– Вот и займемся. Изменим внутренний мир – сказал Толик, с кружкой в руках – перед которым, как и перед остальными (кроме, естественно, Владимира Геннадьевича, выбравшего «Ахтамар») поставили пиво. Пиво и вправду оказалось достойным: мягкое, почти бархатное, в меру прохладное. Появилась и закуска от заведения – чесночные гренки.

– За встречу, – Савушкин поднял тяжелую кружку. Раздался добротный перестук.

– Теперь можно перейти и к меню. – Что же порекомендовать? Конечно, уху. Бараний шашлык. Шашлык жарит специалист – турок. Не пожалеете. Ну и, раз начали с пива, еще одна наша экзотика – раки. Их сварят минут за двадцать.

– А чем думаете продолжить? – спросил Капитан.

– Лично я – только пивом. Я давно понял, если пить водку как следует – это не отдых.

– А как следует приходилось? – усмехнулся Котелков.

Савушкин усмехнулся.

– А кому не приходилось? Приходилось даже одному моему знакомому муфтию. Правда, до медресе.

– Пока не начали отдыхать – рабочий вопрос. Ваша производственная разведка уже поимела сегодняшнюю вражескую аналитику?

– Поимела. Причем, и я, и ты прочитали ее раньше, чем Батька. Нет, это не оперативность, просто Батька из Сочи возвращается только через неделю, и все сводки подшиваются в архив.

– Хорошая новость.

– Ну, для меня это не новость. Могу еще раз обрадовать: ваш приезд остался незамеченным. Больше никаких серьезных происшествий, за исключением одного: приехали двое журналистов из Москвы. Один из издания «Невское время», откуда второй – непонятно.

– «Невское время» это что? Орган петербургского землячества в городе Москва? – спросил Куклинс. Олег ощутил легкий прилив крови к ушам и прочему лицу; ночной ветерок, к счастью, действовал освежающе. Толик тихо прыснул, будто это его и не касалось.

– Журналистский десант из Москвы? – с нескрываемым удивлением спросил Котелков. – Будем ждать новых данных по этой теме. Враг как-нибудь отреагировал?

– Да. Резолюция Шмакова – «разобраться на х.й». Резолюция устная, других там не признают. Товарищ Шмаков – зам на хозяйстве, в том числе и по безопасности. Вообще-то безопасностью непосредственно ведает отставной мент Шурыгин – отставленный за повышенный садизм на рабочем месте, это так, к сведению. Шурыгин – это охранное подразделение «Перун», проще – бандитская крыша. А еще есть просто банда без крыши и без башни.

– Иван Дмитрич, – сказал Котелков, – это очень интересно и важно. – Такой разговор с пивом совместить трудно. Я то может и выдержу, но вот к примеру великий писатель Анатолий Уздечкин того и гляди вынет блокнот и начнет составлять ударную статью: «Сибирский Пиночет и его тонтон-макуты». Давай пить пиво, а разговор о вражеских структурах продолжим завтра.

– Пусть так и будет, – ответил Савушкин. – Тем более, вот и хозяин прибыл. Не станем ему портить вечер производственными проблемами.

На площадке фыркнул подъехавший автомобиль. Подскочивший официант смахнул пыль с соседнего столика, постелил скатерть.

Появился и долгожданный хозяин. Он был не один.

– Вот Гумберт позорный, – тихо сказал Толик.

Пивной магнат и владелец ресторана по совместительству, был объемен, но еще более толст. Это особенно подчеркивала его спутница – высокая и стройная девочка, с чуть вздернутым носиком. Таких девочек еще в детском саду выбирают на роль принцесс; они взрослеют, но корона так и продолжает поблескивать на золотистых волосах. Девочка с любопытством смотрела на сидящих за столом, пытаясь понять кто они такие.

– Знакомьтесь, – Савушкин приподнялся, – пивоварня «Сибирский ковш» Алексей Баринов и его дочь Юлия, королева красоты Первого городского лицея.

– Сам ты Гумберт, – еще тише шепнул Олег, пихая Толика.

– Как вам наше пивко? – пробасил Баринов.

– «Хейнекен» отдыхает, – с чувством сказал Капитан.

– Он это серьезно, – заметил Котелков. – Сергей Иванович из Калининграда, там плохого пива не пьют.

