– Не уезжай! – взмолился Ангус, когда они поджидали поезд, стоя на платформе.

И Джин, почувствовав всю искренность его слов, уже готова была сдаться. Ведь еще не поздно все отменить. Достаточно ей сказать, что она передумала и не поедет в Лондон, и Ангус тут же подхватит ее чемодан и отвезет обратно, в дом к Энни. А на следующей неделе они поженятся, и все у них будет прекрасно. Слова уже были готовы сорваться с ее языка, но что-то остановило ее в самый последний момент. Внутренний голос уже в который раз сказал ей, что она не может вступить в дом мужа вот так, с пустыми руками.

А потом словно из далекого прошлого до нее долетел скрипучий голос тети, которая не уставала повторять: “Если бы я тебя не подобрала из жалости, ты бы сейчас прозябала в сиротском приюте. Так что еще скажи спасибо, что я тебя кормлю и одеваю. А где благодарность? Хотя бы отработай за то, что живешь у меня на всем готовом”.

Нет, она никогда в жизни больше не допустит, чтобы ее так унижали и попрекали куском хлеба! Никогда!

Раздался гудок паровоза. Приближался поезд. Джин не могла сдержать слез. Когда состав подъехал к платформе, сотни разноцветных радуг плясали у нее перед глазами.

Погруженная в свои невеселые мысли о прошлом, Джин стояла, устремив невидящий взгляд в письмо Ангуса. Спохватившись, она увидела, что Толли терпеливо ждет ответа.

– О, простите меня! – воскликнула она встревоженно. – Задумалась о своем… Мне жаль…

– Вот жалеть не надо! – решительно перебил ее Толли. – Сейчас мы разработаем план ответных действий и незамедлительно приступим к его реализации. Итак, когда ваш молодой человек собирается объявить о помолвке с той, другой?

– Не знаю. Об этом в письме ни слова. Он просто написал, что Элизабет Росс хочет, чтобы он на ней женился.

– Отлично! – воскликнул Толли, полностью проигнорировав новый приступ слез, из-за которого Джин едва закончила фразу. – Нам следует очень постараться, чтобы опередить их и успеть объявить о нашей помолвке первыми.

– Но это же невозможно! – вяло запротестовала Джин. – Я не могу…

– Возможно! – не дал ей договорить Толли. – Выслушайте меня, прошу вас! Ваши друзья только порадуются за вас, поверьте мне! Да и тех двоих вы оставите в дураках. Кстати, как зовут эту женщину? Элизабет Росс, кажется?

– Да, но…

– Все! Больше никаких “но”! – отрезал Толли. – Сейчас мы пошлем вашему приятелю телеграмму с сообщением о помолвке, и упомяните, что все подробности будут изложены в письме, которое вы отправите следом. Да! И не вздумайте признаваться, что получили от него письмо. А свое письмо отправьте ему сегодня же вечером, но число поставьте вчерашнее. Невинная хитрость, не более того! Да и не станет он рассматривать штемпели на конвертах. А если не станет, то легко поверит в то, что его письмо вы еще не видели – оно могло задержаться в пути. Зная нерасторопность наших почтовых служб, удивляться не приходится.

– А телеграмма? Что в ней написать?

– Текст я сочиню сам. Где у нас тут бумага?

Толли повернулся к письменному столу и, схватив первый попавшийся под руку лист, стал быстро писать.

– Диктуйте фамилию и адрес! – бросил он, не оборачиваясь.

Девушка продиктовала адрес и замолчала. В комнате повисла гнетущая тишина. Толли писал, а Джин отчаянно пыталась собраться с мыслями, но они никак не хотели собираться и разбегались в разные стороны.

– Вот, готово! Слушайте! – воскликнул Толли и громко прочитал написанное: “Ангусу Мактавишу ферма Мур Глендейл. Сообщаю моей помолвке лордом Брори глубоко сожалею что не смогла сообщить раньше. Прости если сможешь. Все подробности письмом. Джин”. Лично мне вот это очень нравится: “Прости, если сможешь”. А вам?

– Нет! Такую телеграмму ни в коем случае нельзя отправлять!

– Почему же? Имея некоторое представление о нравах, царящих в провинциальных почтовых отделениях, не сомневаюсь: вся деревня узнает новость гораздо раньше, чем телеграмму прочитает ваш жених. А потому, какие слухи бы ни циркулировали в Глендейле по поводу его возможной помолвки с Элизабет Росс, наша новость перекроет им кислород, это совершенно точно. Словом, пальма первенства у нас.

