Маталон подошел к сидящему на кровати:

– У меня к тебе один вопрос.

– Я все понимаю, все, – проговорил Понсе то ли плача, то ли смеясь. – Я все тебе скажу, только не сердись. Эта японка живет в писо на улице Принсипе. Номер…

– Это меня не интересует.

Понсе раскрыл рот от удивления:

– Почему? Ты разве не за этим пришел? Эта баба видела твое лицо, ее оставлять в живых опасно.

– Ты тоже сейчас смотришь на мое лицо.

Щеки Понсе заледенели от страха.

– Я… да я ни в жизнь, ни звука. Клянусь тебе.

Маталон молча смотрел на сидящего перед ним Понсе.

Он подождал, пока страх окончательно овладел журналистом, затем медленно проговорил:

– Женщину я могу и сам найти. Как видишь, тебя-то я вычислил. А узнать я хочу вот что: кто заказал тебе эту твою статью?

Понсе отвел глаза.

– Да никто мне ее не заказывал, – зачастил он. – Слышал в городе разные слухи, вот и собрал из них статью.

Схватив Понсе за воротник кожаной куртки, Маталон рывком поставил его на ноги.

– Врешь. Кто-то точно ждет не дождется, когда я попытаюсь расправиться с этой японкой. Но я не такой простак, чтобы попасться в эту очевидную ловушку. Давай рассказывай. Кто этот человек, которому вздумалось разгласить детали убийства Ибаррагирре и таким образом заманить меня в ловушку? Ну же, говори, кто он и откуда.

Понсе отвернулся.

– Ни… никто. Да не вру я, никто тебе ловушки никакие не ставил. Я просто вынюхивал там в округе, не знает ли кто чего, вот и услышал, что люди говорили. Что, мол, та японка видела человека, который прикончил Ибаррагирре.

Маталон вытащил нож и прижал его к шее Понсе пониже уха.

– По-моему, у тебя что-то со слухом не в порядке. Если уши у тебя все равно без толку висят, давай-ка я их тебе обрежу. А ты попробуй, может, они на вкус хороши будут.

Он сделал на ухе Понсе неглубокий надрез, и из него закапала кровь.

Из горла коротышки-журналиста вырвался захлебывающийся звук, его тело напряглось. Очевидно, он наконец понял, что незнакомец не шутит, и в глазах его появилось новое выражение.

– Пе… перестань, прошу тебя. Я все скажу. Все как было, только перестань.

Маталон опустил нож.

– Вот с этого и нужно было начинать.

Понсе глубоко вздохнул, потом дрожащим голосом проговорил:

– Это японец. Мне все рассказал японец по имени Кадзама.

Маталон поднял его за ворот. Этот неожиданный ответ привел его в крайнее раздражение.

– Японец, говоришь? С чего вдруг японцу понадобилось загонять меня в ловушку?

Понсе замахал руками и ногами.

– Да это… да никакая это не ловушка. Я же тебе только что сказал. Этот японец еле перебивается, хотел подзаработать деньжат. Вот и выдал мне все, что знал, за тридцать тысяч песет.

– То, что Ибаррагирре – террорист из ЭТА и убил его человек из ГАЛ – это тоже, что ли, он тебе сказал?

– Он, он. Я… я и сам не знал, правда это или нет, но так звучит поинтереснее, вот я и написал все так, как он мне сказал. Я и сам против терактов ЭТА и твою работу… то есть ГАЛ ваш… в душе поддерживаю, – подобострастно закончил Понсе.

Маталон холодно улыбнулся. Запоет ли эта птица те же песни, если узнает правду?

– Тогда с какой стати ты скрываешься здесь? Подумал, что кто-то тебя хочет убрать?

