«Похитили мою Золушку, чтобы требовать с меня, нищего, выкуп! — пронеслась в голове инженера мысль. — Пойду на все их условия, лишь бы вернули мне Дашеньку живой и как можно скорее!!!»

— Что вы от меня хотите?! — Вадим Витальевич почувствовал, как из глаз его бурным потоком хлынули слёзы. Они текли по ресницам, скатывались попылающим щекам и попадали на губы, оставляя на них давно забытый привкус боли и отчаяния. Привкус обрушившейся беды.

— Да не волнуйтесь вы так! — «успокоил» его сидящий впереди человек. — От вас не потребуется никаких материальных и даже физических затрат. Мы просто хотим, чтобы вы кое в чем нам помогли. Это касается ваших профессиональных интересов.

— И тогда вы отдадите мне Дашеньку?! — с надеждой спросил Прохоров и затих в ожидании.

— Разумеется. Причем если услуга ваша нам потребуется не так скоро, то дочку вы можете забрать уже через два часа.

— Я согласен, говорите свои условия! Все, что в моих силах… — оживился Вадим Витальевич и даже перестал плакать.

Чёрная «восьмёрка» ещё около часа кружила по окраинам Саратова, нарочно выбирая немноголюдные и разбитые улицы. За совершенно непрозрачными снаружи стеклами шел длинный и удивительный разговор, в основном монолог, редко перебиваемый несмелыми вопросами собеседника. Наконец беседа подошла к концу, и автомашина остановилась, не выключая двигателя, возле старой полуразвалившейся церквушки, некогда отобранной у прихожан и превращенной в склад заготконторы по сбору старого тряпья.

— Но мы прекрасно понимаем, Вадим Витальевич, что нельзя от человека требовать что-либо, ничего не обещая взамен. Поэтому наша структура предлагает вам, начиная с сегодняшнего дня и до завершения дела, на что может понадобиться несколько лет, ежемесячное вознаграждение… — не знакомец на переднем сиденье задумался. — Сколько вы сейчас получаете в своём институте?

Прохоров, слегка сконфузившись, ответил. Сумма и впрямь была мизерной.

— Как можно жить с женой и ребенком на такиегроши? — ужаснулся мужчина. — Хорошо, начиная с сегодняшнего дня вы не будете ни в чем нуждаться, но я не хочу, чтобы посторонние, в том числе и жена, заметили перемену в вашем поведении. Скажите ей, мол, подняли зарплату в два с половиной раза, как хорошему специалисту. И дождитесь перевода. Потом получите новые инструкции. А реально я предлагаю вам, Вадим Витальевич, до момента вашего перевода на новое место десять тысяч долларов в месяц. Устраивает?

Прохоров даже зажмурился, настолько неправдоподобно высокой оказалась оценка его труда со стороны неизвестной «структуры». И это при том, что ничего, выходящего за рамки его обычной работы, даже не придется делать! И Дашеньку отдадут уже через час, а то и раньше!

— Да, спасибо! — не своим голосом выдавил он, даже не веря, что такое вообще возможно.

— Как только узнаете о переводе, сразу же начинайте ходить на работу в галстуке.

— Но я никогда не носил галстуков!.. С тех пор, как закончил институт…

— Ничего страшного, купите, — отмахнулся собеседник. — Вот деньги, — и он протянул, не глядя, через плечо толстую пачку российских рублей. — Здесь сумма, равная двум тысячам долларов. Остальное через четыре недели. Вы все поняли насчёт денег? — строго спросил мужчина.

— Да, спасибо, да. — Дрожащей рукой Прохоров взял деньги, не зная, что с ними делать.

Внимательные карие глаза в зеркале заднего вида нахмурились.

— Спрячьте! Хотите, чтобы ударили по голове в первой же подворотне?

— Извините, извините… — Вадим Витальевич торопливо сунул деньга во внутренний карман видавшего виды серого пиджака. — Где я могу найти Дашеньку?

— А теперь слушайте меня внимательно. Нам, как вы понимаете, нужны гарантии. Поэтому мы дали вашей дочери специальный препарат, который ввели в обычную конфету…

— Ч-ч-что?!! — снова дернулся Прохоров, но сидящие по сторонам «шкафы» вдавили его в сиденье.

— Не надо так психовать! — разозлился неизвестный собеседник. — Он совершенно безболезнен и безвкусен, к тому же его невозможно определить по анализу крови или любому другому. Ваша дочка будет нормально себя чувствовать, если один раз в неделю ей давать таблетку противоядия, которая будет регулярно появляться в вашем почтовом ящике, в упаковке.

