Прежде чем Криста успела выразить свое мнение на этот счет, Хоук подошел к двери, распахнул ее и кликнул слуг. Спотыкаясь в спешке, они немедленно прибежали и дружно замерли на месте при виде Кристы, насквозь мокрой и вымазанной в краске.

— Освободите бадью, — приказал лорд. — И принесите воды, чтобы снова ее наполнить. Много воды. — Для полной ясности он добавил: — Не надо ее греть, просто принесите.

Слуги бросились выполнять приказание с невероятной поспешностью, несомненно свидетельствующей о том, что им хочется как можно скорее убраться с глаз разгневанного хозяина. Но судачить о невероятном происшествии они будут очень долго и с удовольствием, в этом тоже можно не сомневаться. Криста жаждала, чтобы они остались или хотя бы вернулись побыстрее, или… или чтобы она прямо сейчас вылетела из окна, только бы не оставаться на едине с Хоуком, склонным к отмщению.

— Моя одежда высохнет прямо на мне, — возразила она. — И слугам незачем заботиться о воде, я сама принесу для себя несколько полных ведер или просто спущусь к реке.

С этими словами она попыталась было проскользнуть мимо лорда, но ее остановил его смех.

— Вы себе льстите, — сказал он.

— Я — что?

— Льстите себе, если воображаете, будто я прошу вас раздеться, потому что желаю вас. Вы вся грязная. Выглядите так, что не привлекли бы даже уважающего свое достоинство кота. Это в ваших интересах, повторяю. Вы должны принять человеческий облик, прежде чем мы станем обсуждать причины вашего вопиющего поведения. Так снимите же эту одежду!

Он с трудом подавил вспышку негодования, но еще до этого Криста сообразила, что находится на краю пропасти, Она должна отступить. Любой разумный человек поступил бы именно так. Но Криста начала подозревать, что вопреки ее обычному самомнению здравый смысл нельзя считать ее сильной стороной.

— Я разденусь, если вы уйдете.

При других обстоятельствах выражение ее лица показалось бы комичным. Сейчас оно было устрашающим.

— Уйти? Вы велите мне уйти… из моего жилища… в моей крепости?

— Я не велю, а прошу. Если хотите, чтобы я разделась и вымылась, выйдите, пожалуйста. И мне необходима чистая одежда. Ясно, что эту я надеть снова не могу. Если вы будете так добры и пошлете кого-нибудь в дом для женской прислуги… Там мои сундуки.

— Неужели у вас полностью отсутствует инстинкт выживания?

Хоук произнес эти слова почти радостно, словно это являлось для него любопытным открытием.

Ничего себе забава — помолвка, которая толкнула Кристу на такую крайность! Исполосованные черной краской щеки вспыхнули огнем. Она ухватила подол своего погубленного платья и начала выкручивать его с такой злостью, словно то была шея ее предполагаемого господина и хозяина. Хоук и за этим наблюдал с любопытством и даже некоторым волнением. Действия девушки пробудили его собственный инстинкт выживания, пусть и с запозданием.

— Выживания? — повторила Криста с насмешкой. — Как будто я могла бы удовлетвориться столь малым. Возможно выжить в норе под землей, но это не способ жить. Я жажду мира для вашего народа и моего. Мира! Возможность жить в безопасности и с надеждой вместо того, чтобы вечно гадать, когда произойдет следующее нападение, когда домой привезут новых мертвецов, когда сожгут усадьбы со всеми постройками. Я считала, что вы хотите мира, но теперь думаю, что ошибалась. Позвольте мне заверить вас, милорд Хоук, что путь к миру не лежит через постели других женщин.

Он смотрел на нее, ошеломленный. Криста уперлась руками в бока, а глаза ее пылали гневом.

— Вы слышали меня и не пытайтесь это отрицать. Вы хотели спать со мной, когда думали, что я служанка. И вы бы это сделали, если бы все это, — она поднесла руку к волосам, — не случилось.

— Я отослал бы вас в Уэстфолд, и ничего подобного бы не случилось.

