— Да, да. Произошло убийство. Убит один из пациентов клиники. Да, убийство. Есть труп. Ты посмотри на компьютере. У нас есть что-нибудь на Вика Тэда. Посмотри, пожалуйста, повнимательнее, есть ли что-нибудь на него. Да, досье посмотри. — Говорил полицейский, обращаясь в центральное управление.

А Вик в это время в наручниках сидел в полицейской машине на заднем сиденье. Его лицо было непроницаемо. И только изредка самодовольная улыбка искажала его гримасой ненависти ко всем окружающим.

Шериф стоял рядом с доктором Лютером. Рядом с ними на траве лежал прикрытый белой простыней труп Джоя. На простыне уже проступило несколько крупных кровавых пятен.

— Мы можем кого-нибудь известить? — поинтересовался шериф.

— Насколько я знаю, близких родственников у него нет. Он сирота. — Ответил доктор Лютер, бросив короткий взгляд на простыню с пятнами крови.

— У каждого человека должны быть отец, или по крайней мере, мать, — возразил шериф.

— Я смотрел его историю болезни, — сказал доктор Лютер, — мать у него была, но она умерла несколько лет назад.

— А отец? — спросил шериф.

— Отец у него когда-то был, но с матерью они разошлись уже давно, когда Джой был еще ребенком. А потом отца лишили родительских прав. Так что, ни адреса отца Джоя, ни каких других координат у меня нет. Я даже не знаю его имени.

Шериф пожал плечами.

— Ну ладно, и в самом деле, будем считать его круглым сиротой. Так что о теле позаботятся сами ребята.

— Так, что у нас здесь, — к телу, накрытому простыней, подошли двое полицейских в белых форменных рубашках с короткими рукавами.

Один из полицейских присел на корточки возле тела. Его тупое, побитое оспой лицо, ничего не выражало. Он, не колеблясь, откинул простыню, и страшное зрелище парализовало всех окружающих.

На носилках лежало не тело. Это были наспех собранные вместе куски рук, ног, отрезанная голова, изуродованный торс.

Полицейский молча надул шар из жевательной резинки, и тот громко лопнул. Его напарник, Рой, изумленно смотрел на изуродованные останки. На его лице читался ужас. Рой схватился за живот, и опустился на колени возле окровавленных носилок.

— Ну что, Рой, — сказал ему напарник, — не медли, ручки боишься испачкать?! Не нужно было тогда в полицию идти.

Рой, борясь со своими чувствами, медленно приблизился к останкам, еще какое-то время смотрел на них, а потом медленно, как бы прощаясь с Джоем, натянул на него окровавленную простыню.

Девушки из числа пациенток молча стояли в метрах десяти от носилок. Белокурая Лари опустилась на колени и, нервно перебирая пальцами, читала молитву.

Наконец, снова отозвалась рация в машине шерифа.

Мэт подошел к ней и начал слушать сообщение из центрального управления полиции.

— Знаешь что, Мэт, — говорил ему полицейский-диспетчер, на этого Вика в нашей картотеке ничего нет. Я запрашивал центральное управление, но там тоже ничего нет. Это явно обыкновенный псих, никакого криминального прошлого. Это не наше дело связываться с ним. Передай его санитарам из Детройта, и пусть они завезут его в закрытую психушку. Тюрьма не для этого парня. Не хватало нам еще заниматься сумасшедшими.

Шериф подтолкнул Вика в спину.

— Иди, парень, в ту машину. — Он показал ему на длинный пикап скорой помощи.

Мощные санитары подхватили закованного в наручники Вика и посадили в свою машину.

На ночной дороге, невдалеке от лечебницы доктора Лютера, сломался голубой форд, в котором ехало двое ребят. Они, бранясь и ругаясь друг на друга, пытались завести машину, но двигатель не включался, чихал и мгновенно замолкал.

— Ну, Пит, — сказал парень, сидящий за рулем, — давай выбирайся и чини машину. Мы же не можем здесь всю ночь торчать.

Пит обошел машину и поднял капот.

— Мать твою! Ничего не видно! Да я еще в этом ничего не понимаю. Ты, скотина, вечно все ломаешь, так что, оторви свою задницу от мягкого сиденья и чини сам.

Парень, сидящий в кабине, самодовольно улыбнулся. Пит взял в руки гаечный ключ и попытался починить мотор. Посыпались искры. Пит бросил ключ и отскочил от открытого капота.

— У черт! Сам сломал, сам и делай! Я ничего в этом дерьме не понимаю! Ты понял?!

Джими в это время включил сирену. Испуганный Пит отпрянул еще дальше от автомобиля. Джими начал истошно хохотать, довольный своей шуткой.

— Ты что, Пит, боишься темноты? У тебя что, мурашки бегают по спине от рассказа про этого психа из лечебницы? Да, парень? Так ты что, совсем струхнул?

Пит замахал руками.

— Да пошли вы к черту со своими рассказами! Выбирайся из машины и чини, а то мы здесь всю ночь проторчим!

Джими выбрался из машины. И Пит думал, что его друг займется мотором, и может быть даже сумеет отремонтировать машину, и им не придется торчать на этой лесной дороге всю ночь. Но Джими похлопал своего друга по плечу и сказал:

— Ну что, занимайся мотором, а я пойду.

— Куда ты? — изумился Пит. — Ты что, собираешься выбраться пешком?

— Да нет, что я буду ошиваться возле тебя, пока ты будешь копаться в моторе, пачкаясь в масло и грязь Мне нужно посрать.

Джими зашагал в лес. Пит выругался и попробовал заняться мотором. Он сбросил куртку и процедил сквозь зубы:

— Вот падла!

Его руки вновь коснулись мотора. И он снова задел провода, откуда сразу же посыпались искры.

А Джими тем временем, насвистывая веселый мотивчик, шел по лесу, выбирая куст, под которым можно было присесть. Его фонарик выхватывал то ствол дерева, то заросли крапивы.

— Нет, здесь лучше не садиться, — ворчал Джими.

Он перестал свистеть, поскольку услышал какой-то легкий подозрительный хруст и замер. Ветки кустов зашевелились, и из-под них выскочил кролик.

— О, черт, — сказал Джими, хватаясь за сердце. — Я уже думал, что это тот псих сбежал из лечебницы. Ну ладно, сяду здесь, а то еще чего доброго, в штаны наложу. А ты, кролик, подойди ко мне поближе, я твоей мягкой шерстью задницу подотру. Ха-ха.

Длсими, довольный своей шуткой, захохотал.

Пит в это время зло ругаясь и чертыхаясь, ковырялся в моторе. Его руки были уже по локоть в мазуте. А причины поломки он так и не нашел. Он злился на своего друга Джими и зарекался, что больше никогда с ним никуда не поедет. Пусть теперь он сам ездит по девчонкам один. А он найдет себе лучшего приятеля. Пит услышал шаги где-то совсем рядом за своей спиной.

— Эй, Джими, мне тут совсем темно, ничего не видно. Ты бы полез в багажник, достал переносную лампу. Тогда я, может, и найду причину поломки.

Но никто ему не отвечал. Шаги приближались.

— Эй, Джими, ты слышишь, что я тебе сказал?

За спиной у Пита послышалось чиркание спички. И вдруг яркий сполох огня осветил деревья. Пит в изумлении обернулся. В двух метрах от него, рассыпая искры, ярко горел сигнальный полицейский факел. Из его узкой металлической трубки вырывался синеющий язык пламени, совсем как из ацетиленовой горелки.

Легкий дым поднимался среди деревьев.

— Ты что, Джими! Откуда ты взял этот факел? — изумился Пит. Я же просил лампочку. Какого черта?! Тут же бензин! Ты что, машина загорится!

Из-за пламени он не мог разглядеть лица своего друга.

— Джими! — крикнул он, широко раскрыв рот.

И в это мгновение сигнальный факел, описав дугу, воткнулся прямо в открытый рот. Пламя осветило горло Пита и разорвало щеки. Сердце остановилось мгновенно от одного болевого шока. И парень рухнул на капот.

Безжалостный убийца повернул в его голове сигнальный факел и затушил его как сигарету. Шипело обугленное мясо. В последних сполохах огня блестнула пластиковая маска хоккейного вратаря.

Джими, застегивая молнию джинсов и поправляя ремень, выходил из кустов.

— Эх, черт, кролик убежал, — цедил он сквозь зубы, — хорошее жаркое было бы. Эй, Пит, если ты, свинья, машину не починил, то ты мертвец.

Джими посмотрел на уткнувшегося головой во внутренности машины своего приятеля. Он подумал, что Пит усердно занят делом и сел в кабину. Он поворачивал ключ в замке зажигания, стартер несколько раз провернулся, а двигатель никак не заводился.