– Здорово, – обрадовался Баринов. – Всю жизнь мечтал там побывать. Юлька, садись. Уже к вас собрался – вижу, Юлька из конной секции идет. – Ужинала? – Нет. – А я еду уху хлебать – поехали со мной. Так вот и приехали. Витя (к официанту) сделай быстренько две ухи.

Савушкин, сидевший рядом с Бариновым, сказал полушепотом.

– Леша, она что у тебя одна по городу гуляет?

– Одна. Иногда с друзьями. А что?

– Не надо ей больше без охраны ходить. Даже в школу.

– Ты зря. Все знают, что она моя дочь. И в первую очередь знает Батька. Знает, что с ним случится, если…

– Все равно, поберегись. Если ты и, правда идешь со мной против Батьки…

– Давно решил.

– Вот и поберегись. Этот урод даже сам не представляет, до какой степени он непредсказуем.

Официанты принесли уху, одновременно поставив Баринову хрустальный графинчик с водкой, заранее зная о его привычках. Пошли тосты за встречу и совместную работу. Уха только-только была доедена, как подали главное украшение стола – широкий, деревянный поднос, на котором возвышалась груда раков, с зеленью и лимонами. Раки были громадны, иной безусловно одолел бы омара, встреться с ним в честном и открытом бою. Олег допивал уже третью кружку пива, пытался в полутьме на ощупь определить, где у рака шейка (попутно вспоминая, что у рака ищут не только шейку). Было на удивление хорошо: прохладный ветерок, звезды над головой, внизу огни Ирхайска, а вокруг полутьма и шутки коллег. Настроение не испортила даже необходимость подняться и произнести какой-то дурацкий тост, связанный с городом, из которого он недавно прибыл.

– Так ты из Питера? – обрадовался Баринов. – Пойдем-ка, покурим-ка, – (верно, запомнил от секретарши, поклонницы Масяни).

Они отошли шага на три от стола, встав над обрывом – еще шаг и почти вертикальное путешествие в прохладную тьму.

– Как звать? Олег? Здорово, кореш такой был в классе, бандюком стал, убили. Олег, слушай, у вас там остался тот самый, проходняк, с канала Грибоедова, на Плеханова?

– Сохранился. Иногда пользуюсь.

– Ух ты, здорово. Я, как и Ванька, у вас учился, только он в Первом меде, а я – в Лесгафта, на легкой атлетики. Ты не удивляйся на мое брюхо, это оно у меня производственное. На «Зенит» ходишь? Ну хотя бы ходил? Молодцом! Слушай, у меня самое сильное впечатление, это когда он «Арарат» 6:2 сделал, а я ходил в 33-й сектор, самый хулиганский. Мы со стадиона уходили колонной и нас стали на Плеханова менты брать, причем так конкретно, просто на месте гасили, хоть и советские времена. Причем с двух сторон, с Невского и с Дзержинского, или как там у вас сейчас, с Гороховой. Я только потому и спасся, что ушел в тот проходняк. Потом через мост и до Садовой добежал, я так на стометровках не выкладывался. Слушай, сделаешь про меня репортах для своей питерской газеты, как мы тут пиво варим, не хуже вашей «Балтики»?

– Не волнуйся, будет и про тебя репортаж. Олег – лауреат «Золотого пера», так что распишет все в лучшем виде.

Это был Котелков, тоже покинувший стол. Рядом стоял Савушкин.

– Леша, на два слова, – сказал он.

Олег остался на обрыве в одиночестве, но ненадолго. Кто-то встал рядом.

– Вы и правда журналист из Санкт-Петербурга?

Голосок был тонкий и звонкий, так где-то внизу журчал Ирхай. Олег обернулся и сразу же сам почувствовал себя несостоявшимся Гумбертом. Рядом стояла Юля.

– Вам не приходилось брать интервью у Александра Васильева. Это группа «Сплин».

«Похоже, интервью с Розенбаумом тут будет невостребованным», – подумал Олег. Но из положения надо было выходить.

Шагах в тридцати от них, Савушкин и Котелков тоже глядели с обрыва на реку, но говорили о другом (Баринов, обсудив какую-то техническую мелочь и отпустив пяток шуточек вернулся доедать раков). Они спустились по тропинке на несколько метров вниз, поэтому, даже среди тихой ночи, их разговор никому не был слышен.

– Миша, такой разговор возможен только под пиво. Я все про наш недавний разговор. Скажи мне правду, ты можешь победить?