Со звонком будильника Валюшка открыла глаза и посмотрела на широко распахнутую дверь старого шкафа. Этот первый утренний взгляд давно вошел у нее в привычку.

Хоть Валя и была совсем взрослой семнадцатилетней девушкой, спала крепко, как ребенок, уносилась во сне куда-то очень далеко, – а проснувшись, не могла сообразить, какой нынче день и куда ей с утра пораньше нужно бежать. В детстве приходилось идти в родительскую спальню и потихоньку будить маму. Вот тогда мать и научила ее простому фокусу: с вечера вывешивать на дверцу ту одежду, которая понадобится утром.

Если был будний день – на шкафу висела школьная форма. Если суббота – на дверцу вывешивался тренировочный костюм и мешок с купальником для похода в бассейн. Встреча с друзьями – джинсы и свитер. Простое домашнее платье, если Валя собиралась остаться дома. Будильник в этом случае все равно звенел – родители приучали дочку жить строго по расписанию.

Правда, иногда над Валюшкой жестоко подшучивали старшие братья. В третьем классе в ночь на воскресенье взяли и подменили домашнее платье на школьное. Утром Валя вскочила, с закрытыми глазами натянула на себя форму, выпила на кухне чашку чая и пошла в школу. Ее не остановило то, что из спальни родителей доносился отцовский храп (обычно родители уходили на рассвете), а в прихожей были кучей свалены ботинки братьев.

Через полчаса мать прибежала за Валюшкой, нашла ее зареванной, перепуганной до икоты безлюдностью и темнотой школьного двора и увела домой. Братьям крепко влетело. Но это их не остановило: в следующий раз Валя едва не ушла в школу в материнском кухонном переднике.

Теперь братья жили отдельно. Но в это утро Валя все равно смотрела на шкаф с возрастающим недоумением.

Там висело изумительной красоты платье: розовое, блестящее, с разрезами по бокам. С середины груди атлас переходил в кружево, кружевными были и широкие, собранные внизу рукава. Платье казалось яблоней в розовом цвету. Сквозь кружева пробивались солнечные лучи. Валюшка жмурилась от света и пыталась понять: почему будильник разбудил ее так поздно и почему в то же самое время ей так мучительно хочется спать…

«Да ведь вчера был мой выпускной! – вдруг всплыла в ее сознании простая и радостная мысль. – И я легла спать только в пять утра. А на сегодня мы договорилась с утра всем классом идти гулять в парк!»

Валя вскочила и заметалась по комнате. Платье на поверку оказалось не слишком-то свежим: подол замялся, на правом рукаве откуда-то взялось жирное пятно. Лучше бы надеть что-то другое, но вчера они с подругой Галкой договорились, что будут гулять именно в выпускных платьях. Пусть люди думают, что они еще не заходили домой! Слишком большой ценой дались им эти платья, чтобы надеть их только один-единственный раз!

Валюшкина мать долго настаивала, чтобы платье было симпатичное, но повседневное и можно было надеть его летом, например на те же вступительные экзамены в институт. Валя же бредила кружевным великолепием. В конце концов мать сдалась и купила дочери это платье на городском вещевом рынке, в самом дорогом, элитном отделе.

С Галиным платьем история была еще более запутанная. Дело в том, что ее мама была портнихой и никогда не покупала дочери готовых одежек. А Галку в старших классах буквально воротило от всего, что шила для нее мать. Она даже заявила, что не пойдет на выпускной, если не станет обладательницей нормального покупного платья. Но на мать ее угрозы не произвели ни малейшего впечатления.

Потом платье у Галки все-таки появилось, почти такое же шикарное, как у Валюшки. Подруге она туманно поведала о том, что платье подарил очередной кавалер и что ей даже пришлось его за это каким-то образом отблагодарить… Скромная Валя не стала вдаваться в подробности.

Натянув платье, Валюшка задумалась: надевать ли выходные туфельки. К сожалению, туфли были прошлогодние. Хоть и хорошенькие, они стали тесными еще к Восьмому марта. Девушка, конечно, мечтала о новых, но тут уж мать была непреклонна. Почему-то она решила, что за лето дочкина нога еще вымахает, и новые туфли купят к институту. Если, конечно, Валя в него поступит, в этот институт. Что будет, если она провалится на экзаменах, Валюшка думать боялась. У нее было четкое ощущение, что жизнь на этом если не закончится, то уж точно пойдет наперекосяк.

