– Видела того оленя? Просто огромный! Здесь наверняка отличная охота.
– Лучше не бывает, – протянул Вильена. – Король желает лично познакомить ваше высочество с разнообразием нашей дичи. Кабаны, лани, медведи – он охотится на всех. Его величество – мастер охоты.
Он бросил взгляд на своего брата, который что-то ел.
– Угу, – проворчал Хирон, – охотиться любит, это точно. Отменно владеет колчаном.
Вильена неприятно усмехнулся, и я почувствовала некую недосказанность, промелькнувшую между ним и его братом, но лишь улыбнулась в ответ на возглас Альфонсо:
– Медведь! Ни разу не охотился на медведя!
Вокруг нас разворачивался зеленый ковер, испещренный крепостями из серого и красновато-коричневого камня. Я знала, что многие замки принадлежат кастильским грандам и изначально возводились в качестве укреплений во время Реконкисты, длившейся века войны против мавров. Теперь же, когда неверные вновь отступили в горы Гранады, крепости эти остались могущественными символами безмерной власти знати, что затмевала богатством и численностью вассалов даже короля.
Но когда мы проезжали через приткнувшиеся в тени замков деревушки, где с виселиц свисали трупы бандитов с отрубленными руками и ступнями, меня охватила смутная тревога. В полях, потупив взгляд, трудились крестьяне с ввалившимися глазами. В колючей траве паслась худая скотина с проступающими под шкурой ребрами, покрытая грязью и мухами. Бок о бок с родителями работали дети с пожелтевшей кожей, и даже старики и старухи в лохмотьях сидели на крыльце, расчесывая шерсть, или таскали связки хвороста. Над ними словно нависла тень отчаяния, как будто каждый день для них был вечностью в жизни, лишенной радости, уюта и покоя.
Сперва я подумала, что эту часть Кастилии поразила чума. Услышав весть о страшной болезни, мы всегда запирали ворота Аревало и оставались внутри, пока опасность не минует, потому я не знала, как она выглядит на самом деле. Когда я решилась спросить, почему у этих людей столь несчастный вид, Вильена ответил:
– Они голодают, как и все им подобные. Лень – болезнь campesinos[16]. Но времена сейчас не изобильные, и нужно платить налоги. Те, кто этого не делает, знают цену ослушания.
Он показал на ближайшую виселицу, где догнивало разлагающееся тело.
– В Кастилии мы не терпим подстрекательства к мятежу.
Хирон грубо расхохотался. Я недоверчиво уставилась на Вильену:
– Но мы только что проезжали целые акры невозделанной земли. Почему бедняки не могут там сеять и собирать урожай?
– Вашему высочеству еще многое предстоит узнать, – холодно сказал Вильена. – Эта невозделанная земля, как вы ее назвали, принадлежит грандам. Она предназначена для их удовольствий, а не для того, чтобы ее терзал какой-то крестьянин с плугом, быками и выводком сопливых детишек.
– Вся эта земля? Она принадлежит знати?
Прежде чем Вильена успел ответить, Хирон бросил:
– Могло быть и больше. Нашим слугам не пришлось бы охранять эти крысиные норы, если бы король не говорил, что мы получаем с них ренту. – Он ударил кулаком в грудь. – Я ответил – нет, пусть сами о себе заботятся, но те трусы в совете оказались в большинстве.
Я отвернулась, почувствовав, как к щекам приливает кровь. Беатрис приподняла брови, словно говоря, что есть вещи, которых нам, возможно, не понять. Но мне все стало ясно. Я вспомнила слова матери о неутолимой алчности грандов и о желании моего единокровного брата любой ценой держаться от них как можно дальше. Судя по всему, она нисколько не преувеличивала, утверждая, что королевство отдано им.
Аревало никогда еще не казался столь далеким, как сейчас. Я едва не вскрикнула от радости, увидев наконец вдали темные восточные гребни Сьерра-де-Гуадаррамы, на фоне которых выделялись залитые закатным солнцем шпили Сеговии. За крепостными стенами, в окружении рек Эресма и Кламорес, простирался во всей красе город, а на мысу гордо возвышался алькасар. Когда мы подъехали к городским воротам, я увидела строительные леса на основании продолговатой башни замка, Торре-де-Оменахе.
– Монсеньор архиепископ, – сказал Вильена, – приготовил для вас жилье в casa real поблизости от алькасара.