— Значит, вы признаете, что хотели уложить меня в постель. Вы изменили бы мне… со мной. — Это прозвучало недостаточно сильно, и Криста поспешила продолжить: — И кто знает, со сколькими женщинами еще! О, я знаю, что это самое обычное дело. Но даже не дождаться, пока мы поженимся, и нарушить ваши обеты…

У Хоука кружилась голова. Он, который с полным хладнокровием встречал лицом к лицу орды пронзительно орущих датчан и прокладывал себе путь сквозь них мечом и кинжалом с таким спокойствием, словно принимал участие в полезных для здоровья упражнениях, сейчас полностью утратил душевное равновесие. Его невеста говорила с ним так, как не смел говорить никто и никогда. Она нападала на него при любой возможности и, очевидно, ожидала, что он примет ее поведение как вполне правомерное. Хоук с опозданием вспомнил, что ему говорили о норвежских женщинах. Они упрямы и независимы, способны влепить мужчине оплеуху с такой же охотой, как и поцеловать, они яростно отстаивают право на то, что считают своей собственностью. Дракон предостерегал его, но Хоук считал, что тот преувеличивает.

Необходимо унять эту сварливую бабу. Он был чересчур мягок с ней, и она теперь готова разрушить его налаженное, упорядоченное существование.

— Хватит! — Хоук рявкнул так, что, кажется, стропила задрожали, а вернувшиеся как раз к этому моменту слуги перепугались и расплескали принесенную воду по всему полу. Это их еще больше взбудоражило, и, принявшись в суете выливать грязную воду из бадьи, они сильно увеличили и без того огромную лужу на полу. Хоук глазам своим не верил. Неужели пока все это цветочки? Значит, ягодки впереди. Слуги ползали на четвереньках, подтирая пол. Несколько человек лихорадочно устремились вниз по лестнице; опять-таки за водой. Люди, которым нечего было делать в башне, нашли повод явиться сюда поглазеть на происходящее и заглядывали в комнату в великом и полном ужаса изумлении. Спектакль привлек даже птиц. Какой-то угрюмый ворон уселся на подоконник и хрипло закаркал.

— Уймись, — сказала Юриста.

Хоук, потрясая в воздухе кулаками, ринулся вон из комнаты. Пробежав почти половину лестницы, он только тогда сообразил, что сделал именно то, чего хотела Криста.

Первым делом, решила Криста, надо успокоить слуг. В конце концов они станут и ее слугами. Сейчас они совершенно выбиты из колеи яростью своего хозяина. Не то чтобы она осуждала Хоука за этот гнев, Торголд предупреждал ее, что мужчины не любят, когда их ставят в смешное положение.

— Спасибо вам за то, что вы принесли воду, — поблагодарила она и ласково улыбнулась.

Слуги бросали удивленные взгляды то на девушку, то друг на друга. Они торопились закончить работу, пользуясь тем, что Хоук ушел. Убрали все и быстро удалились. Ни следа от их пребывания не осталось, если не считать капель воды на полу вокруг вновь наполненной бадьи.

Оставшись одна, Криста стояла посреди комнаты и, обхватив себя руками, пыталась унять дрожь, сотрясающую тело, Неужели она в самом деле сказала своему будущему мужу, что путь к миру лежит не через постели других женщин? В самом деле насмехалась над его словами о выживании и практически потребовала от него выполнить обещание о мире? Неужели настолько лишилась здравого смысла?

Быстро оглянувшись на закрытую дверь и столь же быстро прочитав краткую молитву, чтобы хозяин Хоукфорта не вздумал вернуться, Криста стянула с себя испачканное краской платье. Вода в бадье была прохладная, только что из колодца при кухне, как и приказал Хоук, но это не могло напугать ту, что привыкла купаться в реках и озерах, в которые сбегала вода из тающих ледников. Криста опустилась и бадью с удовлетворенным вздохом. Подхватив кусок мыла с ближайшего табурета, она принялась мыть волосы. Через несколько минут вода сделалась черной. Криста выбралась из бадьи и вылила воду в искусно устроенное в стене башни отверстие для стока. Потом снова наполнила бадью. На этот раз вода осталась прозрачной. Она затянула купание насколько посмела, а когда вылезла и только успела обернуться в длинную полосу простынного полотна, в дверь постучали. Крнста крикнула, что можно войти, и в комнату ввалился Торголд, волоча за собой один из се дорожных сундуков.