его упал на новую покупку. — А потом можно скосить траву на лужайке.