В 1904 г. первый депутат парламента от лейбористов Кейр Харди попытался поставить на обсуждение палаты общин отвергнутую ранее поправку Дж. С. Милля, но был… осмеян; достопочтенные депутаты предпочли заняться более “неотложным” делом — дебатами по вопросу о заднем габаритном освещении транспортных средств. Узнав об этом, суфражистки организовали у здания парламента массовый митинг протеста, вылившийся, учитывая попытки полиции силой воспрепятствовать его проведению, в первую откровенно незаконную акцию суфражисток.

Отныне ЖСПС уже не избегал действий, которые влекли за собой скандальные последствия или были связаны с нарушением общественного порядка. Наоборот, в оживленной политической жизни того периода, обычно выражавшейся в проведении массовых митингов и манифестаций, именно женщины являлись главными нарушителями спокойствия — они кричали, прерывали ораторов неуместными вопросами и репликами, звонили колокольчиками, размахивали транспарантами, скандировали лозунги и т.п., вынуждая распорядителей или полицейских применять по отношению к ним “энергичные” меры, вплоть до рукоприкладства. Видно не зря досужие газетчики очень скоро метко прозвали их “визжащими сестрами по духу”. В Манчестере за нападение на полицейских во время проведения одного из таких “скандальных” митингов были арестованы и приговорены к штрафу либо тюремному заключению Эммелина Панкхерст и Анни Кении. Поскольку от уплаты штрафа обе категорически отказались, то они стали первыми суфражистками, поплатившимися за свою деятельность личной свободой.

В 1900 г. рабочие депутаты палаты общин, избранные туда от либеральной (в основном) и независимой лейбористской партий, сформировали Комитет рабочих представителей, ставший предшественником лейбористской партии. Часть его членов выступала в поддержку предоставления избирательных прав женщинам — но только в принципе, не считая это первоочередным вопросом. Диаметрально противоположной точки зрения на этот счет придерживались суфражисты.

Состав ЖСПС был в высшей степени неоднородным. С одной стороны, у него была прочная опора в рабочем движении (он имел своих представителей в тред-юнионах, принимал участие в мероприятиях социалистических и рабочих организаций) , но с другой — в него входило немало и “светских” дам, в избытке имевших и средства и время, которое они без ущерба для себя - не особенно страшась даже возможного ареста или краткосрочного тюремного заключения — могли тратить на общественную деятельность. Лозунг “Голоса для женщин!” расколол все население страны на тех, кто независимо от социальной, религиозной или политической принадлежности выступал за его осуществление, и тех, кто с не меньшим пылом доказывал, что этого по тем или иным причинам ни в коем случае не следует допускать. Неразбериха аргументации и выводов была полной: одни, как например, Хилэйр Беллок, считали аморальной саму мысль о предоставлении женщинам политического равноправия, другие были против, поскольку опасались, что в этом случае политические агитаторы получат возможность “приставать к чужим женам”. В поддержку этого требования, ко всеобщему удивлению, выступили многие консерваторы, в то время как некоторые известные радикалы и сторонники прогресса четко сказали “нет”. Образовалась даже Консервативная ассоциация за предоставление женщинам избирательного права. Часть суфражистов, возглагая свои надежды в основном на либеральную партию, добросовестно поддерживала ее кандидатов. Суфражистки же, видя в ней партию, которая поддерживает их требования только до тех пор, пока не придет к власти, беспощадно врывались на все ее общественные мероприятия, превращая их в конкурс “кто кого перекричит” и полностью заглушая речи выступающих скандированием своего лозунга — “Голоса для женщин!”.

Но жертвами “возмутительниц спокойствия” были не только либералы; под угрозой срыва оказались любые общественные или политические мероприятия, на которых присутствовали “визжащие сестры по духу”. Если они преследовали цель привлечь к себе внимание, то, без сомнения, им это удалось сверх всяческих ожиданий: о них взахлеб писала пресса, а пародии и комические куплеты на творимые ими скандальные дела звучали буквально повсюду — на улицах, в барах, театрах, балаганах и т.д. и т.п.