Он нарочито устало вздохнул:
– У короля вошло в привычку реставрировать дворец, к тому же туда прибыли гранды со своими свитами, так что могу лишь сожалеть, что в самом замке места не найдется.
Я с трудом скрыла вздох облегчения, хотя и заметила надутые губы Беатрис – знак недовольства тем, что нам не придется жить прямо посреди дворца. Меня утомили путешествие и не отступавшая тревога, и, в отличие от подруги, я предпочитала собраться с мыслями где-нибудь в сторонке, прежде чем нас швырнет в придворную жизнь.
Мы въехали в шумный город, вдвое больший, чем Авила, и втрое больший по количеству населения. Звон подков наших лошадей отдавался от стен зданий, что стояли вдоль узких улиц, вымощенных булыжником или покрытых утоптанной землей. Мы с Беатрис ехали позади Альфонсо, в окружении Вильены, Хирона, Чакона и слуг. В густом воздухе смешивались запахи конского навоза, дыма, готовящейся еды, кожевенных лавок и кузниц. Мне стоило больших усилий сдерживать Канелу, чтобы конь не встал на дыбы, услышав крик прохожего. Слуги прокладывали нам путь, разгоняя случайно оказавшихся на дороге бедолаг алебардами. Некоторые горожане останавливались, глядели нам вслед и перешептывались друг с другом.
Интересно, о чем они говорят, думала я, что видят? Девочку-подростка со свободно рассыпавшимися под вуалью волосами и маленького мальчика с деревенской грязью под ногтями – вот что они должны видеть. Двух невинных, оказавшихся в мире, к которому не принадлежат.
Я посмотрела на Вильену. Он ехал непринужденно, плащ с золотой каймой развевался за спиной, голова высоко поднята, словно в попытке избежать уличной вони. Почувствовав мой взгляд, он обернулся. Мы въехали через выложенные камнем ворота Мудехар в королевский дворец, во внутреннем дворе которого, беспокойно хмурясь, нас ждал Каррильо.
– Вы опоздали, – сказал он, когда мы спешились. – Его величество просил, чтобы инфанты сегодня вечером нанесли ему визит.
Он быстро улыбнулся мне:
– Поспеши, дорогая. Нас ждут в алькасаре через час.
– Надеюсь, у нас будет время помыться, – шепнула я Беатрис.
Она хотела что-то ответить, но тут из дворца вышел худой человек среднего роста, в простом черном бархатном камзоле безупречного покроя, из-под которого виднелись изящные ноги в расшитых лосинах. Поклонившись, он проговорил хорошо поставленным голосом придворного:
– Я Андрес де Кабрера, комендант алькасара Сеговии. Мне предоставлена честь сопроводить ваше высочество в апартаменты.
В его присутствии я сразу же почувствовала себя свободно. Серьезные черты лица, редеющие волосы и глубоко посаженные карие глаза напомнили мне Педро де Бобадилью, отца Беатрис, хотя Андрес де Кабрера был намного моложе. Лицо Беатрис озарилось улыбкой.
– Премного благодарны вам за помощь, дон Кабрера, – сказала она.
– Рад услужить. Сюда, пожалуйста.
Лишь тогда я поняла, что Альфонсо с нами нет, вокруг были лишь слуги, которые собирали наши вещи. Я заозиралась по сторонам и увидела, что Каррильо уводит принца в противоположную от меня сторону. Дон Чакон послушно шел следом и нес саквояж Альфонсо.
Меня охватил страх.
– Куда ведут моего брата? – срывающимся голосом спросила я.
Кабрера остановился:
– Его высочеству, естественно, предоставлены отдельные покои. – Он вежливо улыбнулся. – Не беспокойтесь, ваше высочество. Вы увидите его на банкете.
– О… – Я заставила себя усмехнуться. – Конечно, ну и глупая же я.
Само собой, Альфонсо теперь предстояло жить в соответствии с подобающим ему положением. Его больше не будет в комнате по соседству, и мы не сможем встретиться, когда захотим. Нас разлучили столь внезапно, что я не могла с этим смириться, но все же шла вместе с Беатрис в похожий на лабиринт casa real, находившийся неподалеку от дворца. Стуча каблуками, мы прошли по отполированным полам залов с кружевной лепниной на выложенных плиткой из яшмы и изумруда стенах, миновали высокие аркады и очутились в лимонного цвета дворике. После городского шума нас окружила роскошная тишина, которую нарушали лишь алмазное журчание воды в невидимых фонтанах и мягкий шорох наших юбок.
