На плато Сатори, отрезанный от всего света подковой леса, притулился домик, довольно жалкий на вид. Там, в комнатке на втором этаже, после нескольких часов глубокого, но тяжелого сна и проснулся господин де Жюссак.

Барон одетый лежал на кровати в узком алькове, украшенном ковром. Он с трудом приподнялся на локтях. Смутные и неясные мысли бродили в его голове. Он никак не мог понять, где он находится. Элион протянул руку, слегка отодвинул портьеру и принялся разглядывать комнату.

Меблирована она была довольно скудно. В камине потрескивал огонь, из окон открывался вид на равнину. У камина сидели двое и тихо беседовали в тусклом свете дождливого утра. В первом крестник Арамиса не без удивления узнал господина де Мовуазена, очень бледного, даже как будто совершенно обессиленного. Его собеседницей была Арманда де Сент-Круа.

— Итак, — с досадой щелкнул языком дворянин, — мы потерпели неудачу.

— Полностью, как де Виллеруа в последней кампании во Фландрии, — довольно легкомысленно отозвалась женщина. — Надо с этим примириться и думать теперь только о реванше.

— Господин дю Мэн будет разъярен…

— Господин дю Мэн человек со средствами. Проиграв один раз, он постарается с блеском выиграть в следующий.

— Но как вы узнали?

— Мне помог случай. Случай — лучший помощник, самые ловкие шпионы не сравнятся с ним.

Господин де Мовуазен раздраженно заерзал в кресле.

— И все благодаря глупой преданности этой…

Собеседница живо прервала его:

— Без имен, прошу вас. Я живу здесь не так давно и не уверена, что стены дома не имеют ушей и языка.

Женщина погрузилась в свои мысли.

— Вы подумали о моем предложении? — продолжал маркиз.

— Да, конечно, — ответила она рассеянно. — Трудно пока решить. Но мне кажется, мы стали лучше понимать друг друга.

— Я тоже так думаю, дорогая моя, ведь у нас общие интересы и полное отсутствие предрассудков.

Арманда кисло улыбнулась.

— Вы хотите сказать — щепетильности?

— Ну что ж, пусть будет так, — сухо бросил Мовуазен, — не хочу придираться к словам.

— Но давайте порассуждаем — продолжала она. — Итак, я бродила в окрестностях Версаля, в поисках места, где можно некоторое время пожить инкогнито, и случайно наткнулась на заведение одного забавного итальяшки.

— Синьор Гульельмо Кастанья. Там вы находите меня, почти бездыханного… Какой-то подлец нанес мне предательский удар шпагой…

— А врач запаздывал, и я начала по-своему ухаживать за вами, и вот с помощью моего бальзама…

— Я почти встал на ноги… В благодарность за услугу вы просите моей протекции, которая могла бы защитить вас от нескромного любопытства королевской полиции… Я прошу помощи у герцога дю Мэна, и вот у его прекрасной племянницы новая фрейлина…

— Которая начинает осуществлять свои планы. К несчастью, наши первые попытки не увенчались успехом… И вот, несмотря на фиаско, вы предлагаете объединить наши судьбы… Послушайте-ка, маркиз, вы что, так нуждаетесь во мне?

— С удовольствием признаюсь, что вижу в вас женщину превосходных качеств… И еще мне кажется, вы обладаете искусством, которое не может не уважать тот, кто хочет освободить себе дорогу от некоторых камней. Ну, откровенность за откровенность?

— Откровенно говоря, я готова. Но с условием, что мое искусство будет использовано без вреда для меня.

— У вас претензии к могущественным лицам?

— Скажите лучше — повод для ненависти, — поправила Арманда, — которая исчерпает себя лишь после моей смерти.

— У меня тоже достаточно обид… Почему бы нам не объединиться и не начать действовать сообща… Вам надо скрыть свое имя — примите мое… Мне нужна ловкая рука, чтобы освободить дорогу моему честолюбию. Соединим руки, Лукреция Борджа!

Она опустила ресницы и бросила загадочный взгляд на альков.

— Я дам вам ответ, — тихо сказала она, — сегодня вечером.

Господин де Мовуазен встал.