Всеобщие выборы 1906 г. принесли победу либеральной партии, получившей на 100 мандатов больше, чем оппозиционная коалиция; к тому же ее поддерживали 52 депутата от лейбористов. Премьер-министром нового правительства стал Кэмпбелл-Боннерман, хотя на этом посту его скоро сменил Герберт Генри Асквит. Большинство кандидатов-либералов выступали в поддержку требования о предоставлении права голоса женщинам, однако в королевской речи, в которой по традиции упоминается о всех предполагаемых законодательных изменениях на предстоящий срок созыва парламента, об этом не было сказано ни слова. Пентвик-Лоуренс призвала женщин к “великому восстанию против подчинения тела и разума воле мужчин”, тем самым значительно расширив прежнее требование суфражисток о предоставлении женщинам избирательного права. Так был сделан еще один серьезный шаг на долгом и трудном пути формирования движения за освобождение женщин — движения, особенно разросшегося в 1970-х годах.

Акции суфражисток с каждым разом становились все более дерзкими и вызывающими — соответственно, росло число женщин, приговоренных к различным срокам тюремного заключения за нарушение общественного порядка, нападение на полицейских или нанесение ущерба чужой собственности (платить штраф они, как правило, отказывались). Несколько женщин устроили шумный скандал в… галерее палаты общин, предварительно прикрепившись к решетке специальными браслетами без ключей, так что вызванным туда в срочном порядке полицейским пришлось основательно потрудиться, прежде чем они смогли освободить нарушительниц от добровольных оков. Те же, как и было задумано, времени зря не теряли. А вскоре аналогичные сцены произошли на Даунинг-стрит, у домов нескольких министров и даже у Букингемского дворца. Суфражистки не останавливались ни перед чем: они нанимали дирижабли и аэростаты, с которых на Лондон сбрасывались тысячи листовок, прорывались через полицейские кордоны во время национальных праздников и швыряли скомканные петиции в короля и королеву. Мало того, некоторые из их акций — опрокидывание пузырьков с кислотой в избирательные урны или засовывание тлеющих тряпок в почтовые ящики — уже граничили с неприкрытым терроризмом и представляли реальную опасность окружающим, да и им самим.

Видная активистка ЖСПС, пожилая вдова миссис Деспард, рассорившись с руководством союза, образовала собственную группу — Женскую лигу свободы; ее члены провозгласили своим принципом “конституционную непримиримость” и под лозунгом “Никакого налогообложения без представительства!” (подобно американским колонистам в 1776 г.*) отказались платить налоги. Судебные исполнители не раз и не два накладывали арест на имущество миссис Деспард и ее сторонниц и пускали его с молотка, но каждый раз друзья снова выкупали его и возвращали прежним владельцам. Одна из активисток Женской лиги свободы оказалась за решеткой за отказ уплатить налог на принадлежавшую ей собаку.

* К сожалению, автор ошибся в датировке лозунга: он возник в начале 1760-х годов, а в 1776 г. уже была провозглашена независимость США и ни о каких налогах со стороны бывшей метрополии (т.е. Англии) не могло быть и речи. Прим. изд.

В 1908 г. за участие в запрещенной демонстрации у здания парламента 50 активисток ЖСПС были приговорены к шести неделям тюремного заключения. Среди них находилась и Эммелина Панкхерст, еще не полностью оправившаяся от последствий нападения на нее хулиганов, которые всегда с особым рвением помогали полиции в разгоне женских митингов и манифестаций.

И все-таки одной из основных форм политической борьбы суфражисток по-прежнему оставались массовые митинги и демонстрации, нередко организуемые в честь освобождения из тюрьмы кого-либо из активисток движения. Так, 21 июня 1908 г. по инициативе ЖСПС в Гайд-парке состоялся сверхмассовый митинг под названием “женское воскресенье”. Это было поистине грандиозное зрелище: сотни тысяч участниц, представлявших самые различные профессии и виды занятий — литераторы, художницы, артистки, медицинские сестры, фабричные работницы, домашние хозяйки и т.д. и т.п., — подходили к назначенному месту сбора семью внушительными колоннами, гремели оркестры, развевались знамена с вышитыми или рисованными изображениями героических женщин (Боадицеи*, Жанны д’Арк и т.д.), на шляпах и одежде практически всех демонстранток ярко выделялись трехцветные (алый, белый, зеленый) символы ЖСПС. На митинге выступили 80 ораторов. Две тысячи мужчин были назначены “распорядителями”, в их функции входило поддерживать порядок и не допускать провокационных выходок со стороны хулиганов или молодых людей, явившихся в парк, чтобы повеселиться. Митинг закончился тем, что прочитанная по сигналу горна резолюция с требованием без промедления предоставить женщинам избирательное право встретила бурное одобрение подавляющего большинства собравшихся.