Клара улыбнулась мужу, а во взгляде, которым он ей ответил, виднелись забота и нежность.

Пейдж пожалела, что была настроена столь критически. Здесь была любовь, а любовь явление не столь частое.

– Вот мы и решили ехать сюда и здесь обосноваться, – продолжала Клара. – Дядя Тео Листер служит в Оттаве в Конной полиции, и он предложил нам эту местность, а Лестер был так добр, что сообщил в форт о нашем приезде, а сержант Камерон встретил нас, чтобы сопроводить.

У Клары даже дыхание перехватило от такой длинной речи.

Не похоже на то, чтобы они принадлежали к какой-нибудь религиозной секте. Пейдж была еще более озадачена.

– Мой брат живет здесь неподалеку, – заметила Пейдж. – Цены на землю упали с тех пор, как Тони купил свою ферму, так что вам как покупателям это на руку, но вы должны иметь в виду, что и цены на пшеницу тоже падают. Но все равно, жить на ферме – это замечательно. Здесь так хорошо растить детей. У Тони двое сыновей.

Она с грустью подумала о своих племянниках. Мэттью и Джейсон, наверное, удивляются, куда она пропала. И, пожалуй, когда она сегодня вернется, будет уже поздно менять рейс. Ладно, может быть, у Шарон изменится настроение, и она разрешит Пейдж повести их всех поужинать. Это может несколько снять напряженность. Надо будет поговорить об этом с Шарон. Она переговорит с ней как только окажется около телефона.

– Об этом мы как раз и думали, – взволнованно говорила Клара. – Мы слышали, что Запад – замечательное место для воспитания детей. – Она обернулась к Пейдж и сказала тихо, доверительно: – Я поначалу боялась, учитывая мое положение, – здесь такое отдаленное место, – но сержант Камерон заверил меня, что, на мое везение, в Баттлфорде есть врач.

Пухлые щечки Клары вспыхнули при этом косвенном упоминании о ее беременности, и голос ее понизился до шепота.

– Понимаете, мистер Флетчер и я поженились позже, чем это обычно случается, и, учитывая мой возраст, я немножко волнуюсь.

– Я уверена, что в Баттлфорде есть прекрасная клиника и первоклассная больница. – Пейдж тепло улыбнулась Кларе, довольная тем, что может успокоить эту робкую необыкновенную женщину в чем-то, в чем она была специалистом. – Нынче множество женщин не торопятся заводить детей, – продолжала она. – Вы никогда не поверите, сколько у меня пациентов, перешагнувших за тридцать. Два года назад у меня лежала женщина, которой исполнилось пятьдесят. Но сейчас сделаны такие успехи в медицине и в уходе за новорожденными, что риск минимален. Я принимала роды у немолодых матерей не меньше, чем у двадцатилетних.

– Я понимаю. Как это… многообещающе, мисс Пейдж.

Было очевидно, что Клара считает всякий разговор о деторождении неуместным.

Как может женщина, подумала Пейдж, рожать, когда она так нервозно настроена?

Пейдж, разочарованная, прекратила этот разговор, и наступило молчание, нарушаемое только скрипом фургона и топотом лошадиных копыт. Солнце поднялось выше, и жара усилилась. Даже ветер стал горячим, и Пейдж начала мечтать о каком-нибудь холодном напитке. Голова болела все сильнее, наверное, потому, что она сегодня ничего не ела. Но даже если бы по дороге встретился ресторан, подумала она мрачно, у нее все равно не было с собой ни кредитной карточки, ни одного цента наличными.

Наконец они остановились для короткого ланча. Задняя стенка фургона откидывалась и создавала тень для содержимого плетеной корзинки, которую достала Клара.

Пейдж не веря своим глазам смотрела на еду, которую Клара выкладывала на чистую, в красную клетку скатерку. Как бы она ни была голодна, все это выглядело отнюдь не аппетитно.

Появилась холодная печеная картошка, холодная фасоль и черствые круглые крекеры. Клара выложила еще сухое жареное мясо, про которое Пейдж подумала, что это говядина, но Клара объяснила ей, что это мясо антилопы.

– Сержант Камерон подстрелил ее два дня назад. Большая удача, потому что мы остались совсем без мяса. Я засолила его, так что оно хорошо сохраняется.

Пейдж ей поверила. Она взяла один кусочек и с трудом его проглотила, таким он оказался жестким и соленым.

Не было ни сыра, ни масла, ни салата, ни холодной содовой или пива, ни термоса с кофе – ничего из того, что Пейдж считала обязательным для пикника.

Она решила, что они, видимо, очень бедные люди. Как это благородно с их стороны, что они делятся с ней всем, что имеют.

Мужчины ели с откровенным аппетитом. Пейдж взяла себе фасоль и картофель и решительно жевала крекер, отказавшись от засоленного мяса. Она подумала, что кто-то должен тактично объяснить Кларе, что такое обилие соли в еде представляет собой опасность, но Пейдж не хотелось обижать ее. Клара была дружелюбна и старалась, чтобы все ели побольше, особенно Пейдж.

Каждый из них получил по кружке той самой тепловатой и грязной воды из фляги, из которой сержант Камерон поил ее раньше, и Пейдж не веря своим ушам слушала разговор двух мужчин.

– Сержант Камерон, за последнее время были стычки с индейцами?

Тео уминал при этом вторую тарелку с едой.

– Ничего особенно тревожного. Индейский агент сообщил, что шестьдесят воинов несколько недель назад бежали из резервации Повелителя Грома, но мы выследили их и заставили вернуться.

Пейдж не могла поверить в то, что слышала.

– Это отвратительно! – вырвалось у нее. – Я полагала, что исконные жители могут свободно приезжать и уезжать, как хотят, как и все канадские граждане. Я не представляла себе, что они обречены жить в резервациях. Это просто варварство!

Разговор оборвался. Вновь они трое обменялись странным взглядом, значение которого она не понимала, и Пейдж потеряла терпение.

– Наверняка даже вы слышали о правах аборигенов, – разозлилась она. – Неудивительно, что все эти проблемы обсуждались несколько лет назад в Квебеке, если вы занимаете такую позицию в отношении индейцев.

Никто ей не ответил. Мужчины выглядели смущенными, и даже Клара избегала смотреть ей в глаза.

Прошло несколько тяжелых минут молчания, потом Клара деликатно дотронулась до руки Пейдж.

– Вы не хотите немного прогуляться со мной, мисс Пейдж?

Пейдж потребовалось одно мгновение, чтобы догадаться, что Кларе, вероятно, нужно в туалет. Пейдж тоже это было нужно, и они отошли от фургона на достаточное расстояние и прикрыли друг друга своими широкими юбками, пока другая приседала в траву.

Вернувшись в фургон, Клара вытерла тарелки и приборы и, к удивлению Пейдж, старательно вычистила их песком, прежде чем уложить в корзину, и в тот же момент сержант Камерон тронул их опять в путь.

Пейдж оставила всякие попытки разобраться в том, что происходит. День был жаркий, сухая, пылающая жара, лишающая тело и голову всякой энергии, притупила ее чувства, и к тому же ее начало слегка подташнивать. Открытая прерия расстилалась куда ни глянь, и ко второй половине дня Пейдж перестала оглядывать горизонт в поисках мачт электропередач, или машин, или строений.

Она и Клара, обессиленные и помятые тряской дорогой, то и дело слезали с фургона и шли рядом с ним, но вскоре сержант Камерон попросил их вернуться на облучок; из-за них фургон ехал медленнее, а он был озабочен тем, чтобы поскорее добраться до Баттлфорда.

Солнце склонялось к горизонту с агонизирующей медлительностью, туманная дымка затягивала прерию. Пейдж пребывала в каком-то оцепенении, она и не спала, и не бодрствовала, когда раздался веселый крик Камерона:

– Баттлфорд впереди, мистер Флетчер! Мы благополучно доехали.

Она выпрямилась и протерла глаза, чтобы разглядеть город, и вся затрепетала, когда фургон въехал на холм и перед ней открылся вид на поселение.

Этого не могло быть! Головокружение и тошнота заставили Пейдж схватиться за борт фургона, неуверенность и непонятность, которые она испытывала весь день, обострились до такой степени, что она могла снова потерять сознание.

Внизу под ними расстилалась глубокая зеленая долина, раскинувшаяся между реками Саскачеван и Баттл, место, где, как знала Пейдж, должен находиться небольшой шумный город Баттлфорд. Но города не было. Не было огней, не видно было рекламы мотелей и ресторанов, не видно машин, не существовало даже улиц, по которым они могли бы ездить.