Японская поэтесса Оно-Но Комати, жившая в IX в., писала:

Героиня «Песни Песней» – еврейской любовной лирики, созданной в период между 900 и 300 гг. до н. э., стенает: «Я слабею от любви». (20) Это же чувство замечательно описал американский поэт Уолт Уитмен: «Дикая буря, сквозь меня проходящая, и страсть, которая содрогает меня…» (21) Поток возбуждения столь мощно несет любящего, что он зачастую оказывается не в силах ни пить ни есть.

Потеря аппетита и бессонница напрямую связаны с другим удивительным признаком страсти – переполняющей человека энергией. Как сказал антропологу юноша с острова Мангайя в южной части Тихого океана, когда он думает о своей любимой, «он будто подпрыгивает до небес». (22) Среди участников наших исследований 64 % мужчин и 68 % женщин признались, что, когда они слышат в телефонной трубке голос любимого человека, сердце у них начинает биться быстрее (см. п. 9 приложения). А 77 % мужчин и 66 % женщин заявили, что в обществе возлюбленных испытывают прилив энергии (см. п. 17 приложения).

Барды, менестрели, поэты, прозаики, драматурги многие века воспевали проявления, сопутствующие романтической страсти: заикание, повышенную возбудимость, приступы сердцебиения. Однако наиболее наглядно этот болезненный хаос в душе и теле описал Андреас Капелланус, ученый француз, вращавшийся в высших кругах и в 80-е гг. XII в. написавший «Наставление о честной любви», ставшее классическим произведением той эпохи.

Именно в то время во Франции зарождались традиции куртуазной любви. Существовали общепринятые правила, диктовавшие, как именно любящий должен вести себя по отношению к объекту своей страсти. Как правило, влюбленный был трубадуром – хорошо образованным человеком, поэтом, музыкантом и певцом, зачастую имевшим рыцарское звание. Его возлюбленная обычно оказывалась супругой влиятельного европейского феодала. Трубадуры слагали и исполняли полные страсти лирические вирши, превозносящие госпожу. Однако страсть эта должна была оставаться целомудренной и отвечать многочисленным требованиям рыцарского кодекса поведения. В своей книге Капелланус сформулировал основные правила куртуазной любви. При этом он описал множество черт, присущих жаркой страсти, в том числе и любовную лихорадку. «При случайном взгляде на объект любви сердце любящего трепещет, – пишет он. – Каждый влюбленный резко бледнеет в присутствии любимого существа». И наконец: «Тот, кто мучим любовью, мало ест и спит». (23, 24) Этот искушенный святой отец упоминал и о навязчивых мыслях, присущих влюбленным, заявляя: «Чем бы ни занимался любящий, он все равно приходит к мыслям о любимом», «Истинно влюбленный постоянно и неотрывно прикован мыслями к объекту своей страсти». Он отлично знал, что все внимание одержимого страстью сосредоточено на одном-единственном человеке, и поэтому с уверенностью заявлял: «Никто не в силах любить одновременно двоих». (25)

Что ж, прошло уже целое тысячелетие, а основные свойства любви ничуть не изменились.

Для китайского поэта Ли Бо, жившего в VIII в., любовь была полна боли. Чувства влюбленного то взмывают ввысь, то камнем летят в пропасть. Если объект страсти неизменно внимателен, регулярно звонит и пишет прочувствованные письма по электронной почте, с удовольствием соглашается на совместные обеды, ужины и прочие развлечения, мир влюбленного полон света и радости. Но если любимый холоден с ним, опаздывает или вовсе не приходит на свидания, не отвечает на письма, звонки и записки или посылает иные негативные сигналы, любящий впадает в отчаяние. Подобные мученики любви пребывают в депрессии и хандре, оставаясь безразличными к окружающему миру до тех пор, пока не обнаружат причину такого к себе отношения со стороны предмета страсти: лишь тогда, собрав воедино осколки растоптанной души, они возобновляют попытки добиться взаимности.

Любовь может приводить к ошеломляюще резким сменам настроения – от бурного восторга разделенной страсти до беспокойства, отчаяния и гнева, если наши чувства игнорируют или нам не отвечают взаимностью. Как сказал швейцарский писатель Анри-Фредерик Амьель, «чем сильнее человек любит, тем больше он страдает». У тамилов, народности, обитающей на юге Индии, есть даже особое слово, обозначающее эту любовную лихорадку, – «майяккам», что дословно означает «опьянение», «головокружение», «галлюцинация».

Меня совсем не удивил тот факт, что 72 % мужчин и 77 % женщин, участвовавших в моем исследовании, не согласились с утверждением: «Поступки ____ не влияют на мое эмоциональное состояние» (см. п. 41 приложения). При этом 68 % мужчин и 56 % женщин были согласны с высказыванием: «Мое эмоциональное состояние зависит от того, как ___ относится ко мне» (см. п. 37 приложения).

Поэт Мэтью Арнольд знал, что любовь порождает стремление к духовному единению с возлюбленным. (28) Без эмоциональной связи с предметом обожания любящий чувствует себя неполноценным, опустошенным, как будто лишившимся важной части себя.

Это всепоглощающее стремление к единению душ характерно для любви. Платон описал его в своем «Пире», рассказывая о событиях, случившихся на ужине в 416 г. до н. э. Произведение повествует о том, как на застолье у Агафона собрались лучшие умы Древней Греции. Когда собравшиеся возлегли на пиршественные ложа, один из гостей предложил ради развлечения устроить шуточную дискуссию: каждый должен был произнести речь, восхваляющую бога любви. Все согласились. Флейтистка, игравшая за ужином, была отпущена, и каждый по очереди стал слагать хвалу богу любви. Его называли «самым древним», «самым почитаемым», «никого не обделяющим» в пантеоне богов. Говорили о том, что этот бог «юн», «нежен», «могуч» и «добр». Один лишь Сократ говорил совсем иное. Он начал свою речь, пересказав диалог со жрицей Диотимой, которая, когда речь зашла о боге любви, заявила Сократу: «Он пребывает в постоянной нужде». (29)

«В постоянной нужде». Вероятно, из всех фраз мировой литературы эта наиболее кратко и емко описывает суть романтической страсти: нужда. В моем исследовании 86 % мужчин и 84 % женщин согласились с утверждением: «Я искренне надеюсь, что ___ любит меня так же сильно, как я его (ее)» (см. п. 30 приложения).

Мировая литература полна примеров страстного желания слиться с любимым. Римский поэт VI в. Павел Силенциарий писал: