На животе виднелся старый рубец, неровный и широкий, без следов хирургических швов. Примерно лет шесть ему. Похоже, оркушка покинула поместье и окунулась в реальную жизнь. На правой ладони мозоли, на левой – многочисленные мелкие царапины, зажившие. Лунки ногтей явно после недавнего маникюра, но на двух пальцах грязные. Не сильно. Просто небрежно промыты. Тыльная сторона правой кисти покрыта едва заметной красной сыпью. Такая же сыпь на лице и шее, за ушами – расчесы. Зубы здоровые, полный комплект, без налета. Уши и ноздри без волос, правое ухо совершенно чистое, в левом скопилось немного крови. Признаков старения, кроме седины, нет.
У меня не было результатов анализа ее крови, поэтому я регистрировала пока только видимые повреждения. Оркушку нашли совершенно голую. Она была тщательно вымыта и причесана – нападавшие пытались убрать следы. Однако побои не смоешь и не вычешешь. Ее несколько раз ударили по голове, придушили, изнасиловали и только потом убили. Она сопротивлялась до последнего вздоха.
– Что скажете, Делла? – спросил Моррис.
– Похоже, у нас не один и не два убийцы, а три. Эльфа тоже сначала ударили по голове.
– У нас три типа убийств, но конкретно убийц пока только двое, – поправил Моррис. – Хотите чаю? Берите своего спутника и поднимайтесь в мою квартиру, вы же помните, где она? Я сейчас закончу и подойду.
Я поманила Йена и направилась в раздевалку. Мы оставили там стерильные костюмы, я открыла малоприметную дверь, в которой не было даже замка, и первой шагнула на лестницу.
– Он живет прямо в морге? – удивился Йен.
– Да. Он никогда и ни по какой причине не покидает его. Простительное чудачество, не так ли?
– Да, – спокойно согласился Йен, – не преступление же. В конституции не написано, что человеку нельзя жить в морге.
– Доктор Моррис не смотрит федеральные каналы, не читает новостные ленты и не выходит на улицу. Все новости он узнает от экономки и от людей, которые приходят сюда. Поэтому он так любопытен.
– А ваш шеф, я слыхал, тоже домосед изрядный, – сказал Йен. – Поэтому вам привычно.
– Август говорит, что гениальные мозги нуждаются в тонкой подстройке к атмосфере. Если атмосфера меняется, начинаются помехи. Он не домосед, просто ненавидит переезды. Чем гениальней человек, тем хуже он адаптируется к переменам.
– Но некоторые гении прошлого буквально жили в дороге.
– Это тоже разновидность постоянства. Кроме того, откуда нам знать, вдруг из-за разъездов их гений так и не смог раскрыться полностью? И нам достались крохи от того, что в действительности могли породить их мозги?
– Делла… простите, что спрашиваю. Доктор спросил, не помирились ли вы вчера с мужем. При этом мне показалось, что вы с доктором Моррисом вовсе не закадычные приятели. Откуда он знал?
– Понятия не имею, – с улыбкой ответила я. – Может быть, что-то в моем облике выдает. А может, днем нанес визит кто-то из общих знакомых. Я не представляю, с каким кругом людей может общаться доктор Моррис, но допускаю самые неожиданные приятельства. Я два года проработала с Маккинби и больше не удивляюсь тому, что человек способен глянуть на тебя искоса и поведать всю твою биографию.
Нас встретила экономка Морриса, такая же немолодая и чудаковатая. Кое-кто по невежеству удивлялся: почему Моррис не женится на ней? Люди, хоть немного понимавшие в человеческой природе, глупых вопросов не задавали. У Морриса даже в ванной комнате не было большого зеркала – только маленькое, перед которым он брился. Сомневаюсь, что он хотя бы раз в жизни видел себя голым. Куда ему жениться, при таком-то характере.
Экономка провела нас в гостиную, усадила в антикварные кресла и подала чай. Ждать пришлось недолго, доктор Моррис поднялся, веселым тоном попросил начинать без него и удалился в душ. Вернулся он, одетый как на прием к губернатору. Поддернул брюки, уселся, принял чай из рук экономки и с удовольствием выпил половину чашки.
– Делла, вы ведь расследуете убийство Джона Смита? Остальные попутно?
