Даже поверхностного взгляда на структуру парламента и избирательную систему Англии того периода оказывается вполне достаточно, чтобы убедиться в том, что радикалы не так уж ошибались, выдвигая требования о реформе в качестве своей первоначальной цели.

Институт государственного законодательства состоял (как и в наши дни) из короны, палаты лордов и палаты общин: первые два являлись наследными, последний — выборным. Эта система была настолько громоздкой и устарелой в своей вековой неизменности, что ее при всем желании нельзя было считать хоть сколько-нибудь представительной. Ограничение права голоса имущественным цензом сводило состав избирателей к незначительной и совершенно непредставительной части населения.

Порожденные промышленной революцией гигантские индустриальные центры типа Лидса и Манчестера не имели своих депутатов в парламенте вообще, в то время как древние, нередко полуразрушенные и практически заброшенные городки имели по одному, а то и более представителей. И таких примеров было немало: состоявшее из шести домов и одного выборщика селение Срэттон считалось избирательным округом; в Нью-Ромни имелось восемь выборщиков и один член парламента; от Олд-Сарума (графство Уилтшир) — заброшенной и необитаемой территории старинной крепости и монастыря — в палате общин было столько же депутатов, сколько от 10 выборщиков Вестминстера; в одном только королевском герцогстве Корнуолле насчитывалось 44 члена парламента (многие из них свои мандаты просто купили), а самое маленькое, сельскохозяйственное графство Рутлэнд избирало больше депутатов, чем Йоркшир — крупнейшее и одно из наиболее индустриализованных графств страны; 405 из 558 членов палаты общин имели депутатские мандаты от 203 городков, причем большинство из них насчитывали менее 500 выборщиков. По данным Джона Уилкеса, 254 депутата парламента, т.е. количество, необходимое для получения большинства голосов в палате общин, избирались всего лишь 5723 жителями — и это в стране с почти девятимиллионным населением! Неотъемлемой чертой политической жизни Англии стала всепроникающая коррупция. В создавшихся условиях не вызывало сомнений, что без фундаментальной реформы парламента, да и всего института избирательного права вряд ли можно надеяться на создание жизнеспособной, прогрессивной и справедливой системы государственного законодательства.

В поздние годы правления короля Георга III* в стране начали появляться различные общества и клубы, ставившие перед собой цель добиваться осуществления парламентских реформ. Как правило, они были небольшими и избегали насильственных действий, ограничиваясь обсуждением наболевших вопросов и пропагандой своих взглядов посредством памфлетов и воззваний. Большая часть этих так называемых гэмпденских клубов** была вынуждена проводить свои заседания в тавернах, причем члены их прекрасно понимали, что одного недвусмысленного намека со стороны магистрата, выдающего лицензии на право вести торговлю или содержать таверну, будет вполне достаточно, чтобы хозяин тут же лишил их этой возможности, т.е. фактически поставил под реальную угрозу само существование данного общества или клуба.

* Георг III (1738-1820) - английский король (с 1760г.). Его 60-летнее правление совпало с крупными событиями в английской и всемирной истории: промышленный и аграрный переворот в Англии и других странах Европы, война за независимость США и отпадение от Англии североамериканских колоний. Великая французская революция, войны коалиций европейских держав (как правило, во главе с Англией) против революционной Франции, а затем империи Наполеона Бонапарта, начало национальных революций в Латинской Америке. Георг III был одним из немногих английских королей, которые после Английской буржуазной революции XVII в. пытались оспорить установившийся приоритет парламента, взять в свои руки руководство внешней и внутренней политикой.

** Гэмпденские клубы были названы в честь одного из лидеров Долгого парламента в 1640г. Джона Гэмпдена (1595—1643), прославившегося тем, что в 1627 г . он первым отказался уплатить принудительный заем, навязанный королем Карлом I, но не утвержденный палатой общин.

В Лондоне основными “якобинскими” обществами являлись: “Друзья народа” — крайне умеренная организация среднего класса*, доминирующее положение в которой занимали виги; “Общество конституционной информации” - также представляющее в основном интересы среднего класса, которое получило широкую известность прежде всего благодаря “вызывающему” с точки зрения общественной морали тех времен поступку одного из его членов — убежденного демократа майора Джона Картрайта, который пожертвовал своей карьерой, отказавшись воевать против американцев**. Обе эти организации оказались и недолговечными, и маловлиятельными.

* Понятие классов в буржуазной историографии, терминологией которой отчасти пользуется автор, весьма относительно. Не отрицая существования феодалов и крестьян, буржуазии и рабочих, буржуазные авторы пишут о некоем среднем классе, не имеющем конкретных границ. В него условно могут входить и разбогатевшие крестьяне, и разорившиеся феодалы, и учителя, и рабочие — словом, все слои населения, лежащие между “высшими” и “низшими” классами, т.е. между богатыми и знатными, с одной стороны, и бедными, бесправными (либо вовсе неимущими), с другой. Прим. ред.

** Речь идет о войне за независимость США 1775—1783гг. Когда восставшие североамериканские колонисты заявили о создании ими самостоятельного государства (4 июля 1776г.), в Англии нашлись люди (в том числе и отдельные представители имущих классов), поддержавшие борьбу американцев за свою свободу. Прим. ред.

На смену им пришло массовое, обладавшее заметным влиянием “Лондонское корреспондентское общество” (ЛКО)*.

* “Лондонское корреспондентское общество” образовалось в марте 1792 г . в таверне “Белл” (в буквальном переводе “колокол” — Прим. перев.) на встрече девяти человек, представлявших так называемые “промышленные классы”; его секретарем и казначеем был избран сапожник Томас Харди. Все его многочисленные члены — а число их доходило и до 10 тыс. — выплачивали еженедельный взнос (“подписку”) в размере одного пенса; друг к другу они обращались, подобно истинным якобинцам, словом “гражданин”. Прим. автора

Цели его были очевидны и просты — всеобщее избирательное право для взрослого мужского населения, тайное голосование и ежегодные выборы в парламент. Скромные по меркам сегодняшнего дня, эти требования, однако, представляли собой поистине революционную программу в описываемые времена. Ведь по сути тем самым отвергалась система правления, основанная на всевластии титулованного или зажиточного меньшинства, выдвигалась концепция суверенности всего народа в целом и во весь голос заявлялось о нарушении прав личности в государстве. Некоторые отличительные черты ЛКО позволяют с определенной долей вероятности рассматривать его как первую политическую организацию рабочего класса в Англии.

“Лондонское корреспондентское общество” ставило перед собой следующие основные задачи: организовывать и проводить обсуждения наиболее актуальных политических проблем, особенно если они затрагивали интересы широких слоев населения; готовить почву для практического осуществления парламентской реформы и всеобщего избирательного права; установить связь и координировать свои усилия с провинциальными обществами, преследовавшими аналогичные цели. В ходе деятельности общества четко вырисовывалось появление нового типа личности — грамотного, разумного и любознательного человека-труженика, который после долгого изнурительного рабочего дня на фабрике или заводе стремится расширить свои знания и понимание мира посредством чтения и обсуждения интересующих его вопросов с единомышленниками. Конечная цель этого человека заключалась в коренном улучшении положения трудового люда; организаторские навыки он нередко приобретал в неконформистской типографии, где печатались материалы общества. Именно из таких людей нового типа впоследствии сформировалось английское рабочее и профсоюзное движение.