Известно, что в момент убийства на месте преступления присутствовала подданная Японии, студентка Мадридского университета, которая и слышала его последние слова. Есть также сведения, что она видела лицо убийцы.

Нашей газете через сверхсекретный источник удалось получить ее фотографию, которую мы и публикуем здесь, однако в целях безопасности девушки не раскрываем ее данных

– имени, фамилии и места жительства».

Риэ смертельно побледнела. Фотография, помещенная рядом со статьей, была довольно большая. Снимок представлял собой ее портрет: Риэ была в белой куртке на одной из улиц Мадрида. Судя по тому, что снимок был нерезким и зернистым, очевидно, что его сделали издалека, камерой с телеобъективом. Но лицо было видно отчетливо.

Сомнений в том, что следователь Барбонтин вытащил из камеры и выбросил пленку, на которую ее заснял Понсе, не было. Наверняка журналюга улучил момент и тайком сделал еще один снимок.

Значит, угроза следователя не сработала.

– Ну точно ведь это вы, да? – спросил ее незнакомец, не скрывая любопытства.

– Не. знаю. Спрошу у подруги, я это или нет. Послушайте, вы не могли бы дать мне эту газету?

На лице мужчины появилось недовольное выражение.

– Я вообще-то купил ее только пять минут назад.

– В обмен я оплачу ваше пиво.

Он пожал плечами и неохотно кивнул.

Риэ расплатилась и, не выпуская газету из рук, направилась в глубь кафе, к телефону. Вынула визитную карточку Барбонтина и набрала его личный номер.

Никто не отвечал.

Положив трубку, она задумалась. Раз так, ничего не остается, кроме как ломиться напрямик в антитеррористический отдел, к майору Клементе.

Крепко зажав газету в руке, Риэ быстрым шагом пошла к выходу.

Она так спешила, что у порога налетела на мужчину в темно-синей куртке, который входил в кафе.

– Извините, – произнесла она и, взглянув на него, увидела, что столкнулась с Кадзама Симпэй.

Его рот расплылся в улыбке, обнажая серебряный зуб.

– Сэнсэй, вы, видно, очень большой любитель врезаться в людей, а?

С того дня, как Риэ столкнулась с Кадзама сразу после убийства Ибаррагирре, они не виделись.

Риэ ухватила его за локоть:

– Ты как раз тот, кто мне нужен. Я хочу с тобой кое-куда съездить. У меня есть к тебе вопросы, так что не думай, что тебе опять удастся улизнуть.

Кадзама по-шутовски склонил голову:

– Повинуюсь. Готов следовать за вами куда угодно, только не в полицию.

– Я тебя везу не в полицию, а в антитеррористический отдел службы безопасности.

Улыбка исчезла с его лица.

– Куда? Нет, уж это извините! Они ж еще почище полиции!

– Никаких отговорок. Только попробуй исчезнуть – донесу в полицию, что ты продаешь кокаин.

Кадзама поспешно вывел девушку из кафе.

– Да вы что? Ну совсем людям верить нельзя… А если бы в кафе кто-то понимал по-японски?

– Хочешь, то же самое по-испански крикну?

– Да не продаю я никакой кокаин. Вы ж сами знаете, чего вы вдруг?

– А с чего это ты иногда появляешься с полными карманами денег и начинаешь ими сорить? Может, у тебя в Бразилии или Парагвае полно богатых дядюшек, которые то и дело помирают и оставляют тебе наследство?

– Вообще-то у меня есть тетка в Колумбии.

– Ну, у нее-то уж наверняка целое поле коки.

Риэ остановила проезжавшее мимо такси и, не дав Кадзама и слова сказать, затолкала его внутрь.

– Гоните на улицу Гусман эль Буэно.

Только бы добраться до того района, там ей наверняка удастся сообразить, где находится отделение Барбонтина и майора Клементе.

Машина тронулась. В пути Кадзама то и дело беспокойно ерзал на сиденье, не находя себе места.

– Я тебя все это время не видела. Куда ты запропастился?

– Так, ездил ненадолго в сторону Андалусии. Там было несколько фэрия.[Feria (исп.

– праздник, ярмарка.]

Для такого гитариста стиля фламенко, как Кадзама, фэрия были главным местом заработков и главным источником доходов.

– Так вы хотели меня о чем-то спросить?

– Хотела. Вот о чем: ты кому-нибудь рассказывал о том, о чем мы говорили в тот вечер, когда убили Ибаррагирре?

Кадзама посмотрел на нее. Потом с обидой в голосе ответил:

– Мое слово твердое. Как мой серебряный зуб. Риэ облегченно вздохнула. Напряжение отпустило ее.

– Правда? Ну, тогда хорошо.

Кадзама надулся.

– С чего это вы вдруг меня подозреваете? Есть, что ли, какие-то основания?

– Ну да. По правде говоря, тут на днях вот какая история приключилась. – Риэ вкратце рассказала ему о том, как Понсе сфотографировал ее, как он наседал, пытаясь вытянуть из нее все детали убийства, и как в конце концов ее выручил следователь Барбонтин.

– Ты сам подумай, майор Клементе хотел я мне заткнуть рот, чтобы замять это дело, а Понсе знал все, даже то, что Ибаррагирре произнес слово «ГАЛ» перед смертью. Значит, кто-то ему должен был все это рассказать, правильно?

– Но в любом случае рассказал ему кто-то другой, не я. Я и в глаза не видал никакого Понсе, – отрезал Кадзама.

– Ну хорошо. Тогда что ты скажешь на это? – Риэ протянула ему номер «Ла Милитиа», который держала в руках.

Кадзама впился взглядом в статью и тщательно изучил фотографию.

– Ясно. Плохо дело. Что за негодяи такие – даже фотографию напечатали.

– Самое интересное то, что все угрозы Барбонтина на этого Понсе не подействовали. Вот я и думаю, что кто-то заставил его это сделать, или привлекши на свою сторону, или сильно пригрозив.

– И кто же, по вашему мнению, его заставил?

Риэ заколебалась.

– Я и сама не знаю. Но Барбонтин вот утверждает, что Понсе знаком с майором Клементе.

Кадзама скрестил руки на груди.

– Майор Клементе, говорите? Но это же ни в какие ворота не лезет. Он ведь сам только и думал, как бы скрыть упоминания о ГАЛ.

– Вот я и говорю, что здесь что-то не так. И если Клементе действительно стоит за статьей, у него должна быть какая-то причина на ее публикацию. Вот об этом-то я его и расспрошу.

Кадзама беспокойно посмотрел на девушку:

– Неужто мы сейчас едем к Клементе?

– Угадал.

Кадзама окончательно лишился спокойствия и сильнее прежнего заерзал на сиденье.

– Сэнсэй, вы можете ехать, куда вам угодно, но я к этой истории никакого отношения не имею, по-моему, мне ехать причин нет.

– Я хочу вот чего – Клементе и Барбонтин должны понять, что кроме меня есть и другие японцы, которые знают всю историю. Тогда они наконец перестанут обращаться со мной как бог знает с кем.

Кадзама отчаянно схватился за свою встрепанную голову.