Шли много часов. Солнце давно опустилось к горизонту, окрасив небо в пурпур, в бесконечности одиноко парило облачко, похожее на парусник эльфов. Чем ближе мы поднимались к вершине, тем тяжелее было идти, словно некая сила не хотела пускать нас в город, ждавший наверху. Порывы холодного ветра цеплялись за шерсть.

– Кауран, – негромко позвала Лэя, когда мы прошли половину пути и оказались на другой стороне горы. – Смотри.

Я смотрел. Далеко внизу, у подножья, шёл бой. Тёмная дорога из моих кошмаров, она явилась сюда и вонзила своё ядовитое тело в скалу. Орды существ накатывались из тумана, защитники горы отчаяно отбивались. Убитые горели дымным оранжевым пламенем.

В памяти сами собой возникли строчки:

– Я ловил капли крови с горящих тел, я смотрел на огонь сквозь призму снов...

– В бесконечной борьбе ты меня одолел, я погиб от копья из жестоких слов, – эхом отозвалась Лэя. Мы переглянулись.

– Что это значит? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она. И мы продолжили восхождение.

Лишь ночью добрались мы до вершины. Вдали сверкал неземным светом величественный город, в бездонном небе танцевали звёзды. Мир был прекрасен, и нам не хотелось его покидать. Но вокруг стояли солдаты.

Мы сражались как звери. Я бросал их в пропасть, рвал, терзал клыками и ломал кости, Лея билась за моей спиной. Её предсмертный хрип на мгновение остановил мне сердце.

Этого мгновения оказалось достаточно: меня проткнули мечом и столкнули с вершины Колвира. Я падал раскинув руки, лицом вверх. Из раны ритмично, в такт с пульсом, выплёскивалась кровь.

Тьма отступала неохотно. Цеплялась за каждый бугорок, каждое деревце, уродовала снег шрамами теней. Ночные шорохи cтихли, лишь время от времени, когда деревья распрямляли тяжёлые ветви навстречу рассвету, безмолвие нарушал шум падающего снега. Вставало белое Солнце.

Блекло-голубое зимнее небо казалось слепым. Немногочисленные облака апатично висели в высоте, слишком ленивые чтобы закрывать собою солнечный свет, лёгкий ветерок гнал прочь последних призраков тумана. Из балок и оврагов поднималась холодная, глубокая тишина.

Поперёк одной из таких балок с осени лежал могучий ствол погибшего дерева. Много лет дожди подмывали его корни, медленно лишая сил и жизненных соков, пока наконец холодной ноябрьской ночью, вечный враг деревьев, ветер, не одержал победу над ослабевшим исполином. Ствол постепенно гнил, но пока ещё был крепок и служил надёжным мостиком для всякого, желавшего перебраться через балку.

За минувшие месяцы мёртвое дерево помогло многим. Несколько раз оно спасало жизнь загнанным жертвам, в другие дни, напротив, с его помощью хищники находили пропитание себе и своим семьям. Однажды вечером, в погоне за зверем, балку попытался перейти человек, но он охотился из развлечения, поэтому дерево помогло ему подскользнуться и упасть на острые сучья. Волки, прибежавшие позже, были голодны. С ними ничего не случилось...

Я вскочила и судорожно огляделась. Сны мёртвого дерева ещё не покинули меня, реальность казалась призрачной. Холодный огонь изливался с неба на снег.

С трудом переведя дыхание, я осмотрела себя. В этот раз переход дал мне стройное, но вместе с тем нелепое тело пернатого ящера. Хвост мой дрожал от пережитого страха, запястья довольно коротких передних лап – вернее, рук, украшали султаны из фиолетовых перьев. Ощупав лицо, я живо представила слегка укороченную морду динозавра с большими глазами и развитыми надбровными дугами. Зрение тоже стало иным, с непривычки голова немного кружилась. Однако память никаких фокусов выкидывать, кажется, не собиралась: я помнила и лес, и охоту, и бег по равнине к подножию Колв...

Кауран! Где он?! Судорожно подпрыгнув, я склонилась и принялась нюхать снег. Запах ощутила сразу – я раньше никогда не встречала подобного, но почему-то была уверена, что он принадлежит Каурану. Надо бежать по следу.

Я нашла его в уютной пещерке под корнями громадного старого дерева. Он жарил зайца над огнём. Увидев меня, Кауран улыбнулся, растянув тонкие чешуйчатые губы. Он был прекрасен. Я вспомнила, как он сражался за меня с девятью самцами, а потом охранял гнездо, чтобы никто не похитил яйца. У нас было двое птенцов...