– Наверное, вы правы, – вынуждена была согласиться с ним Джин.

Послышались шаги за дверью, дверь отворилась, и в комнату вошел широкоплечий светловолосый молодой человек.

– Привет, Джеральд! – обрадовался ему Толли.

– Какого черта ты торчишь в своей конторе в такое позднее время? – искренне изумился вошедший.

– Как всегда, занят разработкой очередной операции, – усмехнулся Толли. – Срочно нужна твоя помощь, старина! – Он повернулся к Джин. – Позвольте представить вам моего старого друга Джеральда Фэрфакса. Джеральд, это мисс Маклейд.

– Рад познакомиться! – кивнул Джеральд и, небрежно швырнув шляпу на стол, плюхнулся в кресло. – Так что у тебя стряслось, Толли?

– Я хочу сделать объявление о своей помолвке. И хочу, чтобы оно стало настоящей сенсацией.

– Ты что, рехнулся, дружище? Вытянуть меня из клуба в контору, и все ради того, чтобы сообщить мне это? – В голосе Джеральда прозвучало неподдельное негодование. – Да оставь подобную чепуху Мелии! Уж она-то постарается собрать журналистов со всей Европы и заставит их ночь дежурить у своего дома в ожидании столь сногсшибательной новости. Поверь, у меня нет ни малейших шансов превзойти ее по части рекламы.

– Да, но я собираюсь объявить о помолвке вовсе не с Амелией, – невозмутимо проговорил Толли.

– Что?! – воскликнул Джеральд, и сигарета выпала из его рук и покатилась под стол. Он вскочил с кресла. – Держите меня! Что ты хочешь этим сказать? Ты передумал жениться на Мелии?

– Этого я тебе не говорил. Я лишь сказал, что не собираюсь объявлять о помолвке с ней. Научись слушать внимательно то, что тебе говорят, старина! – Толли снова повернулся к Джин. – Джеральд работает в рекламном бизнесе. Там трудятся отличные ребята, вот только с фактами они привыкли обращаться как бог на душу положит.

– Ничего не понимаю! – продолжал злиться Джеральд. – Объясни наконец, что происходит.

– А ты садись и внимательно выслушай все то, что мы сейчас тебе скажем. Мисс Маклейд и я желаем объявить о нашей помолвке. И мы также желаем, чтобы это объявление превратилось в настоящую сенсацию, только и всего.

Джеральд молча открыл рот, потом снова закрыл его и уставился на Джин. Кажется, впервые с тех пор, как он перешагнул порог кабинета, до него дошло, что они с Толли в этой комнате не одни.

– Разорви меня на части! – пробормотал он растерянно.

– Подбирай выражения, старина. Здесь дама!

– О, простите! – спохватился Джеральд. – Но я только что испытал настоящий шок. Не думаю, что мы встречались с мисс Маклейд раньше, но слезно прошу ее простить меня еще раз.

– Все в порядке! – успокоила его Джин. – Я вас отлично понимаю. Для меня это тоже шок.

Дело в том, что…

– Нет, предоставьте это мне! – поспешно перебил ее Толли. – Думаю, тебе можно рассказать правду. Ты – единственный человек на свете, кому я доверю всю правду без утайки. Но поклянись, что никто и никогда не узнает о том, что я тебе сейчас сообщу. Клянешься?

– Клянусь! Ну же, рассказывай! И пожалуйста, не гони лошадей! Я за тобой не поспеваю… Я знаю Толли еще со школы, мы вместе учились в Итоне, – пояснил Джеральд, обращаясь к Джин. – Иногда он в такие переделки попадал, и все из-за собственного безрассудства. За ним нужен глаз да глаз! Поверьте мне!

– Отставить разговорчики в строю! Слушай мою команду! Точнее, мою историю. Все просто. Мелия отвергла мои ухаживания и меня самого и сообщила, что собирается замуж за Эрнеста Дэнкса. – На этом месте Джеральд присвистнул от удивления. – Да, именно так, мой друг! Она, видите ли, полагает, что Дэнкс будет в скором времени премьер-министром. Кстати, а старик еще жив?

– Да, но в последнем бюллетене, который был распространен сегодня, сообщается, что у врачей практически не осталось надежды.