— Если не хочешь, то можешь сейчас не рассказывать, — доверчиво сказал Рик.

— Нет, я хочу, хочу. Я расскажу тебе сейчас, сию же минуту. И, может быть, мне станет легче.

— Хорошо, хорошо, — соглашался с ней Рик, видя, как от волнения начало дергаться лицо девушки.

— Я все это так хорошо помню, как будто оно происходит именно сейчас, именно в данную минуту. — Рита отвела взгляд от угасающих углей и посмотрела в темное ночное небо, на котором высыпали первые крупные звезды.

В нескольких метрах от ребят стояла машина с разбитым стеклом, с включенными фарами ближнего света.

Шумели деревья, поскрипывали сучья, шелестел ветер, раскачивая огромные мохнатые ветви елей. Изредка вскрикивала в ночной глуши птица, и ее крик разносился по лесу протяжным и жутковатым эхом.

Природа казалась мрачной и нелюдимой.

— Я не знаю, помнишь ли ты тот вечер. Помнишь, ты тогда отвез меня домой, а было уже очень поздно, ну, может, еще позже, чем сейчас. Была такая же сырая холодная ночь. Также шумели деревья, также сверкали редкие крупные звезды. Помнишь?

— Да. Да. Что-то такое припоминаю, — сказал Рик и осмотрелся вокруг.

— Я знала, что родители меня ждут. Я знала, что они не лягут спать, пока я не вернусь. Но как всегда, я не думала о них. Мне было с тобой очень хорошо, и я вообще забыла об их существовании. Я думала о нас, я вспоминала тебя и вспоминала то, как нам было хорошо. Я была уверена, дальше нам будет еще лучше. Что мы обретем друг друга навсегда.

Рик удивленно слушал свою подругу и смотрел на ее красивое молодое лицо, по которому пробегали резкие судороги. Он понимал, что Рите неприятно все это вспоминать, но он также знал, что если она не сможет все до конца рассказать ему, то она никогда не избавится от страха, который сковывал ее вот уже два года.

Он вспомнил тот вечер, когда они расстались у ее дома. Он вспомнил мельчайшие подробности, он даже вспомнил их еще детские разговоры, жаркие объятия, долгие, неумелые поцелуи. Он вспомнил, как дрожали руки Риты в его ладонях. Как она нежно и трепетно прижималась к его груди и заглядывала с таким доверием в его глаза.

— Когда я вошла в дом, родители нервно ходили по гостиной. Мама отругала меня, отец ее поддержал. Я пыталась оправдываться, но, сообразив, что лучший способ защиты нападение, тоже начала ругаться на родителей. Мама не выдержала — я ее теперь понимаю — и ударила меня, ударила первый раз в жизни. До этого, никто никогда даже голос на меня не повышал. А здесь… — голос Риты осекся. — Понимаешь, Рик она меня ударила, меня, свою любимую и единственную дочь. Ты представляешь, что со мной произошло.

— Да, да, — тихо проговорил парень. — Я понимаю тебя, прости, скорее всего это я был виноват, что так долго задерживал тебя.

— Нет, ты не при чем, все получилось помимо нашей воли. Я очень сильно перепугалась и расстроилась. Я вся дрожала и тряслась от охватившего меня гнева: ведь никогда до этого ко мне никто не прикасался, никто не смел меня ударить. Я хлопнула дверью, выскочила на крыльцо и побежала, решив спрятаться в лесу. Мне хотелось, чтобы они хватились меня, забеспокоились и бросились искать. А когда нашли, чтобы начали просить прощения и жалеть. Это было такое детское желание! Понимаешь, насколько сильна была моя обида на родителей, если я бросилась в лес прятаться от них, — сбивчиво и торопливо рассказывала Рита свою страшную историю. — В лесу было очень холодно, мокро и сыро, но я умудрилась найти сухое место под старым дубом. Мои нервы были напряжены. Я прижалась к шершавому огромному стволу спиной, поджала ноги, обхватила колени и, наверное, уснула. Или, может, это мне только кажется, что я уснула, — говорила Рита.

Рик не отводил от нее взгляда. Он ловил каждое слово своей подруги. Он вспоминал тот вечер, вспоминал, какой он довольный и счастливый вернулся домой и, сразу же приняв горячий душ, забрался в постель. И сейчас, сидя у этого небольшого угасающего костра, он вспоминал те дни, вспоминал свою юность, вспоминал Риту и с изумлением понимал, что девушка за два последних года сильно изменилась и стала совсем другой.