– Лэя, – он поманил меня к костру. – Иди, поешь. Ты сражалась как богиня, я никогда не видел такого мастерства. Мы перебили почти всех солдат!

Чувство неправильности захлестнуло мой разум. Сглотнув, я медленно опустилась в снег напротив Каурана. Он улыбался.

– Что с нами случилось? – спросила я немного дрожащим голосом.

Он встопорщил хохолок перьев.

– После перехода мы получили новые тела.

– Но мы погибли! Нас убили солдаты!

– Погибли? – Кауран удивлённо моргнул. – Мы не можем умереть, Лэя.

Я отпрянула.

– Почему?!

– Не знаю, – он вздохнул. – Только с этим ничего не поделаешь. Иди, поешь – у нас мало времени.

– Мало времени? – переспросила я тихо. Но ещё раньше, чем Кауран ответил, я всей душой ощутила его правоту. У нас действительно мало времени. Надо бежать на север, к упавшей Луне. Туда ведёт Тёмная дорога, скованная вечной мерзлотой.

Там наша цель.

Мы затоптали костёр и наскоро перекусили жареным зайцем. Я первой нырнула в белую чащу. Кауран бежал следом.

Бежали весь день. Зимний лес вскоре остался позади, вокруг раскинулась заснеженная степь. По левую руку вздымались холмы, плавно перетекавшие в мрачный горный хребет, уносившийся за облака. Дул ледяной ветер.

Нас вновь тянула вперёд неизвестная сила. Кауран был спокоен, он надеялся на меня. А я? На кого надеялась я? Мы бежали по ослепительно-белой равнине, не проваливаясь в снег, поскольку на ногах, между пальцами, у новых тел имелись прочные перепонки. Стоял жуткий мороз, но нам не было холодно. Форма жизни, приспособленная к среде...

Вечером я заметила на горизонте нечто. Кауран сказал, что это не может быть нашей целью – слишком далеко, но я уже чувствовала: нам предстоит добраться туда. Надо поймать снежных антилоп, иначе мы опоздаем. Времени осталось немного...

Поужинали остатками зайца и легли прямо на снег. В новом теле Кауран был обворожителен, несмотря на мороз нам было жарко. Мы долго не засыпали.

Утром я заметила следы снежных антилоп. Мы долго бежали за ними, пока не встретили большое стадо, возглавляемое старым винторогим самцом. Заметив нас, антилопы пустились наутёк.

Кауран успел метнуть самодельное боло, спутав ноги молодой самочке. Её спутник бросился на нас, спасая подругу, и я швырнула его в снег точным ударом под горло. Остаток дня ушёл на приручение животных.

Следующее утро мы встретили в облаке бриллиантовой пыли. Антилопы смирились с пленом и несли нас на север, где белесое зимнее небо рушилось в объятия льда, где танцевали снежинки, никогда не знавшие Солнца. Мы мчались к Луне.

В морозной тиши висело чувство тревоги. Низкое, свинцовое небо давило на разум, солнечный свет остался позади. Вечером третьего дня, когда далёкая тёмная масса превратилась в чудовищный монолит, чьи склоны простирались из центра Земли за облака, нас атаковали гигантские белые птицы. Их было две, похожих на сов, растрёпанных, оголодавших. Мы чудом успели спрыгнуть с антилоп и затаиться в снегу.

Наши измученные скакуны, завидев птиц, в панике помчались прочь. Гигантские совы полетели следом, дав нам шанс тихо покинуть опасное место. Теперь впереди бежал Кауран, он сохранил больше сил.

Монолит приближался. Скоро стали видны кратеры и осыпавшиеся, едва различимые следы давно забытого города. Четвёртую ночь мы провели у подножья Луны, жалкие точки живой материи рядом с непредставимой, колоссальной, подавляющей массой камня. Я сидела, прижавшись к Каурану. Он гладил меня по голове.

– Куда мы бежим? – спросила я тихо. Кауран не ответил.

Ночью пришли видения. Я плавала в море с дельфинами, их песни летели к бездонным глубинам, тревожа сны рыб. Это было прекрасно... Потом появился корабль, матросы принялись стрелять по дельфинам. Я не успела ничего сделать: невероятное существо поднялось из мрака, привлечённое смертными криками. Оно раскусило корабль пополам. Я ослепла от сияния его чешуи.