Кармакас проложил себе путь среди горгон и скомандовал:

— А теперь, ш-ш-ш, вы пойдете и прикончите, ш-ш-ш, эту ж-ж-жал-кую армию! Открывайте, ш-ш-ш, ворота!

Но еще до того, как успели привести в действие подъемник ворот, Юнос прокричал своим людям:

— Фонари!

В один миг вспыхнул четыреста ярких огней. Горгоны в ужасе закричали, но Кармакас приказал им напасть на незваных гостей. Солдаты со щитами-зеркалами на спинах, пятясь, надвигались на воительниц, правой рукой они поднимали фонари, а в левой сжимали маленькие зеркальца, по которым сверяли свой путь. Вот только Юнос, как ни старался, так и не смог найти свое зеркальце и смотрел в чужие.

Женщины с волосами-змеями были окружены зеркалами. Десятки горгон одновременно увидали на щитах свои отражения. Со страшными воплями они распарывали свои животы и разрывали себе внутренности, превращаясь затем в пыль. Наконец, им удалось открыть ворота. Но снаружи их тоже ждали рыцари, образовавшие стену из отражающих щитов. Этот финальный аккорд отправил на тот свет еще добрую сотню чудовищ. Горгоны, словно костяшки домино, одна за другой падали вокруг колдуна. Рыцари все плотнее сжимали кольцо. Ночные воительницы искали выход, но находили только смерть. Один Кармакас, превратившись в огромную гремучую змею, вырвался из окружения. Колдун устремился к замковой башне. В ярости он непрестанно повторял: «Я убью тебя, ш-ш-ш, мерзкий повелитель мас-с-сок, я, ш-ш-ш, убью тебя!»

Амос и Медуза из башни наблюдали за разгромом армии горгон.

— Спасибо, Медуза. Благодаря тебе будут спасены сотни человеческих жизней, и этот город возродится.

— Теперь, Амос, я должна сказать тебе одну важную вещь, — ответила юная горгона. — Есть только один способ вернуть к жизни нашего друга. Этот способ ты знаешь не хуже меня. Не двигайся и слушай, что я тебе скажу.

Медуза отошла в сторону. Она дрожала от волнения и страха.

— Я знаю, Медуза, что ты собираешься мне сказать, но я никогда не позволю тебе взглянуть на свое отражение. Наверняка есть другой способ вернуть к жизни Беорфа. И мы его найдем!

— Я знаю, что говорю, Амос. Я знаю, ты никогда не пожертвуешь мною, чтобы спасти своего друга. Но я поняла, что настоящая дружба — это когда нужно жертвовать собой ради другого. Этому меня научил Беорф, когда посмотрел мне в глаза. Он мог бы ударить меня своей тяжелой медвежьей лапой и даже убить… Однако он не сделал этого, потому что считал меня своим другом. Даже когда Беорф убедился в моем предательстве, он остался верен себе, верен своим чувствам. Благодаря вам обоим я узнала, что такое дружба. Это самое лучшее, что есть у людей, и теперь мой черед доказать вам, что у меня тоже есть сердце. Скажи Беорфу, что я уношу с собой его образ.

Медуза достала из-за пазухи карманное зеркальце Юноса. Амос прыгнул вперед, чтобы удержать юную горгону. Но было слишком поздно — горгона успела взглянуть на свое отражение и прежде, чем рассыпаться в прах, прошептала:

— Ты прав, Беорф, у меня и правда, прекрасные глаза!

В эту секунду в проеме двери появился Кармакас. Колдун бросился на Амоса. Тот инстинктивно схватил свой трезубец и едва успел увернуться от зубов гигантской гремучей змеи. Вторая атака чудовища свалила его на землю. Он откатился в сторону, освободился от нагаса и крикнул своему трезубцу:

— Если ты умеешь делать что-то необыкновенное, самое время доказать мне это!

Изо всех сил Амос метнул свое оружие в сторону змеи. Трезубец легко вошел в тело нагаса. Защищенный броней чешуи, Кармакас расхохотался:

— Ты думаеш-ш-шь победить меня, ш-ш-ш, этой ш-ш-штукой? Да я тебя, ш-ш-ш, проглочу!

