Я искренне благодарен капитану Ю. С. Кучиеву, который впервые в истории мореплавания вывел надводный корабль к Северному полюсу. Юрий Сергеевич тоже был одним из первых читателей и критиков моей Рукописи и написал к ней послесловие.

При подготовке рукописи как ни старался я обходиться без труднодоступных для неспециалистов понятий и терминов, кое от чего отказаться все же было чрезвычайно трудно. Объяснять же каждый термин в тексте, по ходу рассказа, мне не хотелось, поскольку это в известной мере мешало бы читателю. Поэтому я решил в конце книги собрать некоторые морские и судостроительные термины вместе и коротко объяснить их, так что, прежде чем открыть первую главу, я очень советую читателям познакомиться с ними.

И последнее. Приведенная в книге общая оценка ледокола и его место в составе современного флота, а особенно мысли о будущем ледокольного флота — это личное мнение автора. Вероятно, не все с ним согласятся. Но это такая область, где правоту (чью бы то ни было!) может доказать лишь время. Ближайшие десятилетия покажут, пойдет ли развитие ледокольного флота так, как это представляется автору, или совсем иными путями. Во всяком случае я от всего сердца желаю тем, кто сегодня читает эту книгу, дожить до того времени, когда научно-технический прогресс коренным образом преобразует Арктику и поднимет полярное мореплавание на новые, невиданные высоты.

Один из грустных парадоксов технического прогресса состоит в том, что человек, научившийся творить чудеса в буквальном смысле этого слова, постепенно утрачивает способность удивляться. Мы уже довольно спокойно относимся к тому, что в космос запущен очередной искусственный спутник Земли, что ученые получили химический элемент, которого нет в природе, или осуществили еще одну пересадку сердца. И все-таки… В тот памятный день 17 августа 1977 года ликующий голос диктора, возвестивший, что именно 17 августа в 4 часа 00 минут московского времени атомный ледокол «Арктика» достиг географической точки — Северный полюс, заставил учащенно биться миллионы сердец. Каждый из нас тогда особенно остро почувствовал, что эра чудес еще не кончилась, что человек — это поистине всемогущий мудрец, если он смог пробиться сквозь арктические льды и впервые за всю историю мореплавания вывести надводный корабль в самую северную точку планеты.

Где и когда начался этот беспримерный рейс? Согласно официальным документам — в Мурманске 9 августа 1977 года. Однако есть все основания передвинуть точку отсчета на много веков назад, когда человек на примитивном челне вышел в полярное море и впервые встретил на своем пути безжизненные ледовые поля.

Что его потянуло туда — одно лишь любопытство, стремление расширить горизонт своих познаний? Нет, конечно. В Карелии, Беломорье, на берегах Лены археологи обнаружили наскальные рисунки, на которых повторяется один и тот же сюжет: долбленая лодка с людьми, гарпуны с каменными наконечниками пронзают спину огромного морского зверя, по-видимому кита. Охотники преследуют раненое животное. Вот, оказывается, чем занимались древнейшие обитатели берегов северных морей…

Можно себе только представить, каких трудов стоило, имея примитивные орудия труда и простейшие материалы, строить достаточно прочные и мореходные суда — такие, чтобы можно было на них выходить на опасный промысел. Но другого выхода у северных жителей не было: постройка таких суденышек давала единственный шанс убить морского гиганта и выжить в суровых условиях Севера.

Не вступили ли мы на путь натяжек, выстраивая эту историческую цепочку? Что может быть общего у могучего стального атомохода и первобытного челна, на котором наши далекие предки выходили когда-то в студеные моря на промысел трески, тюленей и китов? А мне думается, что само это сомнение неправомерно: атомоход венчает ныне развитие технических средств хозяйственного, а потом и научного освоения Севера. Первыми судами арктического плавания были челны промысловиков — рыбаков и охотников, многие географические открытия позже были сделаны именно на промысловых судах.

