Больше нечего было сказать. Ройс отвернулся. Он чувствовал какую-то внутреннюю опустошенность.

– Милорд.

На почерневшем от «греческого огня» поле Грей выглядел менее значительным, чем он казался в элегантных гостиных, но краски постепенно возвращались на его лицо, и Ройс заметил, как он расправил плечи.

– Правду говорят, Хоукфорт – защитник трона. Ройс слегка улыбнулся.

– Первым эту фразу произнес король. Он сделал это, чтобы польстить одному из моих предков, но он ошибся. Мы считаем себя защитниками Англии и останемся ими навсегда.

Как раз тогда туман окончательно рассеялся, показалась серебряная лента Темзы, пересекавшая зеленеющие поля. Острая тоска, так долго подавляемая, теперь прорвалась и стремительно росла в душе Ройса.

Он вернется в Лондон. Съест печеные яйца.

А затем отправится домой.

Десять дней с долгими часами, проведенными в ванне с ароматическими маслами, вода в которой становилась прохладной от свежего ночного воздуха. Десять длинных ночей наблюдения за звездами. Десять рассветов, встреченных с радостью, так как они означали, что прошел еще один день.

Она перечитывала Остин и Чосера. Но почему эти книги пробудили в ней яркие воспоминания о Ройсе, и она отложила их в сторону.

Она играла с Амелией, болтала с Джоанной и спорила с Алексом.

Она занималась рукоделием, с которым довольно хорошо справлялась. Когда ей это надоело, она начала рисовать, но отбросила альбом в сторону, поняв, что страницу за страницей рисует определенного златовласого воина.

Она расчесывала волосы, заплетая и расплетая их снова. Она гуляла. Раз или два… или двадцать она плакала. Слезы всегда подступали неожиданно, она злилась на саму себя.

Она мало и беспокойно спала. И во сне ей вновь являлся златовласый воин.

На восьмой день осторожно, как она это назвала – «ради эксперимента», решила вызвать видение.

Ничего не получилось. Абсолютно ничего. Она не только не смогла даже краем глаза увидеть будущее, но у нее это не вызвало никаких последствий, как было раньше. Ни головной боли, ни тошноты, ни головокружений, ничего.

На следующий день она вновь попыталась, но опять безуспешно. В ней зародилась надежда, что, возможно, она никогда больше не увидит грядущего.

На десятый день стало прохладнее, и небо было покрыто облаками. Несмотря на это, она бодро встала, гадая, что принесет ей этот день.

Вновь она была здесь и смотрела в иллюминатор корабля с головой быка на носу на шпили Лондона, появлявшиеся во время вечернего отлива.

В дверь постучали. Кассандра услышала звук и очнулась от глубокого сна. Тук… тук… тук.

Что это было? Постепенно пробуждаясь, Кассандра попыталась выяснить, откуда идет звук.

Она уже не была на море. Они добрались до Лондона… наконец-то. Она была в доме Алекса и Джоанны.

Тук… тук… тук.

Ройс! Возможно, это Ройс. Он мог узнать, что они вернулись. Ни минуты не раздумывая, движимая только страстным желанием быть рядом с ним, она вскочила с постели и кинулась через всю комнату к двери, в последний момент вспомнив, что на ней практически нет одежды. Что-то пробормотав, она схватила со стула пеньюар и накинула его, уже сбегая вниз по коридору с развевающимися распущенными волосами.

Слуги были все еще в Босуике, куда их отослал Алекс перед отплытием, узнав о нападении на Атрея. В доме находились только акорцы, включая полдюжины воинов, охранявших их. Двое как раз стояли в прихожей перед столь ранним посетителем, который смотрел на них из-за только что отворенной двери. Он был ошеломлен, удивлен, восхищен и встревожен видом воинов.

– Одиссей! – воскликнул он, рассматривая одетых в туники мужчин с мечами на поясе. – Гектор и Ахилл! Легионы греков и троянцев вновь живы! Я перенесся в другое время!

Байрон. Она была разочарована и к тому же раздражена. Поэта захлестнули чувства, он был в исступлении, разве только не танцевал от восторга. Он не мог оторвать взгляд от стражи, которая также была озадачена. В следующее мгновение он ее увидит. Очень жаль, что посетитель не оказался Рой-сом. Байрона, да еще до завтрака, она бы не смогла вынести.

– Возвращайся в постель, – посоветовал Алекс. Он появился на лестничной площадке позади нее, заправляя в штаны сорочку. – Я с ним разберусь.

Она с благодарностью кивнула ему в ответ, но все же осталась, лишь сделав вид, что уходит.

– Милорд, – сказал Байрон, увидев Алекса. – Какая удача застать вас дома.

– С чего бы это? – спросил Алекс, кивнув страже, которая отошла, но не слишком далеко. – Вряд ли сейчас подходящее время для визитов.

– Безусловно, и при других обстоятельствах я бы и не посмел вторгнуться к вам. Но когда я узнал, что вы вернулись, я подумал, что…

– Как вы узнали об этом? – прервал его Алекс.

– Ночной дозор заметил здесь какое-то движение… кареты, свет и тому подобное. Но как я говорил…

– И посчитали это хорошим поводом, чтобы пустить слушок? Как я рад слышать, что в Лондоне %-.

все настолько спокойно, что у дозорных остается время на сплетни.

– Ах, вы об этом, да, за ними такое водится. Намного приятнее, чем преследовать нарушителей, не так ли? Но я говорил, я сначала удивился, почему вы не вмешались. Затем мне вдруг пришло на ум, что, возможно, вы не знали. Я хотел убедиться в том, что это не так.

Уже на грани терпения Алекс спросил:

– Не знал – что?

– Как, о событиях в Уимблдон-Коммон, конечно. – Когда и это не вызвало никакой реакции, Байрон выпалил: – Размолвка между лордом Хоукфортом и лордом Греем. Я был там, в Мельбурн-Хаусе, и стоял возле них, когда это случилось. Все только об этом и говорят. Они назначили встречу на это утро. Вы действительно не знали?

Кассандра зажала рот ладонью, чтобы приглушить крик. Прислонившись к стене, она смотрела на человека, который принес такую ужасную весть. Конечно же, она его неправильно поняла. У Байрона талант все драматизировать, если не сказать больше. Он мог иметь в виду все что угодно… или ничего.

– Вы хотите сказать, – очень тихо спросил Алекс, – что сегодня состоится дуэль между моим зятем и лордом Греем?

– Скорее уже состоялась, как мне кажется. Как правило, подобные встречи происходят рано, не так ли? Еще неизвестно, чем все это кончилось, все пребывают в таком напряжении…

Поэт сделал учтивую паузу, как и можно было предполагать. Его нездоровый аппетит к скандалам не был удовлетворен.

– Убирайтесь прочь! – сказал Алекс и поднял руку, подзывая стражу.

– Но, милорд, – возразил Байрон, в страхе уставившись на человека, который к нему приближался, – я не имел в виду ничего дурного! Я глубоко уважаю лорда Хоукфорта и всех вас, в особенности ее высочество принцессу Кассандру. Я только хотел, чтобы она не беспокоилась, услышав это из чьих-либо еще уст…

Алексу никогда не приходилось повторять приказ, да на это и не было причины. Дверь отворилась, и Байрон вылетел на улицу, болтая в воздухе ногами, так как стража обошлась с ним бесцеремонно.

Не успела закрыться за Байроном дверь, как Кассандра была уже в прихожей, умоляя брата:

– Я должна пойти с тобой! Ради Бога, не отказывай мне. Я не могу сидеть здесь и ждать…

Он немного странно посмотрел на нее.

– Конечно, не можешь. Я распоряжусь насчет кареты, пока ты одеваешься. Только поторопись.

За несколько месяцев до этого он бы настоял на том, чтобы она осталась, и сам бы с этим справился. Но между прошлым и настоящим лежал целый мир перемен. Она перестала быть принцессой, находящейся под защитой королевского дома, и превратилась в красивую взрослую женщину.

Ей потребовались оба эти качества, когда она взбежала по лестнице и надела на себя первое попавшееся под руку платье. К счастью, это было простое дневное платье, и она легко справилась с пуговицами на спине. Она как раз застегивала последнюю, когда в комнату вбежала Джоанна. Она тоже была наспех одета. Брайанна, сопровождавшая их на обратном пути в Англию, появилась вслед за ней, держа на руках Амелию.