– Да полиция меня ищет. Один следователь, забыл, как его звали, он мне пригрозил, что если я напишу статью об Ибаррагирре, он мне это не спустит с рук. А я взял и написал. Не хотел, понимаешь, чтобы мои тридцать тысяч пропали зазря. Да только мы статью напечатали, газету сразу и прикрыли. Если попадусь этому следователю в руки, не миновать мне беды. Вот я и спрятался.

Маталон некоторое время обдумывал услышанное.

Если эта статья не была ловушкой, а появилась просто потому, что голодающий японец решил подзаработать себе на сигареты, это в корне меняло дело.

Все же он не знал, принимать ли слова Понсе за чистую монету.

Остается одно: поймать этого японца, этого Кадзама, и проверить, правда ли то, что сказал Понсе, или нет. Надо с японцем побеседовать поподробней и выпытать, продал ли он информацию просто для того, чтобы подзаработать, или преследовал какие-то другие цели. Ну а если этот Кадзама – из компании Ибаррагирре, тогда не долго ему осталось жить.

Маталон поднял нож.

– Звони этому Кадзама.

На лице Понсе появилось замешательство.

– Позвонить?

– Да. И не думай врать, что не знаешь его номера.

Понсе облизнул губы и вытаращил глаза.

– Ну… да. Нет, телефон-то его я знаю, да только что мне ему сказать?

Маталон придвинул телефон к себе и затем поставил его Понсе на колени.

– Скажи, что появилась новая возможность заработать и чтобы он шел сюда, один. Если добавишь что-то от себя – оба уха отрежу. Понял?

– А если его дома нет? – спросил Понсе с нескрываемым беспокойством.

– Моли бога, чтобы он там был.

Понсе задвигал кадыком и вытер пот с висков.

Дрожащими пальцами он нажал на кнопки с цифрами. Сжимая трубку обеими руками, Понсе шептал про себя молитву.

На звонок ответили.

Понсе скороговоркой произнес:

– Алло? Кадзама? Это я, Мигель Понсе, из «Ла Милитиа». Слушай внимательно, Кадзама. Появилась еще одна возможность подзаработать. Можешь прямо сейчас подойти ко мне в номер, в гостиницу «Кеведо»? Приходи один, и никому ни слова.

Маталон вырвал трубку у Понсе из рук и приставил ее к уху.

После небольшой паузы мужской голос коротко произнес:

– Понял. Буду через полчаса.

Связь прервалась.

Маталон положил трубку.

На лице Понсе выступил крупный пот. Из пореза по шее все еще струилась кровь.

– Больно бойко для японца он говорит по-испански, – сказал Маталон.

Понсе вытер пот тыльной стороной руки.

– Да он… да он ведь уже больше десяти лет тут живет.

– Где?

Понсе на мгновение заколебался, потом достал из кармана кожаной куртки обрывок бумаги и протянул его Маталону.

Улица Аве Мария, дом номер пять, первый этаж, квартира слева.

– Где это?

– Недалеко от станции метро «Лавапиес».

– Да это же совсем рядом. Он только что сказал, что будет через полчаса. Почему так долго?

– Да откуда мне знать? – ответил Понсе, прижимая рукой порез. – Может, у него какие дела…

Маталон спрятал обрывок бумаги в карман.

– Если ты меня надуешь – живым отсюда не выйдешь.

– Понял, понял, – проговорил Понсе, побледнев как мертвец.

Маталон почуял неладное.

Понсе вроде бы сделал все как велено, но не было гарантии, что он не дал японцу какой-то тайный знак, предупредив его об опасности.

Маталон открыл окно и, отрезав ножом бельевую веревку, втянул ее в комнату. Посадив Понсе на стул, он привязал его к спинке, с руками за спиной. Затем снял с Понсе ремень, крепко связал ему ноги в лодыжках. Понсе не оказал ни малейшего сопротивления, по-видимому решив: будь что будет, лишь бы не убили. Волоча коротышку вместе со стулом, Маталон затолкнул его в простенок рядом с буфетом. Когда входная дверь открывалась, простенка не было видно.