Так, первым судном, которому удалось пройти Северным морским путем, была промысловая шхуна «Вега»; на зверобойной шхуне «Геркулес» отправилась к берегам Шпицбергена знаменитая экспедиция В. А. Русанова; на парусно-паровой китобойной яхте «Заря» вышла в Ледовитый океан экспедиция Э. В. Толля; свою дерзкую попытку достичь Северного полюса славный сын русского народа Г. Я. Седов предпринял на рыболовной шхуне «Святой Мученик Фока»; на поиски затерянных русских экспедиций В. А. Русанова и Г. Л. Брусилова друг и сподвижник Ф. Нансена О. Свердруп направился на зверобойном барке «Эклипс»; выдающееся путешествие, увенчавшееся открытием Северо-Западного прохода, Руал Амундсен совершил на сельдяной шхуне «Йоа». Уже сравнительно недавно, в 30-е годы нашего столетия, бывшее зверобойное судно «Александр Сибиряков» под командованием знаменитого капитана В. И. Воронина впервые прошло Северным морским путем за одну навигацию…

И этих примеров, по-моему, достаточно, чтобы эволюция технических средств освоения Севера приобрела материализованный, если можно так сказать, вид.

Опыт постройки промысловых судов — рыболовных и зверобойных — был широко использован при создании легендарного «Фрама» и первого в мире ледокола «Ермак». Разрабатывая проект «Фрама», Нансен учел опыт строительства старинных поморских кочей, а адмирал С. О. Макаров, прежде чем спроектировать свой замечательный ледокол, много беседовал с поморами, изучал конструкцию их судов и даже выходил на китовый промысел.

Трудно как-то отрешиться и вот от какой мысли: древние мореплаватели европейского юга и юго-востока тоже, вероятно, пытались добраться до студеных северных морей — у них для этого могли быть и свои выгоды, и свои интересы, поскольку, как мы знаем из истории, цивилизация здесь рано достигла высокой степени развития. Так, до нас дошли сведения о неком греке Пифее из Массалии (ныне Марсель), жившем в IV веке до нашей эры. Будто бы он в 325 году на двух 50-весельных судах вышел со своими спутниками из Средиземного моря через Гибралтарский пролив в Атлантический океан, и, следуя вдоль европейских берегов, направился на север. Судя по всему, Пифей принадлежал уже к той категории людей, для которых тяга к дальним странствиям была органичной чертой характера; такие люди пускаются в рискованные путешествия не ради одной лишь корысти… Впрочем, Пифею очень хотелось поживиться оловом и серебром, чего, по слухам, было много на Оловянных островах (по-современному — в Англии). Но, оказывается, кроме того, он мечтал «проследить чудо великое — явление поднятия полюса и наклон земли к северу соответственно изменению горизонта, а вместе с этим исследовать протяжение нашей земли и доступность ее для людей». Поистине хочется поклониться этому отважному человеку, его стремлению познать мир!

Путешественник добрался до Британии, оттуда отправил домой один из кораблей, груженный серебром и оловом, а сам на втором корабле пошел дальше. Становилось все холоднее, начались туманы, кое-где вода оказывалась «непроходимо плотной» (так Пифей пытался, по-видимому, выразить словами неизвестное ему состояние замерзшей воды). Наконец, он достиг какой-то мрачной земли, которую назвал — Туле (что он имел в виду: Исландию, Шетлендские острова или западные берега Норвегии — нам остается и до сих пор только гадать)[1]. Кругом лежали удивительные сверкающие глыбы, валил снег, весла покрывались блестящей коркой. От местных жителей Пифей узнал, что дальше, на расстоянии суточного перехода, лежит мертвое море, а еще дальше «нет ни моря, ни земли, ни воздуха, и висит там в пространстве какая-то смесь из всего этого, ни для кого не проходимая». Решив, что это и есть край света, грек повернул домой с чувством выполненного долга.

В XI веке каноник Адам Бременский писал, что за Гренландией «лежит царство льдов и мрака и находится вязкое, наполненное чудовищами море», что там конец мира, «где в зияющую пропасть низвергается вода».