– Что ты, черт возьми, несешь? – разозлился Чарльз. – Никак не угомонишься? И мне не даешь жить спокойно! А ну давай выкладывай начистоту, что задумал?!

– Что за радость от такой жизни? Да никакой! Пашешь с утра до ночи, а толку? Тем более что можно вообще не работать.

– Ну и в чем дело?! – крикнул в лицо брату Чарльз. – Убирайся ко всем чертям! Силком никто не держит. Давай катись на Южные моря и болтайся там весь день в гамаке, если такая жизнь тебе по душе!

– Не заводись, – примирительным тоном сказал Адам. – Это все равно как ранняя побудка по утрам. Вставать неохота, но и в постели валяться тоже не тянет. И на ферме оставаться не хочу, и уезжать желания нет.

– Тьфу, все жилы вытянул! – еще больше рассердился Чарльз.

– Чарльз, подумай хорошенько. Тебе тут и правда нравится?

– Нравится.

– Действительно собираешься провести на ферме всю жизнь?

– Да.

– Господи, как у тебя все просто! Мне бы так. Как думаешь, что со мной творится?

– С жиру бесишься. Баба тебе нужна. Ступай вечером в трактир, и вся дурь мигом пройдет.

– Может, ты и прав, – согласился Адам. – Только что за удовольствие от шлюхи? Мне их компания никогда не нравилась.

– А какая разница? Все бабы одинаковые, – удивился Чарльз. – Закрой глаза – и один черт!

– Некоторые парни в полку заводили постоянных любовниц из индейских женщин. И у меня какое-то время была такая.

Чарльз с любопытством посмотрел на брата:

– Отец в гробу бы перевернулся, узнай он, что ты путался с индейской бабой. И как тебя угораздило?

– Очень просто. Она стирала и чинила мне одежду, готовила еду.

– Да я не о том. Как там у вас… ну, сам понимаешь, о чем я.

– Замечательно. Нет, правда чудесно. Столько теплоты и нежности. Да, она была такая ласковая и кроткая.

– Повезло, что она не зарезала тебя во сне.

– Нет, что ты. Она была такая тихая и нежная.

– Как-то у тебя глаза странно заблестели. Похоже, эта скво и правда запала тебе в душу.

– Ты прав, – согласился Адам.

– И что с ней случилось?

– Умерла от оспы.

– И ты не завел себе другую любовницу?

– Мы складывали их в кучу, как дрова. – Глаза Адама наполнились болью. – Более двухсот человек. Руки и ноги торчали в разные стороны. А потом набросали наверх хвороста, облили керосином и подожгли.

– Говорят, индейцы не выживают после оспы.

– Эта болезнь их убивает, – подтвердил Адам. – Смотри, у тебя бекон подгорает.

Чарльз быстро повернулся к плите.

– Нет, просто будет поджаристая корочка, – возразил он. – Я люблю с корочкой. – Он выгреб бекон на тарелку и разбил яйца в кипящий жир. Подпрыгнув на раскаленной сковородке, они зашипели, и по краям стал образовываться похожий на коричневое кружево ободок.

– В наших краях жила одна учительница, – начал Чарльз. – Ты таких красавиц не встречал. А ножки какие крошечные! Всю одежду покупала в Нью-Йорке. Волосы золотистые, а уж ножки! Сроду таких не видал! Она пела в церковном хоре, и все вдруг повадились ходить в церковь. Давно это было.

– В то время, когда ты писал, что подумываешь жениться?

– Именно, – усмехнулся Чарльз. – Всем парням в округе тогда загорелось жениться.

– И куда она подевалась?

– Знаешь ведь, как бывает. Женщины потеряли из-за нее покой, объединились между собой и выжили ее. Говорили, она носит шелковое белье. Вся из себя такая надменная и благородная. Куда уж тут! Школьный совет выставил ее вон среди учебного года. А ножки-то! Вот такусенькие! Ты бы видел! Она любила их показывать, вроде как случайно. При каждом удобном случае выставит из-под юбки по самую щиколотку.

– Ты хоть успел с ней познакомиться? – поинтересовался Адам.

– Нет. Только в церковь ходил. С трудом проталкивался. Такой хорошенькой девушке не место в маленьком городке. Только вводит в искушение людей. Одно беспокойство.

– А помнишь дочку Сэмюэлсов? – спросил Адам. – Вот уж была красавица! Что с ней стало?

– Та же история. Смущала людей, а потом уехала из наших мест. Слышал, живет теперь в Филадельфии и работает портнихой. Говорят, за каждое платье берет по десять долларов.

– Может, и нам нужно уехать? – предположил Адам.

– Никак не выкинешь из головы Калифорнию?

– Ага.

И тут Чарльза прорвало.

– Выметайся отсюда! – заорал он. – Видеть тебя не хочу! Выкуплю твою долю, или продам, или еще что придумаю. Вали отсюда, сукин сын! – Он на мгновение замолчал. – Насчет сукиного сына я того, переборщил. Только, черт побери, ты все время выводишь меня из терпения!

– Я уеду, – откликнулся Адам.

Через три месяца Чарльз получил по почте красочную открытку с видом гавани Рио-де-Жанейро, на обратной стороне которой Адам неряшливо нацарапал: «Здесь лето, а у вас зима. Почему бы тебе сюда не приехать?»

Через полгода пришла еще одна открытка из Буэнос-Айреса: «Дорогой Чарльз! Ты не представляешь, какой это огромный город. Тут разговаривают по-французски и по-испански. Посылаю тебе книгу».

Но книги Чарльз так и не получил, хотя ждал ее всю следующую зиму и весну. Вместо книги объявился сам Адам, загорелый, в одежде на иностранный манер.

– Как поживаешь? – поинтересовался Чарльз.

– Отлично. Ты получил книгу?

– Нет.

– Интересно, куда она подевалась? В ней такие замечательные картинки.

– Собираешься остаться?

– Пожалуй. Расскажу тебе о странах, где побывал.

– И слушать не желаю, – огрызнулся Чарльз.

– Господи, до чего ж ты злющий.

– Просто я знаю наперед, что будет дальше. Посидишь на ферме с годик, а потом опять начнешь ерзать и мне покоя не дашь. Мы осточертеем друг другу, но будем вести себя вежливо, а это еще невыносимее. Потом не выдержим, сорвемся, и ты снова уйдешь и вернешься, и так будет повторяться до бесконечности.

– Неужели не хочешь, чтобы я остался? – спросил Адам.

– Черт возьми, конечно же, хочу, – возмутился Чарльз. – Стоит тебе уехать, и я скучаю, но точно знаю, что ничего не изменится.

И действительно, история повторилась. Некоторое время братья вспоминали детские годы, потом говорили о времени, проведенном вдали друг от друга, и в конце концов стали все чаще подолгу молчать, часами работали, не обмолвившись ни словом, держась сдержанно-вежливо. И как всегда, дело закончилось привычными вспышками гнева. Время тянулось бесконечно долго, так как ничего значительного не происходило.

Однажды вечером Адам сказал:

– Знаешь, а ведь мне скоро тридцать семь. Считай половина жизни.

– Ну, понеслось, – сердито буркнул Чарльз. – Снова начнешь ныть о бесцельно потраченных годах. Послушай, Адам, может, обойдемся на сей раз без ссор?

– И как же?

– Ну, если все пойдет как обычно, недели три-четыре поругаемся, а потом ты опять уедешь. Только если так не терпится, нельзя ли съехать тихо, без скандалов?

Адам рассмеялся, и напряженная обстановка разрядилась.

– Оказывается, у меня мудрый брат, – сказал он. – Конечно, когда станет невмоготу, я уеду мирно, без ссор. Да, мне определенно нравится твое предложение. А ты все богатеешь, Чарльз, верно?

– Ну, я бы так не сказал, но дела идут неплохо.

– Еще скажи, что не ты купил в городе четыре дома и трактир.

– Вот и скажу.

– Брось, Чарльз, я же знаю, что купил. У тебя же самая лучшая ферма во всей округе, так почему не построить новый дом с ванной, водопроводом и уборной? Ведь теперь мы не бедняки. Говорят, ты чуть ли не самый богатый человек в здешних краях.

– Новый дом нам ни к чему, – с угрюмым видом заявил Чарльз. – Шел бы ты подальше со своими бреднями.

– А как хорошо иметь уборную в доме, а не бегать на улицу.

– Отцепись со своими глупыми фантазиями.

– А что, если я построю собственный домик прямо здесь, возле рощи? – развеселился Адам. – Что скажешь? И не будем тогда действовать друг другу на нервы.

– Не хочу никакого дома на своей земле.