— Действительно, бедный, но не в том смысле, что он заслуживает жалости. Несчастный мошенник, своими гнусными замечаниями осмеливающийся запятнать честь дамы, — вот кто он!

Брови Мэри Деллер поползли вверх.

— Вы на удивление строги, сэр, — произнесла она. — И, как мне думается, весьма неосмотрительно защищаете с такой горячностью репутацию особы, которая сама мало заботится о ней.

Мистер Кэрилл почтительно улыбнулся, пытаясь скрывать поднимавшееся в нем раздражение, и его серо-зеленые глаза изучающе остановились на лице светской красавицы.

Он видел перед собой самовлюбленную эгоистичную женщину.

Дерзкий ответ, способный привести к ссоре, едва не сорвался с его губ, но он вовремя осекся, внезапно увидев иной, более тонкий, способ отмщения.

— Леди Мэри, — вскричал мистер Кэрилл, — я жестоко ошибся бы в вас, если бы счел, что вы цените мнение толпы, — и он сделал жест в сторону слоняющихся по парку бездельников.

Мэри Деллер озадаченно нахмурилась. Мистер Кэрилл правильно истолковал ее взгляд и продолжал:

— Вы неподражаемы во всех отношениях. Пусть малодушные следуют общепринятым суждениям, словно овцы за бараном — у вас всегда есть своя точка зрения, и вы твердо придерживаетесь ее.

Леди Мэри открыла было рот, собираясь ответить, но не нашла слов, заинтригованная столь неожиданной и сладкой лестью. Ей часто приходилось слышать, как восхваляют ее красоту, но лишь этот человек мог так тонко воздать должное ее не столь очевидным умственным способностям.

Мистер Кэрилл наклонился к ней.

— Какая прекрасная возможность, — прошептал он, — подчеркнуть независимость суждений и пренебрежение к стадному инстинкту.

— И как, собственно? — хлопая глазами, спросила леди Мэри.

— Репутация вон той молодой леди стала притчей во языцех. Готов поклясться, что ни одна женщина здесь не отважится заговорить с ней. Но представьте себе, какой триумф ожидает ту, что осмелится! — Он вздохнул. — Эх-хе! Я бы многое отдал; лишь бы на мгновение оказаться женщиной и показать свое превосходство над всеми этими размалеванными куклами, которым не хватает ни смелости, ни ума.

Леди Мэри поднялась, легкий румянец играл на ее щеках, глаза блестели.

— Сделайте же это вместо меня и насладитесь сполна триумфом, — с радостью в голосе воскликнул мистер Кэрилл.

— Почему бы и нет, сэр? — воодушевленно спросила она.

— В самом деле, почему нет, когда вы — это вы? — отозвался он. — Я хотел бы верить в вас и, однако же, боюсь верить.

— Чего же вы боитесь? — нахмурилась светская красавица, полностью войдя в приготовленную для нее роль.

— Увы! Я недостойный снисхождения маловер, сохраняющий кощунственные сомнения.

— Вы с таким изяществом признаете свои недостатки, — с улыбкой проговорила она, — что вас трудно не извинить. И сейчас вы убедитесь, что извинения окажутся отнюдь не лишними. Идемте, девочки, — велела леди Мэри своим кузинам, за чью наивность совсем недавно испытывала неловкость.

— Вашу руку, Гарри, — велела она своему шурину.

Сэр Гарри повиновался, но весьма неохотно, проклиная в душе своего приятеля за эту провокацию. Мистер Кэрилл пристроился с другой стороны, и они направились к леди Остермор и Гортензии, в одиночестве прогуливавшихся неподалеку.

Гортензия, словно почувствовав что-то, вдруг взглянула в сторону мистера Кэрилла. Их взгляды встретились, молодой человек сорвал с головы шляпу и склонился в глубоком поклоне. Его жест не остался незамеченным, и немало пар глаз неодобрительно уставились на выскочку, рискнувшего пренебречь мнением большинства.

Но это было только начало. Мэри Деллер восприняла приветствие мистера Кэрилла как сигнал к действиям и, сопровождаемая друзьями, ускорила шаг, с упоением ощущая себя в центре внимания.

— Я надеюсь, ваша милость в добром здравии, — приветствовала она окаменевшую от изумления леди Остермор.

— Надеюсь, — последовал едкий ответ.