— Решено, вечером. — И направился к двери. Он остановился на пороге и обернулся к собеседнице: — Ах! Совсем забыл сказать: этой ночью во дворец прибыл де ла Рейни. Он долго беседовал с его величеством, и вся полицейская братия пришла в смятение. Сейчас, отправляясь сюда, я встретил Дегре, который со своими жандармами обыскивал все кварталы города.

— Значит, Дегре в Версале!

— Это самая лучшая ищейка. Однажды взяв след, он не оставляет его до тех пор, пока не загонит зверя в логово… Даже в случае пустячного спора с ним надо держать ухо востро.

— Меры предосторожности приняты, — сказала женщина бесстрастно. — Если Дегре здесь появится, он отсюда не выйдет!

— Понятно, что одиночка вам не страшен. Но он не войдет один. С ним будут его агенты…

— Ну что ж, пусть только войдет — останется под руинами дома.

Маркиз посмотрел на нее с недоверчивой улыбкой.

— Вы что, собираетесь поступить подобно Самсону — обрушить стены дома на этих новых филистимлян?

Арманда взяла с камина какую-то вещь.

— Видите вот это? — спросила она.

— Маленький стальной сундучок… Наверное, шкатулка для драгоценностей.

— Пусть будет так, если вам угодно. Эти драгоценности несут смерть людям, стоящим на моем пути.

Мовуазен протянул руку к шкатулке.

— Неужели эта крошечная коробочка…

Арманда живо схватила его за руку.

— Во имя нашего спасения — не трогайте ее!.. Стоит шкатулке упасть, и мы взлетим на воздух — вы, и я, и все, что нас окружает!

— Неужели это возможно?

Женщина встала.

— Я занимаюсь наукой, — вспыхнула она, — но наукой, так сказать, на свой лад — я изыскиваю средства не продлить, а укоротить существование. Ценой непрестанных бдений, склоняясь над книгами или приборами, нащупываю, ищу, комбинирую. Я постигала химические тайны и, проникая в них, составила рецепты некоторых соединений, нашла секрет смесей, вкладывающих молнию в руки человека… — И, сверкая глазами, она добавила: — Быть может, эти ужасные открытия умрут со мной. Но я спокойна: они оживут в грядущем… Человек — гений разрушения… Сатана постоянно подогревает в нем сомнения и зависть, толкает к мятежу.

Когда де Мовуазен ушел, женщина направилась к алькову. Элион уже встал и пытался собраться с мыслями, восстанавливая в памяти вчерашние события.

— Вы слышали? — спросила Арманда.

Крестник Арамиса тронул пальцем лоб.

— Да, но я ничего не понял, — ответил он. Потом, окинув комнату блуждающим взглядом, спросил: — Почему я здесь?.. Кто меня привел?.. Ничего не помню… Сам себя не узнаю…

Арманда хотела было ответить, как вдруг заскрипели ступени и на лестнице послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, и Зоппи — маленький смуглый человечек, которого мы мельком видели в кабачке «Кувшин и Наковальня», — стремительно вошел в комнату. Арманда подбежала к нему.

— Ну? — нетерпеливо спросила она. Человек долго шептал ей на ухо.

— Ты точно знаешь? — наконец спросила женщина.

— Да, от лакея принцессы де Конти, которая присутствовала на игре у короля, когда тот, возвратившись, привел синьорину и объявил о бракосочетании.

Арманда злорадно ухмыльнулась.

— Вот это лучше всего, — проговорила она и сделала шаг, чтобы вернуться к барону. Но Зоппи удержал ее:

— Одну минуту, мадам, одну минуту! Надо уносить ноги… Дегре и его банда идут за мной по пятам… Я оторвался от них буквально на несколько шагов… Они совсем рядом… И через десять минут будут здесь, уверен в этом…

Арманда зловеще сверкнула глазами.

— А, господин Дегре сокращает мне половину пути — он сам идет ко мне, в то время как я собиралась к нему… Великолепно!.. Начнем со слуги и кончим господином! — И она приказала: — Почтовую карету!

— Готова и стоит в лесу в пятидесяти шагах отсюда.

— Хорошо. Теперь шкатулку!

— Шкатулку? — повторил Зоппи сдавленным голосом.

— Да, поставь ее на виду.

Зоппи побледнел от страха.

— Во имя Неба, — пролепетал он, — берегитесь!.. Может произойти катастрофа!.. Эта штуковина сейчас разорвет нас на части!..