Колдун бросился на Амоса, но вдруг почувствовал, что у него кружится голова. Трезубец, все еще торчащий из его тела, вдруг расцвел бледно-голубым пламенем. И тогда Амос увидел нечто совершенно необыкновенное. Трезубец медленно углублялся в тело змеи, пол в комнате стал текучим, а по стенам сочилась влага. С потолка обрушились потоки воды. Откуда ни возьмись, возникли две сирены и кинулись на Кармакаса. Не обращая внимания на Амоса, который стоял по пояс в воде, ничего не понимая, они закатали громадную змею в сеть из водорослей, втянули ее в подпол и исчезли так же быстро, как появились. Вода тут же испарилась, и в мгновение ока комната приняла свой обычный вид. Лишь на полу осталось лежать разбитое карманное зеркальце…

Беорф открыл глаза. Ему казалось, что он проспал несколько лет. Чтобы придти в себя, он сел на землю. Ему хотелось есть. Набросившись на орехи, Беорф силился вспомнить, что же произошло перед тем, как он превратился в камень. Но в его сознании всплывал только один образ — образ юной горгоны. Ему казалось, что Медуза гладит его по лицу. Он снова слышал ее нежный голос, такой ласковый, убаюкивающий. Беорф ничего на понимал, он совершенно утратил чувство времени. Затем ему пригрезился Кармакас. А еще его друг Амос, отправляющийся на подвиги. В голове беорита крутились обрывки каких-то странных воспоминаний. Он решился выйти из пещеры и побрел по лесу, куда глаза глядят.

Все обитатели Братели Великой, рыцари Света, крестьяне и торговцы, оживали один за другим, покидали обочину дороги и, как в старые добрые времена, шли к городским воротам. Беррионцы устроили им радостный прием. Горгоны превратились в пыль, и колдовское проклятие было теперь не более, чем дурным воспоминанием.

На главной площади разрушенного и разграбленного города состоялся большой сбор. Поднявшись на возвышение, слово взял Юнос:

— Жители Братели Великой! Я, Юнос, сеньор рыцарей равновесия и хозяин земель Берриона, объявляю этот город свободным! Мы победили зло и освободили вас от власти горгон. Предоставляю вам право восстановить ваш город и жить в нем в согласии и уважении друг к другу.

Из толпы выбрался какой-то человек и закричал:

— Уходите отсюда! Здесь только один хозяин, и это я, Йон Очиститель! Никто не может приказывать рыцарям Света, что делать и как поступать. Уходите немедленно и дайте нам отстроить наш город по нашему разумению.

В толпе послышался ропот. Юнос поднял руку, чтобы восстановить тишину.

— Вы должны знать, граждане Братели Великой, что именно из-за вашего бывшего сеньора вам довелось испытать столько злоключений! Йон Очиститель прекрасно знал, что его разыскивает могущественный колдун. Он скрыл от вас истину, и этот обман едва не привел вас к гибели. Настоящий рыцарь никогда не лжет, а этот человек лгал вам долгие годы. Я всегда говорю только правду и хочу, чтобы вы имели верное представление о моих намерениях. Я предлагаю присоединить земли Братели Великой к Берриону. Вместе мы создадим обширное королевство…

— Замолчите и немедленно убирайтесь, — прорычал Йон, выхватывая свой меч. — Я не потерплю такого оскорбления!

Навстречу ему из толпы выступил Бартелеми и в свою очередь заявил:

— Йон, разве мы не должны выслушать, что предлагает нам этот человек? Мы обязаны ему жизнью, и если бы не его смелость, город все еще находился бы в руках врагов. Из уважения к подвигам его людей и в знак признательности, я готов присягнуть им на верность. Не вижу ничего плохого в доброй службе тому, кто этого достоин. Если сеньор добр и справедлив, рыцарь должен подчиниться и принять разумные предложения.

— Предатель! — завопил Йон. — Ты рассуждаешь, как твой отец! Раз уж сегодня мы говорим начистоту, то я признаюсь — это я убил его своим собственным мечом. Мы были вместе, когда подвеска попала мне в руки. Твой отец настаивал на том, чтобы мы немедленно уничтожили ее. Я отказался. Этот трофей был моим! И тогда я — слышишь, я! — пролил его кровь. А теперь я приказываю сжечь тебя заживо за то, что ты предал своего сеньора. Рыцари Света, хватайте его!

Рыцари в замешательстве переглянулись. Один из них бросил: