Когда в конце концов ванакс, по-видимому, был удовлетворен, он встал и кивнул племяннику.

— Приходите на обед, — сказал он Уиллу и, чтобы его правильно поняли, уточнил: — сегодня вечером. — И ушел, провожаемый подобострастным старшим портье.

— Нет, он не правит, он просто служит, — пробормотал Уилл и, глубоко вздохнув, откинулся в кресле.

— Не знаю, где ты это слышал, — рассмеялся Дэвид, — но это в определенной степени правда. По представлению моего дяди, служение своему народу состоит в том, чтобы быть уверенным, что все идет именно так, как, по его мнению, должно идти.

— Могу сделать вывод, что он весьма преуспел в этом.

— Это его долг. — Немного помедлив, Дэвид спросил: — Ты знаешь что-нибудь о том, как выбирают ванакса Акоры?

— Я полагал, что это место наследуется, — покачал головой Уилл.

Нет. Существует некий… ритуал, пожалуй, так можно его назвать. Я не знаю всех деталей, и почти никто их не знает, но, очевидно, любой мужчина, который хочет стать ванаксом и не подходит на это место, не может оставаться в живых после этого ритуала.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Во всяком случае, Атреус выжил. Он ванакс уже более тридцати лет и за это время привел Акору от очень ограниченных и осторожных контактов с остальным миром к тому, что она представляет собой сегодня. Он очень рисковал, но это того стоило. — Замолчав, Дэвид в упор посмотрел на Уилла. — Единственное, чем никогда не рисковал мой дядя, — это своей семей.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Это было ложью, но при сложившихся обстоятельствах Уилл считал ее вполне уместной. И потом, если ты не можешь обмануть своего друга, то кого ты сможешь обмануть?

— Правда? Я написал Клио и предложил ей приехать в Хоукфорт, если она устала от Лондона. В ответном письме она поблагодарила меня и сказала, что вместе с твоей бабушкой едет в Холихуд, а в это время ты как раз был там.

Это была причина, по которой Уилл никогда не заводил любовные интриги, которыми некоторые так увлекались, — из них совершенно невозможно было выпутаться.

— Дэвид…

— Уилл, мы дружим уже много лет. Ты прикрываешь мою спину, я — твою, и мы оба еще в состоянии рассказывать людям сказки, только не тем, кто может их знать. Черт, я даже люблю тебя! Но если ты обидишь Клио… Что я могу сказать? Лучше не попадайся мне на глаза.

Достаточно откровенно, и именно то, что сказал бы сам Уилл, если бы они поменялись местами. Но проблема в том, что каждый оставался на своем месте. Они с Дэвидом были близки, как могут быть близки братья, и Дэвид только что пригрозил убить его. Проклятие!

— Я полагаю, тебе не пришло в голову, что она может меня обидеть?

Молодой человек долго смотрел на друга, и постепенно его выражение менялось от нормального выражения человека, который, вероятно, должен сделать что-то, чего ему на самом деле не хотелось бы делать, до выражения глубокой благодарности за то, что ему не придется делать ничего подобного.

— Вот так, да? Ну и паршивец! — Подняв руку, Дэвид подозвал официанта и заказал еще бренди.

К тому времени как Уилл добрался до своего лондонского дома, ему пришла мысль, не слишком ли много он выпил. Три порции бренди на пустой желудок — или их было четыре? — это была не самая лучшая идея. Однако у него еще оставалось несколько часов до того, как его ожидали на обеде, и этого было вполне достаточно, чтобы принять горячую ванну и выпить чашку кофе.

Войдя в шикарный дом, расположенный всего в нескольких кварталах от резиденции Атрейдисов, Уилл очень удивился, увидев, что в гостиной горят лампы. Он никогда не пользовался этой комнатой, и слугам это было прекрасно известно. Комнату любила его бабушка, но Уилл был уверен, что она в Холихуде.

Поднявшись по лестнице через две ступеньки, Уилл позвонил и, когда вошел его камердинер, попросил приготовить ванну и кофе — кофе обязательно.

— Милорд вечером уходит? — спросил камердинер с неподдельно расстроенным видом. Его звали Матер, и, несмотря на то что он проработал здесь всего несколько месяцев, он уже понимал, почему камердинеры не задерживались у графа Холлистера. Должность камердинера требовала признательности за то, что ее обладатель неустанно следил за модой. Обычно даже самых пренебрегающих модой хозяев можно было заставить понять, что покрой шейного платка действительно имеет большое значение — но только не его милость. Основываясь на том, что замечал за графом Холлистером, Матер втайне подозревал, что его хозяин гораздо охотнее вообще не надевал бы платка, а превратил бы его в своего рода оружие — но об этом невыносимо было даже подумать.

— Ухожу, да, ухожу на обед, — ответил Уилл. — Вероятно, опять будет разговор о фабриках… или еще о чем-либо в этом роде.

— Как скажете, милорд. Ваша ванна будет сейчас же готова. Осмелюсь предположить, что ваша милость немного пострижет волосы, — со слабой надеждой добавил камердинер.

— Чудесно, чудесно… Блатер, да?

— Матер, сэр, — поморщился камердинер. — Меня зовут Матер. Если вы дадите мне несколько секунд, я позабочусь о вашем кофе.

У тебя чудесные волосы. — Брайанна заканчивала расчесывать гладкие золотисто-рыжие пряди, доходившие Клио до середины спины и слегка завивавшиеся на концах. — Я очень рада, что ты не делаешь эти ужасные локоны и завитушки, которые, очевидно, так нравятся здешним женщинам.

— Мы обе знаем, что у меня ваши волосы, — с улыбкой отозвалась Клио, поймав взгляд матери в зеркале туалетного стола. — И я вам очень благодарна за это.

— Я буду скучать по тебе. — Улыбнувшись, Брайанна ласково похлопала дочь по плечу.

Взяв у матери оправленную в серебро щетку, Клио положила ее на мраморную поверхность стола, все так же глядя на мать.

— Мы и прежде расставались, когда вы с папой уезжали в Англию, а я оставалась в Акоре.

— Да, но тогда все было по-другому. Я знала, что ты остаешься дома в безопасности и за тобой будут присматривать.

— Я и здесь буду в безопасности, мама, не беспокойся. — Во всяком случае, Клио надеялась, что это так. Ее ожидали опасности, но она не могла не верить, что вместе с Уиллом преодолеет их.

«Вместе» — это слово опять напомнило ей, что он не собирался позволять ей оказывать ему помощь.

— Мама… когда вы и папа встретились, вы просто поняли, что предназначены друг для друга?

— Когда я и твой отец встретились в первый раз, он был при смерти после покушения на его жизнь, — немного подумав над ответом, осторожно сказала Брайанна.

— Я имела в виду, после…

Да, я понимаю. Когда мы встретились снова, это произошло здесь, в Англии, куда я приехала, чтобы побольше узнать о своих настоящих родителях. Они умерли, как ты знаешь, но лорд Уильям, муж леди Констанс, был кузеном моей матери, и он, и леди Констанс предложили мне остаться у них.

— Вы хотите сказать, что могли остаться здесь, в Англии? — Клио никогда не знала об этом, и такая возможность ошеломила ее. Если бы Брайанна сделала такой выбор, Клио никогда не появилась бы на свет.

— Да, могла. Но появился твой отец и упорно настаивал, чтобы мы поженились.

— Правда? — Вероятно, это была семейная традиция, когда мужчина настаивает на браке. — И как вы к этому отнеслись?

— О, я была безумно влюблена в него, но существовали… сложные проблемы. Во всяком случае, мы их решили, и вот мы здесь. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, из любопытства.

— Хм, ну что ж, в таком случае мне пора переодеться к обеду. Увидимся внизу. — Брайанна коротко поцеловала дочь в щеку и направилась к двери, но остановилась и оглянулась. — Почему ты не носишь темно-синий шелк? Он очень идет тебе.

Блатер — нет, Матер — вполне прилично выполнил свою работу. Больше того, он выполнил ее без особого ворчания. Волосы Уилла были аккуратно подстрижены, он был чисто выбрит и удобно чувствовал себя в одежде, даже несмотря на накрахмаленную рубашку, но самое приятное, что у него была ясная голова, — у Уилла появилось предчувствие, что последняя деталь будет исключительно важна во время его беседы с ванаксом Акоры.