Покрасневшая от смущения мисс Уинтроп опустила глаза, теряясь в догадках относительно намерений леди Мери.

— Я сочла бы за честь познакомиться с вашей подопечной, леди Остермор, — сказала Мэри Деллер.

Графиня чуть не задохнулась от изумления.

— Это подопечная моего мужа, — справившись с собой, ответила она леди Мэри, манерой поведения и тоном голоса давая понять, что тема, касающаяся Гортензии, исчерпана.

— Какая разница? — вызывающе вставил мистер Кэрилл.

— В самом деле, почему бы вашей милости не представить меня? — настаивала Мэри Деллер.

Рассерженные глаза графини остановились на безмятежно улыбающемся мистере Кэрилле. По выражению его лица она сразу поняла, кто был зачинщиком происходящего. Однако нельзя было отказать леди Мэри, не нанеся ей публично оскорбления, и графине ничего иного не оставалось, кроме как взять себя в руки и сухо представить их друг другу.

Леди Мэри оставила сэра Гарри развлекать леди Остермор, а сама подошла к Гортензии.

— Я давно хотела познакомиться с вами, — несколько неуверенно, не зная с чего начать, произнесла она.

— Я польщена, — ответила побледневшая Гортензия, не поднимая глаз. — Но вы, ваша милость, выбрали не лучшее время для знакомства.

— Мне трудно было найти более удачное время, чтобы выразить презрение к злым языкам, — беззаботно рассмеялась леди Мэри, отвечая девушке и одновременно играя на публику. Она прекрасно знала, что, хотя некоторые и осудят брошенный обществу вызов, большинство будет восторгаться ее смелостью.

— Вы очень благородны, ваша милость, — с искренней благодарностью ответила Гортензия.

— Ну-у! — протянула леди Мэри. — Неужели так легко быть благородной?

Они обменялись еще несколькими малозначащими фразами, и Мэри Деллер вернулась к графине, а ее место занял мистер Кэрилл. Однако Гортензия никак не отреагировала на его пылкие приветствия и вновь потупила взор.

— О, жестокосердная! — воскликнул он наконец. — Неужели я не заслужил прощения?

Девушка неверно истолковала смысл сказанных мистером Кэриллом слов и, сердито взглянув на него, поинтересовалась:

— Так это вы привели ко мне леди Мэри?

— Ба-а! Да вы умеете говорить! И слава Богу! А я боялся, что вы успели дать страшную клятву молчания в моем присутствии и навсегда лишили меня возможности наслаждаться вашим голосом.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила Гортензия.

— Так же, как и вы — на мой, — сказал мистер Кэрилл. — Я спрашивал, заслужил ли я прощение?

— За что?

— Думаю, за то, что родился нахальным хлыщом, как вы назвали меня.

Щеки девушки залились густым румянцем.

— Если вы хотите заслужить прощение, не следовало бы вспоминать об оскорблении, — тихо ответила она.

— Отнюдь, — возразил мистер Кэрилл. — Зачем путать прощение и забывчивость? Не лучше ли, чтобы вы помнили и, тем не менее, простили.

— Вы хотите слишком многого, — с оттенком суровости произнесла Гортензия.

Мистер Кэрилл пожал плечами и загадочно улыбнулся.

— Что делать, — извиняющимся тоном произнес он, — я привык к этому с рождения, и жизнь, хотя и показывает необоснованность моих претензий, не успела, однако, излечить меня.

Девушка взглянула на него и опять спросила:

— Это по вашей просьбе леди Мэри подошла ко мне?

— Фи-и! — вскричал мистер Кэрилл. — Что за намеки в ее адрес?

— Намеки?

— А что же еще? Вы намекаете, что леди Мэри послушна моим просьбам.

Гортензия понимающе улыбнулась.

— Сэр, вы мастер давать уклончивые ответы.

— Я лишь пытаюсь скрыть свою прямолинейность.

— У вас это плохо получается, — сказала Гортензия и рассмеялась над его наигранным смущением.

— Я очень признательна вам, — быстрым шепотом добавила она.

— Не вижу причины для признательности, но ваши слова послужат мне хоть — каким-то утешением, — сказал мистер Кэрилл, глядя прямо в ее нежные карие глаза.

Он с радостью добавил бы многое другое, но компаньоны Кэрилла решили, что пора прощаться с графиней и мисс Уинтроп, и он должен был последовать их примеру.