— Чего ему сделается, — хмыкнул тот, продолжая рассматривать искореженное мельничное колесо. — А реке теперь конец… Идите купайтесь сколько хотите. Как говаривала моя покойная матушка, наслаждайтесь жизнью, пока у вас есть такая возможность.

— Ну что, поплаваем? — спросила Тайя Тряпичника.

— Кажется, я не умею плавать.

— Тогда просто поплескайся, — сказал Локрин, беря его за руку. — Пошли!.. И сними свои тряпки, пока грязь окончательно не засохла.

— Ни за что! — испуганно взвизгнул Тряпичник, отскакивая от мальчика. — Мне не нужно… Я… я вообще никогда не раздеваюсь, — пробормотал он.

— Ну, как хочешь, — удивленно проговорил Локрин. — А мы пойдем искупаемся. Если захочешь, присоединяйся.

Мальчик кивнул сестре, и они отправились к пруду.

— Кажется, он действительно немного того, — шепнул Локрин.

— Или просто стесняется, — сказала Тайя. — Он ведь все еще не помнит, кто он такой. Поэтому всего боится. Ты видел, какая у него обгорелая одежда?

— Ну и что?

— А то, что ему, наверное, пришлось побывать в огне, — объяснила девочка. — Может быть, попал в лесной пожар или что-нибудь в этом роде… — И, оглянувшись на Тряпичника, еще тише добавила: — Я думаю, у него все тело в ожогах.

Локрин изумленно поднял брови:

— Да что ты! Вот, наверное, ужас. Интересно на него посмотреть.

— Не говори глупости!

— Да брось ты, я ведь вижу, тебе самой любопытно. Не строй из себя мамочку…

Вспомнив о маме, оба погрустнели и до пруда шли молча.

День выдался жарким. Вода в пруду была темной, но дети с удовольствием плюхнулись в нее и принялись плавать и плескаться, смывая с себя грязь. Тряпичник тоже спустился к берегу, не снимая одежды, зашел в воду по самую грудь и стал сосредоточенно оттирать свои тряпки. Он даже не снял с головы капюшона и шарфа с лица. Тайя покачала головой, но ничего не сказала.

— У него, наверное, и все лицо в ожогах, — прошептал Локрин. — Вот страсть-то!

— Заткнись, — одернула его сестра.

Дети уже готовы были повздорить, когда на берегу показался Дрейгар.

— Хватит, выходите! — позвал он. — Рэнсник говорит, что тут поблизости есть хутор, где можно взять телегу. Так мы скорее догоним вашего дядю.

Микрин и Нуган вызвались пойти на разведку — посмотреть, что за свет мерцает в дальнем туннеле. Осторожно пройдя вперед, они наткнулись на лестницу, которая вела на верхний и нижний уровни. Огонек в глубине коридора мелькнул и пропал — как будто исчез за поворотом. Они прошли еще немного вперед — до того места, где туннель поворачивал направо, но дальше идти не решились — чтобы не терять из вида товарищей.

— Готов поклясться, там кто-то бродил с фонарем, — тихо сказал Нуган.

— Наверное, в пещерах еще кто-то живет, — кивнул Микрин. — Судя по всему, тоже не слишком дружелюбный. А может быть, мы показались ему не заслуживающими доверия. В любом случае, думаю, нам лучше держаться друг от друга подальше.

— А вдруг им известно, как выбраться на поверхность?

— Ты хочешь сказать, в нашем положении глупо осторожничать и нам не остается ничего другого, как идти за этим огоньком, даже если он приведет нас не к выходу, а к погибели?

— То-то и оно.

Они подошли к двери в следующий коридор, который шел под уклон и вел куда-то вниз.

— Не нравится мне все это, — проворчал Микрин. — Не думаю, что нам следует идти дальше. Если тот огонек решил от нас убежать, не будем его догонять… Лучше обследуем лестницу, а потом вернемся и позовем остальных.

— Согласен.

Наклонный коридор словно таил в себе какую-то опасность. Потоптавшись на месте, они вернулись к товарищам.

