После этого разговора с г. Эджерлеем я в тот же день должен был выехать в Тутикорин, чтобы встретить там великого князя. По приезде в означенный порт я получил телеграмму от г. Эджерлея, что приказано предоставить безвозмездно в распоряжение его высочества во время путешествия его по Индии вагон-салон, вагон первого класса для свиты и помещение для туземной прислуги. Это было, конечно, весьма любезно со стороны индийского правительства, но ввиду прецедента на о. Цейлоне ему было бы, пожалуй, неудобно поступить иначе. Зато этим ограничилось гостеприимство индийского правительства и во всем остальном не было никакого внимания, ни малейшего почета, ни даже простого содействия со стороны местных властей, которые абсолютно игнорировали присутствие высокого гостя. Это обнаружилось уже на первых порах, в Тутикорине. Местное таможенное управление отказалось предоставить свой паровой катер для переезда великого князя с парохода на берег, и только путем особого ходатайства моего перед начальником таможни удалось добиться того, что вещи великого князя и его свиты не были подвергнуты досмотру; но взамен этого пришлось спешно составить список вещей, согласно коему таможней была взыскана установленная пошлина.
Вице-король Индии лорд Керзон
При дальнейшем посещении разных городов Индии, не исключая столиц (президентств. — Авт.) — Калькутты, Мадраса и Бомбея, никто великого князя не встречал, нигде помещений ему не отводилось и все, до найма экипажей включительно, должно было делаться путем частных моих сношений большею частью столичными моими знакомыми или иностранными консулами. Не будь в большинстве здешних городов прекрасно организованных клубов, которые по моей просьбе весьма любезно избирали великого князя и сопровождавших его лиц временными почетными членами, его высочеству пришлось бы останавливаться в крайне примитивных и грязных индийских гостиницах, которые всякий путешественник, имеющий хоть какие-нибудь знакомства и рекомендации, старательно избегает.
Мадрасский губернатор за три дня до приезда великого князя выехал из своей резиденции на охоту. Его жена, леди Амтиль, которую его высочество удостоил своим посещением в Утакамунде, не только не предложила великому князю помещения в обширном губернаторском доме в этой местности, но даже не пригласила его к обеду или завтраку, что по индийскому этикету считается обязательным. Бомбейского губернатора также не было в городе, но к чести его надо сказать, что им были приняты меры к тому, чтобы о высоком госте позаботились, и если где-либо в Индии его высочеству было оказано некоторое внимание, то это было именно в Бомбее. Зная лично лорда Норскота, я склонен думать, что он приехал бы в Бомбей и был бы рад принять великого князя, если б ему не было внушено свыше воздержаться от этого. После Мадраса меньше всего внимания на великого князя обращено было в столице Индии — Калькутте.
Что касается вице-короля, лорда Керзона, то его поведение в отношении великого князя указывает ясно на принятое, вероятно, заранее решение уклониться от встречи с его высочеством.
Имея в виду болезненное самолюбие и самомнение Керзона и желая установить на первых порах хорошие отношения между ним и высоким гостем, я по прибытии великого князя в Тутикорин составил проект приветственной телеграммы от его высочества к вице-королю с выражением признательности за распоряжение по проезду по индийским железным дорогам. Ответ на эту телеграмму, составленный в очень сухих и даже небрежных выражениях, был получен только через пять дней и не заключал в себе никакого намека на какое-либо приглашение.
В первоначальную программу великого князя входило, между прочим, посещение самого главного индийского туземного княжества — Хайдерабада, куда в то самое время собирался и вице-король на большую охоту, приготовлявшуюся для него низамом Хайдерабадским. Это был весьма удобный случай для лорда Керзона оказать внимание и гостеприимство высокому гостю.
Имея в виду, что вице-королю могло быть неизвестно намерение великого князя посетить Хайдерабад, а равно ввиду настоятельных советов многих англичан в Утака-мунде, которые были твердо убеждены в том, что лорд Керзон, по принятому обычаю, не замедлит пригласить великого князя принять участие в охоте, я, с согласия его высочества, отправил из Утакамунда телеграмму секретарю вице-короля, в которой значилось, что великий князь, намереваясь посетить Хайдерабад и осведомившись о предстоящем приезде туда его превосходительства, поручил мне узнать, когда именно вице-король прибудет в Хайдерабад и может ли он с ним встретиться там. На эту телеграмму получен был срочный ответ, что вице-король будет так занят в Хайдерабаде государственными делами, что момент для свидания его с великим князем был бы самый неблагоприятный. В последовавших затем газетных отчетах о пребывании вице-короля в Хайдерабаде, как и следовало ожидать, очень много говорилось о тигровых охотах и почти ровно ничего о «государственных» делах.
С чисто формальной точки зрения сам Керзон и все прочие англо-индийские власти были, разумеется, правы: великий князь путешествовал частным образом, никаких предварительных уведомлений о его приезде здесь получено не было и т. д., а следовательно, они могли считать себя свободными от каких-либо обязательств. Но между обязательным гостеприимством и умышленным пренебрежением есть много ступеней, и все зависит от доброй воли, которой в данном случае и не было. На Востоке понятие об «инкогнито» очень смутное. Местные газеты трубили о поездке великого князя, и всюду народ знал, что этот гость один из близких родственников русского царя; знал он также, как это всем известно в Индии, что выдающиеся путешественники всегда пользуются вниманием и гостеприимством местных властей. Я представляю себе на месте великого князя принца Орлеанского или другого какого-нибудь иностранного принца, и, по индийским традициям, я не сомневаюсь, что им был бы оказан прием совершенно иного свойства. Это не только мое мнение, но и мнение многих англичан и иностранных консулов, которые высказывали мне свое удивление и негодование по поводу пренебрежения, выказанного великому князю. Понятно, какое впечатление должен был вынести народ из приема, сделанного его высочеству; но, очевидно, индийскому правительству, или собственно лорду Керзону, было желательно вызвать именно такое впечатление, как противоядие против распространяемых в Индии самими же англичанами идей о грозном могуществе России и о ее завоевательных намерениях насчет Индии.
В противуположность правительству, английское или, вернее, европейское общество городов, которые посетил великий князь, отнеслось к высокому гостю с самою большою предупредительностью; особенно отличилось в этом отношении бомбейское общество. В этом городе удалось, между прочим, устроить частным образом для великого князя смотр войскам местного гарнизона; но я боюсь, что бригадиру генералу Уилькоксу пришлось впоследствии отвечать за это перед высшими властями.
В свою очередь великий князь совершенно очаровал местное общество своею обходительностью и благосклонностью и оставил о себе самую лучшую память во всех тех, которые имели счастье быть ему представленными.
Перед самым отъездом из Индии великий князь получил от вице-короля еще одну телеграмму, в которой высказывалась надежда, что его высочество остался доволен своей поездкой, и выражалось сожаление лорда Керзона, что ему не удалось принять высокого гостя у себя. На это великий князь ответил еще раз благодарностью индийскому правительству за предоставление в его распоряжение вагонов и добавил, что, благодаря любезному приему европейского общества городов, им посещенных, а равно некоторых магараджей, он вынес весьма приятное впечатление от своей поездки по Индии.
В заключение я не могу не высказать, что единственною хорошею стороною этого дела является то, что не было никаких пререканий относительно этикета и церемониала приемов великого князя у вице-короля и губернаторов, — пререканий, которые, наверно бы, возникли ввиду заносчивости и мании величия, коими заражены все здешние власти, а в особенности г. Керзон.