— А если вдруг…

— В таком случае через десять дней девочка перестанет ходить, через две недели — разговаривать и есть, а через месяц умрет! И никакие врачи не помогут… Препарат неизвестен обычной науке и создан специально для подобных целей нашими фармацевтами. Ему нет аналогов. Зато если мы находим общий язык с интересным вам человеком, то рано или поздно даем ему маленькую ампулу. Один укол — и больше ни препарата, ни еженедельного приема таблеток. Очень удобно, не так ли, Вадим Витальевич? — По растянувшимся в зеркале глазным щелям Прохоров понял, что собеседник его улыбается.

— По-моему, у меня уже нет выбора… — прошептал инженер. — Если всё будет нормально, а это я вам могу прямо сейчас обещать, то когда вы дадите мне ампулу?

— Как только вы получите приглашение на новое место работы. Ведь не собираемся же мы посвящать вашу жену во всякие там обязательные приёмы таблеток! — хмыкнул незнакомец. — Ничего не бойтесь, живите, как жили, тратьте деньги. И не забывайте про галстук… — Собеседник ненадолго замолчал и потом добавил: — А дочка ваша в этом дворе, идите, забирайте. До свидания, Вадим Витальевич. Выпустите его!..

— До свидания… — севшим голосом произнес Прохоров. — Пожалуйста, не забывайте вовремя присылать таблетки…

Один из парней, сидящих рядом, вышел из машины и пропустил инженера. Вадим Витальевич услышал, как сзади хлопнула дверь, взревел двигатель и провернулись на асфальте резиновые покрышки «восьмерки». Прохоров вбежал во двор ближайшего дома.

Дашенька сидела на скамейке и причесывала красивую темноволосую куклу. Рядом с ней стоял и молча курил какой-то неприметный парень. Заметив появившегося из арки Прохорова, он что-то быстро сказал девочке, развернулся и торопливо скрылся в подъезде. Вадим Витальевич подошёл к Дашеньке, опустился на корточки и заплакал, гладя дочку по золотистым кудряшкам, не в силах налюбоваться на её милое, доверчивое личико.

— Дядя тебя не обижал? — дрожащим голосом спросил отец и поднял девочку на руки.

Даша отрицательно покачала головой и вдруг звонко рассмеялась, вытянув перед лицом папы зажатую в руке дорогущую импортную куклу.

— Дядя подарил, да, доченька?

Она радостно кивнула и сказала:

— А где мама? Мама дома? Мы поедем домой?

— Конечно, Дюймовочка, конечно.

И Прохоров пошел по направлению к соседней с двором, оживленной и шумной улице. Там он сел вместе с Дашей в «зеленоглазое» такси и уже спустя десять минут был дома. Жена, нетерпеливо поглядывающая на часы, встретила мужа с затаенной тревогой. Раньше он почти никогда не опаздывал.

— Вадим, до начала спектакля всего четверть часа, а нам ехать на двух транспортах! Что случилось?

— Ничего, — Прохоров непринужденно пожалплечами. — В институте задержался. Мне ведь сегодня зарплату повысили! В два раза. — И он нежно поцеловал удивленную жену в щеку. — А насчёт театра не беспокойся, внизу ждет такси. Сейчас быстро завезем Дашеньку к твоей сестре и успеем как раз к началу. — И он снова прижался горячими губами к Машиной щеке.

С этого вечера у старшего научного сотрудника закрытого ведомственного института началась совсем другая жизнь.

Примерно в это же время за две тысячи километров от Саратова — в столице — тоже происходили интересные события. С платной автостоянки, расположенной недалеко от ВДНХ, была угнана автомашина, принадлежащая неизвестно куда пропавшему майору Боброву. Он уже длительное время не появлялся, машиной не пользовался и, соответственно, не вносил деньги за ее хранение к великому неудовольствию администрации стоянки. Его безуспешно пытались найти по телефону и даже посылали одного из сторожей к нему домой. Но последний вернулся разочарованный и удивленный и сообщил, что квартира Валерия Николаевича опечатана. Причем в домоуправлении сказали, что за ним также числится долг по квартплате. Следовательно, хозяин проветривающейся возле ВДНХ автомашины сгинул в неизвестном направлении. Тогда хозяева стоянки решили — каждый день начислять на долг Боброва большие штрафные проценты. Таким образом сумма долга через несколько месяцев имеет шанс почти сравняться со стоимостью «восьмерки», а затем можно через суд отсудить ее у сильно задолжавшего владельца.