В конце концов Сталин дал согласие на вывод одного корпуса (двух-трех дивизий), заметив при этом, что, видимо, англичане нуждаются в польских солдатах. Советское правительство получило от Гарримана и Черчилля предложение об эвакуации Польской армии…
В итоге довольно длительной дискуссии было согласовано, что Польская армия будет формироваться в Советском Союзе и что в самом срочном порядке будет создана смешанная комиссия для определения новых районов, в которых будет продолжаться организация частей. Снаряжение и вооружение армия должна была получить от англичан. Сикорский заверил, что он уже заручился их согласием на сей счет.
Кроме того, было решено, что после первого тура бесед Сикорский поедет инспектировать польские части, а затем вновь вернется в Москву для завершения переговоров.
Итак, результатом переговоров явилась следующая договоренность по военным вопросам, зафиксированная в специальном соглашении.
Состав Польской армии в СССР был определен в шесть дивизий по 11 тыс. человек в каждой, не считая 30 тыс. человек, сосредоточенных в армейских частях, в резерве и на учебных базах. Армия должна быть переведена на юг и вооружена и экипирована англичанами. Кроме того, надлежало отправить 25 тыс. человек в Англию и на Ближний Восток для пополнения авиации, морского флота, польских частей в Шотландии и Карпатской бригады. Соглашение предусматривало также — и это, как неоднократно подчеркивал Сикорский, являлось краеугольным камнем польско-советских отношений, — что «польские вооруженные силы будут сражаться в составе Красной Армии как автономная армия под верховным советским командованием».
Соглашение это очень много значило для нас, ибо на нем действительно можно было строить будущее. Контроль за его выполнением возлагался на профессора Кота, посла Речи Посполитой в Советском Союзе, и на Андерса, командующего польскими вооруженными силами в СССР.
В тот же день, через несколько часов после подписания упомянутого выше соглашения, в гостинице «Москва» состоялось совещание представителей командования польских вооруженных сил в СССР и Генерального штаба Красной Армии, на котором были затронуты только военные вопросы. С польской стороны в нем принимали участие Андерс, Богуш, Окулицкий и я (мне было поручено вести протокол). Главной темой обсуждения явились предстоящее передислоцирование Польской армии и выбор новых районов на юге для ее размещения. Андерс намечал новые места для польских частей только по карте, не имея ни малейшего представления о действительном характере местности. Выбирая пункты будущего сосредоточения своих войск, он руководствовался единственно тем, чтобы они находились как можно южнее, как можно ближе к иранской или афганской границе.
Тщетными оказались предупреждения представителей Генерального штаба Красной Армии о том, что в районах, предложенных Андерсом, нет лагерей, нет мест для расквартирования, что там климат тропический, распространена малярия и т. д., что в тех условиях будет еще хуже, чем сейчас. Не помогли также замечания, что в этот первый год войны между Германией и Советским Союзом железнодорожный транспорт в связи с крупными перебросками войск очень перегружен и что данное обстоятельство в огромной степени затруднит переезд гражданских лиц и создаст ряд ненужных осложнений, особенно в условиях холодной зимы.
Андерс ни о чем и слышать не хотел, твердя в ответ, что большие перевозки гражданского населения не понадобятся, так как на юге уже скопилось значительное число польских граждан, которые, прослышав, что будут формироваться новые польские части, уже длительное время направлялись туда стихийно.
В связи с такой позицией Андерса представители Генерального штаба, выполнявшие в данном случае лишь рекомендательные функции, поскольку вопрос о переводе армии на юг был уже решен на совещании в Кремле, приняли все предложения польского командования касательно новых районов дислокации войск и переброски туда уже созданных соединений— 5-й и 6-й дивизий, запасного полка и штаба армии.
В заключение было определено, что на юге польские вооруженные силы разместятся в следующих пунктах:
командование армии — в Янги-Юле, около Ташкента,
5-я пехотная дивизия — в Джалал-Абаде,
6-я пехотная дивизия — в Шахрисябзе,
7-я пехотная дивизия — в Кермине,
8-я пехотная дивизия — в Чок-Паке,
9-я пехотная дивизия — в Маргелане,
10-я пехотная дивизия — в Луговом,
организационный центр армии — в Гузаре,
центр подготовки (школа подхорунжих) — во Вревском,
танковая бригада армии — в Карабалы[55].
Одновременно были назначены командиры вновь формируемых дивизий и к ним прикомандированы офицеры связи Красной Армии.
Командирами дивизий стали: генерал Богуш (7-я), полковник Раковский (8-я), полковник Шмит (9-я) и полковник Болеславич (10-я).
Командиром запасного полка был назначен полковник Леон Код, комендантом центра подготовки — полковник Сулик.
Начальник штаба Окулицкий должен был скомплектовать для командиров дивизий костяк их штабов, чтобы они могли быстрее выехать к месту своего нового расположения.
На том же совещании были определены количество, состав и место деятельности новых призывных комиссий.
Полной мобилизацией на первом этапе надлежало охватить Казахстан, Узбекистан, Киргизию и Таджикистан, а также районы, где формировались воинские части. Хотя об этом никто не заикался, оставалось неясным, для чего нужно было перебрасывать польские войска так далеко на юг. Было очень неприятно, что Кот не проинформировал обстоятельно об этих делах Сикорского, хотя сам хорошо о них знал. 10 декабря он писал министру иностранных дел Рачинскому:
«…Тормозила развитие армии и усиливала подозрительность к полякам невероятная болтливость многих наших соотечественников, особенно офицеров, которые широко и шумно призывали разделаться с Советами, а некоторые, особенно на азиатском юге… предлагали силой пробиться через иранскую границу…»
На следующий день, 4 декабря, я присутствовал на обеде, устроенном в Кремле в честь Сикорского. В половине восьмого вечера мы все сели в автомобили и поехали в Кремль, где нас уже ожидали. Мы вошли в большой зал, где собрались члены правительства Советского Союза.
Обед длился около двух часов, после чего все перешли в расположенный рядом салон, куда подали кофе и сладости.
Здесь-то и была составлена советско-польская декларация. После согласования ее текста на обоих языках тут же состоялась церемония подписания.
Вот этот документ:
«Декларация Правительства Советского Союза и Правительства Польской Республики о дружбе и взаимной помощи
Правительство Советского Союза и Правительство Польской Республики, исполненные духом дружеского согласия и боевого сотрудничества, заявляют:
1. Немецко-гитлеровский империализм является злейшим врагом человечества, — с ним невозможен никакой компромисс.
Оба Государства, совместно с Великобританией и другими Союзниками при поддержке Соединенных Штатов Америки будут вести войну до полной победы и окончательного уничтожения немецких захватчиков.
2. Осуществляя Договор, заключенный 30 июля 1941 года, оба Правительства окажут друг другу во время войны полную военную помощь, а войска Польской Республики, расположенные на территории Советского Союза, будут вести войну с немецкими разбойниками рука об руку с советскими войсками.
В мирное время основой их взаимоотношений будут доброе соседское сотрудничество, дружба и обоюдное честное выполнение принятых на себя обязательств.
3. После победоносной войны и соответственного наказания гитлеровских преступников задачей Союзных Государств будет обеспечение прочного и справедливого мира. Это может быть достигнуто только новой организацией международных отношений, основанной на объединении демократических стран в прочный союз. При создании такой организации решающим моментом должно быть уважение к международному праву, поддержанному коллективной вооруженной силой всех Союзных Государств. Только при этом условии может быть создана гарантия, что катастрофа, вызванная гитлеровцами, никогда не повторится».