Дрейгар рассказывал Плуддичу о том, что с ними приключилось. Рэнсник молча выслушал и рассеянно покачал головой. Потом медленно промолвил:

— Луддич умело пользуется своей властью. Ему удается избегать раздоров и междоусобиц, а также ладить с чужаками, которые проходят через наши леса. Чужаков он ненавидит лютой ненавистью, но понимает, что нельзя воевать со всем миром. Впрочем, пришельцы, вроде тебя, к нам редко забредают. По правде сказать, местные жители смотрят на тебя, как на диковинного зверя, — объяснил он Дрейгару. — Они охотники, и притом ужасно жадные и азартные, и ты для них — просто дичь. Ради того чтобы содрать с тебя шкуру, они ни перед чем не остановятся… Другое дело мьюнане. Мьюнане — наши ближайшие соседи, и любому рэнснику известно, что с ними лучше не ссориться и жить в мире… Но, если то, что ты рассказываешь, правда, то, напав на их детей, Луддич сжег за собой все мосты: теперь мьюнане придут сюда, чтобы отомстить. С другой стороны, я знаю Луддича: он никогда не действует сгоряча. Вряд ли он стал бы затевать большую войну, если бы не был уверен в успехе. Ума не приложу, что он собирается делать. Мьюнане — народ не воинственный, но, чтобы защитить себя и своих детей, они будут драться, как львы.

— Может быть, он надеется на монаха-чародея? — предположила Тайя.

— То, что Калайялл Гарс появился в здешних лесах, очень дурной признак, — задумчиво проговорил Дрейгар. — Всюду, где бы он ни появился, начинаются несчастья. А вдвоем с Луддичем — они просто гремучая смесь!

— По словам Луддича, им уже нечего опасаться мьюнан, — вмешался Локрин. — Что бы это значило?

— В самом деле? — проворчал Дрейгар. — Гм-м… Что бы это значило?

— А что такое черная пыль? — спросила его Тайя. — Он упоминал какую-то черную пыль.

— Ее еще называют чертовой, — сказал Дрейгар. — Однажды я видел, что это такое, — в картранских горах. Земля превращается в бурлящую и густую черную пыль. Ее штормит, словно океан в свирепый ураган. Только в данном случае ураган ни при чем.

— Это похоже на землетрясение? — спросил Локрин.

— Нет, я бы не сказал. Землетрясение имеет эпицентр в глубине земной коры и распространяется волнами. А тут вспучивается сразу целая местность. Скорее уж это похоже на оползень или селевой поток, в котором мы побывали. Земля превращается в живую массу, каждая частичка которой смертельно опасна. Черная пыль затягивает, засасывает, перемалывает все, что только в нее попадет. Это не то что болото. Черная пыль может лежать и на горах — ни влажная, ни сухая. Только безрассудные смельчаки решаются путешествовать там, где лежит черная пыль. Насколько мне известно, большинство из них так и не вернулось…

— Рэнсники думают, что черная пыль появилась там, где живут мьюнане, — сказала Тайя. — Мы слышали, как они говорили об этом, когда были у них. По их мнению, под нашими землями целые залежи черной пыли.

Дрейгар с сомнением покачал головой.

— Если бы вы сидели на черной пыли, — хмыкнул он, — поверь мне, вы бы давно об этом и сами знали! Потому что жить там, где есть черная пыль, все равно что жить на проклятой земле. Уж лучше жить в одной клетке с шаксами…

— А как все это связано с легендой об Огарте? — поинтересовался Локрин. — Ведь это бог горы Абзалет, разве не так?

— Люди верили, что железный великан Огарт был ростом с целую гору, — сказал Дрейгар. — Он пришел со звезд и провалился под землю. Ваш дядюшка обожает такого рода сказки и легенды и знает об этом больше меня. Поинтересуйтесь у него при случае… Что же касается рэнсников, то они почти ничего не знают о том, что происходит за пределами их владений. Сидят сиднем, терпеть не могут путешествовать… — Тут Дрейгар взглянул на Плуддича. — Не в обиду тебе будь сказано, дружище…

— Ничего, ничего. Ты совершенно прав, — пожал плечами рэнсник. — Мы все закоренелые домоседы.

— К тому же большинство рэнсников враждебно относятся к любым чужакам, — продолжал парсинанин. — Особенно опасаются норанцев. Им известно, что северяне давно положили глаз на их земли. Рэнсники отличные следопыты и охотники, у себя в лесах они как дома, но против норанской армии им, конечно, не устоять… С другой стороны, вожди рэнсников выдумывают всяческие небылицы про чужаков, чтобы избежать междоусобиц внутри собственного племени. А поскольку народу ничего не известно о том, как живут соседи, то его легко заставить верить во всякие бредни. Не стоит принимать слова Луддича всерьез.