До него, наконец-то, дошло, что он должен относиться к ней совсем по-другому, совершенно не так, как было два года назад во время их такой короткой, но яркой деревенской любви, их детских нежных, трепетных отношений.

— Я помню, что проснулась от какого-то звука: то ли от треска сучьев, то ли от шороха влажных опавших листьев. Но мне показалось, кто-то рядом ходит. В тот момент я была полностью уверена, что это отец. И поэтому сидела тихо, не подавая голоса и не шевелясь. Я затаилась, еще не решив, что предпринять в ответ.

Шаги замерли совершенно рядом, а потом хрустнула ветка. Когда я повернулась, то увидела: передо мной стоял страшный, ужасный человек, в его руке сверкал огромный нож. — Сказав это, Рита прикрыла лицо руками, как бы отгораживаясь, закрываясь от ужасных воспоминаний, которые нахлынули на нее в этот момент.

Рик попытался обнять ее за плечи, но она отстранилась, вскинула голову, взглянула в глаза парня и продолжала свой жуткий рассказ:

— Он был такой чудовищный, ужасный. Он даже не был похож на человека: вместо лица — какая-то жуткая маска, что-то страшное, мерзкое и кошмарное. Я даже сейчас не могу без содрогания вспоминать то, что тогда увидела. И понимаешь, что самое ужасное, это была не маска: она состояла, насколько я понимаю, из плоти, из мяса, из полусгнивших и разложившихся мышц, кусков, или точнее сказать, лоскутов полуистлевшей кожи. Она шевелилась. Ты представляешь, Рик, что это было? Что я тогда пережила?

— Тише, тише, успокойся. Если не хочешь, не рассказывай. Остановись.

— Нет. Я расскажу, я хочу избавиться от этого кошмара. Не перебивай и не останавливай меня. Слушай дальше. — Рита опустила бессильно руки и крепко сжала их коленями.

Парень, не отрываясь, смотрел на ее побелевшее от страха лицо и ловил каждое слово.

— И он, эта мерзость, это животное напал на меня. Я билась в истерике, я кричала, я визжала не своим голосом. Я и сейчас не понимаю, как мне удалось, как я смогла выбить у него нож. Я этого не могу представить и вспомнить. Со мной случилось что-то страшное. Я бросилась что было мочи убегать. Я мчалась, сучья рвали на мне одежду, ветви хлестали по щекам. Я, не переставая, кричала и чувствовала его тяжелые шаги у себя за спиной и смрадное дыхание. Я споткнулась о корень и покатилась в какую-то лощину. И он нагнал меня. Бросился на меня, я не помню что делала, видимо я ползла, кусалась, кричала, потому что потом мои руки были изодраны, а под ногтями было полусгнившее мясо и кровь. Ты себе этого даже не можешь представить Он схватил меня и сжал в своих звериных объятиях.

Как я не кричала, как не сопротивлялась, все было бесполезно: он был ужасно сильный. Он схватил и поволок меня по земле. Я билась о землю, хваталась руками за стволы деревьев, за корни, за траву, но ничто не помогало, я не могла удержаться. И скорее всего от ужаса, сможет от сильного удара я потеряла сознание.

— А что было после этого? — как бы испуганно спросил Рик. — Неужели ты ничего больше не помнишь? Ну постарайся, постарайся! — упрашивал он девушку.

Рита склонила голову, ее плечи судорожно вздрагивали. Она прикрыла лицо ладонями и всхлипывала.

— Ну успокойся, успокойся, дальше можешь ничего не рассказывать.

— Когда я пришла в себя, когда вернулось сознание, я уже лежала дома в постели. Мои родители, видимо, испугались больше, чем я. И никогда они со мной не говорили о том, как нашли меня, о том, как я выглядела, о том, что со мной произошло. Они как бы вычеркнули ту ночь из моей памяти. Даже одним словом никто из них не обмолвился о той ужасной ночи. И в наших отношениях образовалась какая-то страшная непонятная пустота. Сколько я не пыталась у них расспросить, они упорно отказывались отвечать, как будто бы ничего не было.

— Странно, странно, — сказал Рик.

— Да, понимаешь, это странно, но я полностью уверена, что все это было не во сне, что мне ничего не померещилось, я уверена, это было на самом деле, это все правда. Ты веришь, Рик?