Наскоро сполоснув в ванной лицо, девушка на цыпочках пошла к входной двери. Вот было бы хорошо, если бы мать еще спала. Тогда можно не докладывать ей, что уходишь.

Но мать уже встала и, как обычно, копошилась на кухне.

– Неужто встала? – приветствовала она дочку. – Я-то думала, что к обеду тебя не добужусь.

– Нет, мам, мне тут нужно сходить кой-куда…

– Это куда?

Голос у матери посуровел. Дочку она воспитывала в строгости. Не то чтобы много запрещала, но любила быть в курсе событий.

– Ну, мама, мы договорились с Галей немного погулять по парку. Вроде как прощание с вольной жизнью, понимаешь? Потом ведь начнутся экзамены… Мы встречаться будем нечасто.

– Небольшое горе, – отрезала мать.

Дочкина лучшая подружка всегда вызывала у нее недобрые чувства. Но мать, нужно отдать ей должное, никогда не выступала в присутствии Гали, а та частенько проводила в их доме дни напролет. Только после ее ухода мать иногда бросала в сердцах:

– Вот прилипла она к тебе! Скипидаром не отдерешь.

– Это я к ней прилипла, – вносила поправку Валя.

– Значит, не умеешь толком друзей выбирать! Уж больно она шустрая!

– А разве это плохо? – удивлялась Валюшка.

Мать поджимала губы, громко вздыхала, но не решалась уточнять.

С Галкой Валя познакомилась в тот самый день, когда мама впервые привела ее в школу. Тогда Валюшка просто голову потеряла от великолепия собственного наряда. На ней было новенькое платьице с плиссированной юбкой, белоснежный передник с кружевными крылышками, сшитый на заказ в ателье. Но главной гордостью Вали был бант в ее косе. Мама раздобыла его где-то по большому блату.

Ах, какой это был бант! Широкий, белоснежный, накрахмаленный до хруста, с золотой каемкой и чудесным узором, если смотреть на просвет. Валя, пока шла до школы, непрерывно теребила косичку: то перебрасывала за спину, чтобы ею могли полюбоваться прохожие, то подтягивала вперед, чтобы насладиться самой.

И даже когда ее поставили в ряд с другими ребятами, Валя продолжала больше думать о своем банте, чем о переменах в собственной жизни. А потом вдруг глянула в сторону – и обомлела. Там стояла девочка, красивая, словно принцесса из книжки. У девочки были две рыжие косицы, каждая толще одной Валиной. И в каждой красовался бант с золотой каймой.

Валя не огорчилась, наоборот – обрадовалась. Она подумала, что одинаковые банты помогут ей подружиться с этой красавицей. Но девочка вдруг исчезла из виду. Валя вся извертелась, а когда закончилась линейка и первоклассников пригласили в школу, вдруг заметила ее за кустом шиповника в школьном садике. Лицо девочки было залито слезами, пухлые губы сердито поджаты. Смятые банты небрежно торчали у нее из кармана, а распущенные по плечам волосы она приглаживала пятерней. На Валю зыркнула, как на врага. Той сразу стало ясно, что желанной дружбы не получится. В этом она не ошиблась.

Свобода! Околополуденное солнце светит ярко и весело, легкий ветерок не дает жаре воли, птицы заливаются радостными песнями. Валюшка с наслаждением стряхнула остатки сна и даже подпрыгнула на месте от охватившей ее беспричинной радости. Вот только платье немного ее смущало – уж очень странно смотрелось оно при свете дня. Ну да кому какое дело!

Она быстро и весело зашагала в сторону парка. В их маленьком городишке куда угодно можно дойти пешком. Всего полгорода за десять минут отмахать – и вот он, парк!

Резкий свист прервал ее праздно блуждающие мысли. Валя интуитивно обернулась – и тут же обругала себя за это. По дороге медленно ехала машина, двое парней, высунувшись из окон, нагло пожирали ее глазами.