– Я рад, что вы уверены.

Неодобрение в его тихо произнесенных словах поразило Эбби, как удар ножом. Она упрямо уставилась в его черные глаза:

– Я абсолютно уверена.

Он повел широкими плечами и посмотрел на нее сверху вниз; в его глазах читалась снисходительность и праведная решимость.

– Послушайте, я уверен, что вы сделали все, от вас зависящее, но я знаю – вы должны смириться с тем, что я захочу поменять лечащего врача моей бабушки.

«Я знаю, что вы должны смириться».

Эбби крайне возмутилась и сжала кулаки, чтобы не вцепиться в его красивую и длинную шею и не придушить его. Грег и отец когда-то говорили ей о том, что она должна смириться. Так или иначе, ей удалось обрести дар речи, и она процедила сквозь стиснутые зубы:

– Решение будет принимать Мария.

Он слегка поднял голову, и его волосы ослепительно сверкнули.

– Бабушка обычно следует моим советам.

Это было категоричное заявление, высказанное успешным человеком. Человеком, выросшим в любящей итальянской семье, где ценятся образование и опыт, но родственные связи превыше всего. Семья Эбби была совершенно иной.

У нее не осталось сомнений, что Лео Коста посоветует своей бабушке выступить против нее. Она знала, что обладает скудными шансами на успех против его властной рекомендации, вне зависимости от того, насколько неправильным будет его решение. Он имеет и деньги, и связи.

– Может, на этот раз она вас удивит?

На нее уставились непроницаемые черные глаза.

– В этом я сомневаюсь.

Эбби заставила себя успокоиться: врач обязан прежде всего учитывать потребности пациента, а не опираться на собственные ощущения.

– Так как Мария спит и пока находится под моим наблюдением, решение придется отложить до утра. – Она махнула рукой в сторону выхода. – Спокойной ночи, мистер Коста.

Он легко кивнул и усмехнулся, словно только что увидел нечто совершенно неожиданное.

– До завтра, Эбби.

Он повернулся на каблуках, и каким-то образом Эбби удалось устоять на дрожащих ногах, пока он открывал двери и выходил в ночь. Она прислонилась к стене, с отвращением ощущая, как у нее засосало под ложечкой. По телу распространилась приятная дрожь, лишая ее выдержки, которую она обрела три года назад.

Лео Коста, непринужденный и очаровательный, красивый и целеустремленный, явился ее самым страшным кошмаром. Но ведь Эбби когда-то поклялась, что больше не будет терять голову из-за мужчин.

Она глотнула воздух и почувствовала, как к ней медленно возвращается решимость. Воительница Эбби должна твердо стоять на своем и говорить убедительно.

«Ты будешь скучать по Марии, если с ней расстанешься, но зато не будешь видеться с ее внуком».

С такими доводами рассудка она поспорить не могла.

– Послушай, ты с ума сошел? – Анна пододвинула Лео горячий пенистый капучино.

– Ты поступил неразумно, – мягко упрекнула его мать, Роза, ставя на стол блюдо с воздушными булочками. Две из них она положила на тарелку Лео.

Лео с огромным трудом сдерживал ярость. Возвращаясь в Бандарру, он всегда вынужден был выслушивать нравоучения членов своей семьи. На этот раз он решил медленно вздохнуть и позволить им высказаться, а потом все равно поступить по-своему. Он организует должный уход за бабушкой, а затем сядет на ближайший рейс до Мельбурна, где его никто не побеспокоит. Разломив булочку, он намазал ее домашним малиновым вареньем. Живя в Мельбурне, он никогда не употреблял сладкого на завтрак, ел по утрам мюсли. Бандарра казалась ему другой планетой, хотя расстояние между городами составляло только шестьсот километров.

Роза тщательно размешивала сахар в кофе:

– Мне жаль, что ты не зашел домой, а прямо из аэропорта отправился в больницу. В этом случае можно было избежать неприятностей.

Во второй раз за последние сутки Лео лишился привычного самообладания и резко произнес:

– Мы сейчас говорим о бабушке! Конечно, я отправился прямо в больницу. Как еще я мог поступить после того, как ты и Анна рыдали в трубку, не говоря уже о Бьянке и Кьяре с их текстовыми сообщениями?