– Да, договор у нас только на эльфа. Но поскольку остальные убиты той же бандой…
– Значит, вас в первую очередь интересует эльф. Сказать по правде, будь я инквизитором, тоже зацепился бы за него. Совершенно очевидно, что он попал в поле зрения банды случайно. Убийство было спонтанной акцией, его не планировали, соответственно, должно было остаться множество хвостов. Что ж, эльф Джон Смит. Его труп исследовал не я, а мой коллега доктор Квинси. Воздержусь от комментариев, хотя такого болвана мне стыдно называть коллегой. Доктор Квинси обычно занимается инородцами, он считается большим специалистом в этой области. Очевидно, он сам так уверовал в свои познания, что работает спустя рукава. Например, он не обратил внимания на ушиб мягких тканей на затылке. Непростительная небрежность.
– Да, я тоже удивилась, что в рапорте об этом ни слова.
– Я видел, что вы заметили. Итак, эльф Джон Смит. Мужчина, паспортный возраст сорок два года, биологический – тридцать девять. Рост пять с половиной футов, вес после смерти сорок девять килограммов, абсолютно здоров. Экземпляр, крупный для эльфа, что говорит в первую очередь о его происхождении. Он перемещенный уже в четвертом поколении. Его прадеды и прабабки очень хорошо питались и не страдали от болезней, что привело к появлению рослого потомства. Он легко дожил бы до ста лет, и даже больше, если бы не убийство. Вел размеренный образ жизни, по установленному распорядку, мало подвергался стрессам. Тщательно следил за своей внешностью. Питался только дома, в рейс брал с собой контейнеры с едой или воздерживался – эльфы легко переносят длительный голод. Пил много минеральной воды из источника «Желтый дракон» – его почки в идеальном состоянии. Хотя китайская кухня славится обилием острых приправ, предпочитал мягкую диету с преобладанием разных видов риса. В его желудке я обнаружил остатки плотного домашнего обеда, состоявшего из трех видов риса, утки, маленьких осьминогов, тушеной моркови и чая. Мочевой пузырь был практически пуст, притом что одежда осталась чистой и сухой.
– Он жил в Китайском квартале, – сказал Йен. – Оттуда до космопорта – около пяти часов езды. Если мочевой пузырь пуст, значит, Джон Смит заходил куда-то по дороге, чтобы опорожнить его.
– Вывод очевидный, – согласился доктор Моррис. – Тем не менее доктор Квинси не развил эту мысль. А я осмотрел волосы и кожу убитого, особенно те участки, какие не были закрыты одеждой. И обнаружил частицы моющего средства «Весна» – его иногда используют для обработки санузлов.
– Дорогое средство. – Я внесла пометку в досье.
– Следы были обнаружены на левой скуле, левом виске и левой кисти. На левом колене сбоку – небольшой кровоподтек.
Я прищурилась:
– Следы от падения на кафель? Можно предположить, что именно там эльфа ударили по голове, оглушили, он потерял сознание и упал.
Между прочим, эльф был в форме. Вынести из общественного туалета бесчувственное тело в форме так, чтобы никто не обратил внимания, – невозможно.
– Удар в действительности был смертельным, – продолжал доктор Моррис. – Все, что убийцы делали потом, Джон Смит уже не почувствовал. Рану на щеке ему нанесли при жизни, чип сняли уже после смерти. Между ударом по голове и смертью прошло не более сорока минут.
– Как вы установили это без чипа? – с профессиональным интересом спросил Йен.
– Немного знаю эльфийскую физиологию, – скромно ответил Моррис. – То, чего не знали ни убийца, ни доктор Квинси. Удар в затылок вызвал ушиб головного мозга, для эльфа фатальный, и гематому. Учитывая, какие именно сосуды лопнули, и зная обычные для здорового эльфа параметры кровотока, легко рассчитать, за какое время в мозг выльется обнаруженный объем крови. У Джона Смита была высокая свертываемость крови, и к моменту смерти кровотечение практически прекратилось. По моим расчетам, от тридцати до сорока минут. Опираясь на те же знания о физиологии, могу сказать с уверенностью, что рана на щеке была нанесена за несколько минут до смерти от ушиба головного мозга.
