И все чуть не подскочили от неожиданности.

В проеме двери, прислонившись плечом к косяку, стоял мужчина. Белый и черный цвета его вечернего костюма выглядели, пожалуй, слишком контрастно и строго на фоне стен, обитых ярким шелком, и пестрых драпировок. Он был темноволос, коротко подстрижен, с глазами удивительно синего цвета, смотревшими пристально и внимательно, придавая узкому лицу незнакомца сосредоточенное и даже настороженное выражение. Лотта почувствовала, как напрягся Хаган, угадав возможного соперника.

– Сэр. – Хаган убрал руку. Его лицо побагровело. – Мне кажется, вы не вовремя. Вам следует дождаться своей очереди.

Глаза незнакомца встретились со взглядом Лотты. Его взгляд, пронзительный и ясный, настолько поразил Лотту, что у нее даже перехватило дыхание. В этот момент ей почудилось, что в яркой синеве его глаз промелькнуло сочувствие и даже солидарность, но это продолжалось секунду, затем незнакомец выступил вперед. Теперь его лицо выражало заносчивую самоуверенность и угрозу.

– А мне так не кажется. И пропускать вперед я не привык.

Хаган открыл было рот, но миссис Тронг весьма красноречивым жестом заставила его молчать.

– Но, ваше сиятельство…

Лотта уловила новые нотки в голосе сводни. Она говорила более вкрадчиво и осторожно, чем со всеми остальными посетителями. Осторожно? Да, Лотта хорошо изучила повадки мужчин – от утонченных денди до неотесанных лавочников. Однако ей не приходилось до сих пор иметь дело с человеком, чья сущность выражалась одним словом – опасен! Это ощущение повисло в комнате, тревожное и будоражащее. Она почувствовала опасность в неподвижном воздухе комнаты, в покалывании кончиков пальцев. Новая реплика миссис Тронг весьма кстати разрядила атмосферу.

– Уж и не знаю, как тут быть! Но может быть, мистер Хаган согласится подождать. Вы ведь будете так любезны, мистер Хаган? – вкрадчиво заговорила сводня. – Могу я предложить вам бокал вина? За счет заведения.

Она уже провожала Хагана к двери, цепко подхватив его под руку. Незнакомец с явной насмешкой наблюдал за ними, демонстративно отступив, освобождая дорогу. Лотта невольно с облегчением вздохнула. Она вздохнула так тихо и осторожно, но этого оказалось достаточно, чтобы снова привлечь к себе быстрый оценивающий взгляд мужчины.

Наконец, дверь закрылась.

– Вы Шарлотта Каминз? – спросил незнакомец.

– Нет, – ответила ему Лотта. – Я больше не ношу это имя.

Все, что ей было нужно от Грегори, – деньги, а имя пусть оставит себе. Оно ей больше ни к чему.

– Теперь меня все знают как Шарлотту Пализер, – сказала она.

Мужчина то ли поклонился, то ли кивнул.

– Я слышал, что Пализеры не признают вас.

– Никто не может отобрать у меня имя, данное при рождении!

Он ответил не сразу, продолжая по-прежнему оценивающе всматриваться, как и в ту минуту, когда их взгляды впервые встретились. В его пристальном взгляде сквозило безжалостно откровенное желание рассмотреть и оценить и ничего похожего на желание или сочувствие.

– Вы позволите? – спросил незнакомец, указывая жестом на кресло. Странно, что ему пришло в голову спросить у нее разрешения. Такая учтивость не вяжется с манерами человека, который сам берет то, что ему понравилось, не интересуясь ничьим мнением, не вынося никаких возражений.

Он сел, закинув ногу на ногу, откинувшись назад с расслабленной грацией. Лотта не могла не оценить, насколько привлекательно смотрится его высокая сухопарая фигура в минуту покоя и расслабленности. Она поймала себя на мысли, что давать волю такому человеку было бы ошибкой, даже в состоянии покоя этот опасный человек излучал невероятную, едва сдерживаемую энергию.

– Кто же вы такой, что миссис Тронг позволяет вам ею командовать и даже не требует платить вперед?

Кем бы он ни был, но тащить ее в постель явно не спешил.