У него сдавило живот, когда он почувствовал новый прилив страха, какой испытывал вчера вечером, стоя в изножье узкой больничной койки и смотря на свою бабушку. Она всегда была полна энергии, но вчера выглядела хрупкой и крошечной под накрахмаленными белыми простынями. Он ненавидел чувство бессилия, которое заставляло его возвращаться в прошлое. В очередной раз ему пришлось вспомнить залив в устье реки Ваджера и то, как сильно он подвел Доминико.

Лео резко потер подбородок.

– Я дождался врача бабушки и переговорил с ней. Я так понимаю, вы рады тому, что она ею занимается.

Его мать одарила его печальной улыбкой:

– Эбби Макфарлан просто святая. Я рассказала ей о том, как беспокоюсь о твоей бабушке. Эбби терпела все выходки бабушки и приходила к нам домой до тех пор, пока бабушка наконец не позволила ее осмотреть.

Анна рассмеялась:

– Это правда, но даже бабушка не смогла научить Эбби готовить. Она безнадежна.

Лео нахмурился, когда в мозгу внезапно возник нежелательный образ взлохмаченных волос цвета корицы и карамели и зеленых глаз. В глазах Эбби он не увидел восторга, какой привык замечать во взглядах других женщин. Ее образ не давал ему уснуть ночью, что еще сильнее его разозлило. Женщины вроде Эбби Макфарлан никогда не удостаивались его взгляда, не говоря уже о том, чтобы появляться в его снах. За исключением неудачного, наспех устроенного брака, в котором он был верен Кристине, Лео всегда сам выбирал себе женщин. Все они были высокими, статными, модно одевались и обладали божественной красотой.

«Назови хотя бы одну женщину, которая тебя действительно заинтересовала за прошлый год».

Не желая развивать эту тему, он вернулся к разговору:

– Ну, мне наплевать на ее готовку и на то, что она даже не похожа на врача. Однако меня не впечатлили ее методы лечения.

Анна подняла тонкие брови и оглядела Лео с головы до ног:

– Большой брат, ты стал городским снобом. Эбби может одеваться, как охотник на крокодилов, но ее методы лечения безупречны. За двенадцать месяцев она сделала для нашего города больше, чем старый доктор Рентон за двенадцать лет.

От раздражения в его жилах забурлила кровь.

– Это ни о чем не говорит.

Его отец, Стефано, который отмалчивался все это время и читал последний выпуск «Ежемесячника винодела», опустил журнал и посмотрел на Лео поверх очков без оправы:

– Твоя ошибка в том, что ты забыл: Бандарра не Мельбурн, и здесь не так много врачей.

Роза вздохнула:

– Твоя бабушка стареет, сынок.

Нет. Он хотел закрыть уши руками, как делал в детстве, когда не желал что-то слышать. Сейчас он не хотел слышать и думать о том, что бабушка может умереть. Бабушка играла в его жизни особую роль. Она была частью всех его детских воспоминаний. Она всегда его обнимала, пока родители занимались виноградниками; трепала его за ухо, когда он становился слишком развязным, и всегда кормила его, как короля.

Она очень помогла ему после того случая.

Раздражение Лео достигла предела. Хватит! Каждый член семьи высказал свое мнение, и теперь говорить будет он.

– Я квалифицированный практикующий хирург и говорю вам, что принял решение и намерен довести дело до конца. – Он отодвинул свой стул, и ножки громко царапнули начищенный до блеска деревянный пол.

– Вот иди и занимайся своими пациентами, но бабушке нужно не только лечение. – Стефано поднялся. Его тихий, но решительный голос задержал Лео, который собрался уходить. – Больше всего она нуждается в том, чтобы ты показал себя настоящим внуком и уделил ей время. На самом деле все члены твоей семьи хотели бы, чтобы ты нашел для них время.

У Лео сдавило горло. Он напрягся всем телом, словно приготовившись бежать. В течение многих лет он прилетал в Бандарру всего на сорок восемь часов, часто меньше.