– Эван Райдер, к вашим услугам, – с легкой усмешкой представился незнакомец. Злые искры мерцали в его глазах. – Между прочим, я заплатил вперед. Ого! Да вы, кажется, покраснели. Редкость среди куртизанок…

Лотта быстро отвернулась. Все правильно, она смущена, сбита с толку. У этого человека достало проницательности понять ее сущность, независимо от общего мнения о том, что куртизанкам незнакомо смущение. Видимо, ей еще слишком далеко до невозмутимой бесчувственности опытной проститутки!

– Миссис Тронг обратилась к вам «ваше сиятельство», – сказала она и тут же поняла, что в ее голосе прозвучало сомнение.

Он скорее походил на грума, чем на графа, несмотря на модную, ладно сидящую на нем одежду. В свое время среди знакомых Лотты было много именитых господ, но его она не припоминала.

– Вы наблюдательны, – все так же усмехаясь, ответил он. – Все верно, я действительно ношу титул барона Сен-Северина и вдобавок шевалье де’Эстрена.

– Так вы француз? – Лотта озадаченно взглянула на удивительного господина. В его речи не было слышно французского акцента. Отсутствие интереса к политике вовсе не означало, что она не знает о ходе военных действий.

– Я – ирландец, – очень обаятельно улыбнулся он. – Но это не простая история.

– Ирландец с французским титулом, – подытожила Лотта.

В этот момент она вдруг припомнила, как прежде в ее гардеробной на Гросвенор-сквер ее близкие приятели и поклонники сплетничали о самых интересных новостях.

Что-то они тогда говорили об Эване Райдере, солдате фортуны? Помнится, его считали заядлым дуэлянтом, лучшим стрелком и наездником в полку. По слухам, ему везло в игре, он шел на риск там, где другие отступали, был расчетлив и холоден, когда вокруг царила паника и неразбериха, а потому никогда не ошибался. Выждать и напасть, стоит лишь врагу зазеваться и сделать неверный шаг, совершив роковую ошибку, – вот секрет всех его побед. Кроме того, ходили неясные слухи о том, что на дуэли он убил кого-то, затем бежал из-под стражи и просочился, как привидение, сквозь линию боевых действий.

Сам Наполеон высоко ценил его преданность и заслуги, осыпая наградами и деньгами, чего, собственно, искал этот истинный солдат фортуны.

Тут Лотта заметила тень усмешки, промелькнувшую в уголках губ и искорками засветившуюся в глазах Эвана. Казалось, он знает наверняка, о чем она думает и что скажет дальше.

– О, я слышала о вас! Вы незаконнорожденный сын герцога Фарна и актрисы бродячего цирка. Вы совсем еще юношей ушли из дома отца и присоединились к Великой армии Бонапарта, – задумчиво сказала она. – Не так давно прошел слух, что вы попали в плен к англичанам и являетесь свободным пленником.

– Да, это все обо мне, – совершенно невозмутимо ответил Эван, будто это совершенно его не задевало, не имея над ним власти. – А вот вы, я знаю, были женой фантастически богатого человека, банкира, скомпрометировавшая себя дама из высшего общества, совершенно разоренная и потому вынужденная продавать себя, чтобы не умереть с голоду.

Слова спокойно звучали в теплом покое небольшой комнаты, но Лотта вздрогнула, как от холода. Похоже, Эван Райдер сумел справиться со своими проблемами, в отличие от нее.

– Вы весьма точно обрисовали мое положение, – с горечью отметила Лотта.

Немного склонив голову, он очень пристально вгляделся в ее лицо пронзительно-синими глазами.

– Вам ведь совсем не нравится слышать о себе подобные вещи? – заметил он тихо, безжалостно и без всякого сострадания. Очевидно, заглянул ей в душу и увидел пустоту, царящую в ней. – Не хочется напоминать о том, что вы сами предпочли стать куртизанкой, чтобы не умереть с голоду. Однако я о вас, так же как и вы обо мне, сказал правду. – Его губы вновь изобразили нечто вроде улыбки. – Мы с вами очень похожи, Лотта, вы не находите? – продолжал Эван бесстрастно. – Нам удалось уцелеть в море страстей, мы оба способны на безрассудства и авантюры и готовы к счастью, несмотря на страдания.

– Мы оба пленники, – сказала Лотта, не сумев скрыть горечь, прозвучавшую в голосе, и сделала легкий жест в сторону Эвана. – Кстати, разве вас не должны держать под стражей, милорд?