— Хорошо, что у вас размер почти совпадает. Что-то еще не так, а поняла, цвет лица…

— Автозагар — процедил невыразимым тоном Женя — еще бы пять минут и одним трупом в моей биографии стало бы больше.

— Не нервничай так. Ты же хотел изменить внешность — и ей это удалось! — сдавленное хихиканье не удалось замаскировать под кашель. — Может, тебе со временем самому понравится.

— Кому это может нравиться? Разве что Ане.

— Ане?

— Это моя девушка, сейчас она на съемках в Швейцарии, вечно пилит меня за то, что я не хочу следить за модой и порчу ей имидж, появляясь на тусовках «в убогом офисном стиле». Жалко, что она этого не увидит. А, в общем, все это мелочи, зато я все-таки попаду на улицу — с этими словами он нацепил лежавшие рядом темные очки. Но, несмотря на декларированный оптимизм, в очередной раз поморщился, проходя мимо зеркала в прихожей.

— Нет, все-таки выгляжу как полный придурок.

Я подлетела поближе, заглядывая в зеркало из-за его спины.

— Ну, совсем не полный, скорее даже худощавый.

— Спасибо за поддержку. Есть, правда, еще один момент, который меня утешает

— Что же? — попалась я на удочку

— Твое отражение рядом — с удовольствием рассмеялся он, кивая на зеркало.

Да уж, я с моим театральным гримом, в отделанном перьями и стразами туалете, и Женька с поддельной сединой в «набриолиненных» волосах и лаковой коже. Эта картина, обрамленная малиновой с разноцветными колокольчиками рамой, действительно подкупала своим идиотизмом.

С шефом мне фатально не повезло — на работе его не оказалось, равно как и дома. Причем для того, что бы это выяснить мне пришлось довольно долго метаться, потому что жил он, как назло, в пригороде. А контора была в центре, на 4 этаже красивого семиэтажного дома довоенной архитектуры. Кроме журнала в здании размещалось агентство недвижимости, нотариальная контора и бухгалтерия.

Интерьер редакции производил соответствующее впечатление — просторные помещения с современной оргтехникой, множество персонала, снующего с деловым видом по коридорам. Неплохо для скромного журнала.

Несмотря на отсутствие начальства, а, может, благодаря этому, редакционная жизнь бурлила, но ничего полезного, вернее более-менее понятного мне не довелось услышать. Такого количества малопонятной информации на меня не сваливалось со времен лекций по политологии.

Две молоденькие девушки с небрежным видом перебрасывались репликами о котировках, индексах и курсах. Парень рядом, нервно теребя галстук, с жаром втолковывал кому-то по телефону, что интервью с Петраковым должно непременно попасть на нечетную полосу, потому что в противном случае статья его оппонента Санина окажется в более выигрышном положении. А это нелогично, так как в прошлый раз у него был верхний правый угол на развороте.

В надежде услышать что-нибудь нужное, я продолжала прислушиваться к разговорам. Уже через два часа моя голова пошла кругом. Со стороны это выглядело безумием или тайным обществом. Но, с другой стороны, наверное, мне бы тоже хотелось обсуждать, с пониманием сути дела, что-нибудь в таком роде:

«Нет 13 не получится, Самойлов уже отослал запрос Михайлову, а тот предал, что Маринни исключил этот вопрос из списка голосования в Манчестере. Но ничего, тогда пошлем Тарасову на Вейсменовсий семинар, все равно они приблизительно одинаково ориентированы в вопросах генной инженерии»

Немного отдохнуть от кодированной информации удалось только в компьютерном отделе. Там конечно говорили не более понятные вещи, но в отличие от остальных, они и не пытались выдавать свой тайный язык за русский, поэтому я не так комплексовала.

В соседнем большом зале, разделенном перегородками на манер западных фирм, стоял постоянный гул от компьютеров и разговоров. Здесь работали менеджеры. Деловые костюмы, галстуки и прочее — на их фоне заметно выделялся один парень. За сегодняшний день я, впрочем, успела застать его, по-моему, во всех помещениях журнала. И долгое время не могла определиться с его статусом. Сначала он под виноватые вздохи секретарши менял зажеванную бумагу в ксероксе, потом отчитывал за какие-то порушенные сайты начальника отдела. А через пять минут искал потерянный файл наборщице; уговаривал толпу возбужденных менеджеров подождать, дескать, базу он почти закончил, а потом безропотно выслушивал выговор от уборщицы за то что выливает заварку в цветочные горшки. Загадочный тип. А если еще при этом учесть, что одет он был в растянутый свитер, потертые джинсы и… пушистые комнатные тапочки! Но именно к нему с мукой в голосе периодически взывали и «белые воротнички» и прочие товарищи из соседних помещений «Сережа! Пожалуйста, посмотри, а что это такое?».

Совершив несколько напрасных рейсов между конторой и домом редактора, я решила, что сегодня, видимо, не судьба. И отправилась на охоту за свободными телами. В этом, однако, мне тоже не удалось преуспеть.

Когда я заглянула в нашу штаб-квартиру, Жени еще не было, он появился минут через 40, довольный как слон, с двумя огромными пакетами.

— Как тебе моя работа? — первым делом поинтересовался он.

— Ты хочешь сказать масонский клуб, маскирующийся под редакцию?

— Ты преувеличиваешь, просто надо втянуться и тогда станет весело.

— Звучит как про наркотики. И еще знаешь, что странно — для никому неизвестного журнала у вас подозрительно комфортабельные апартаменты и обширный штат.

— Да уж с моей первой работой не сравнить — ностальгически вздохнул Женя

— Что совсем уныло было?

— Нет, наоборот, веселья-то было выше крыши. А вот под редакцию из экономии приходилось арендовать склад во дворе какого-то строительного треста, на котором с незапамятных времен сохранилось табличка «Общество трезвости». Причем работники треста, ни мало не смущаясь этой вывески, методично отмечали все не только красные дни календаря, но так же четные и не четные тоже. И безумно обижались на сотрудников газеты, не желающих присоединяться к их коллективу.

— А зачем вы вообще ходили к ним?

— Видишь ли, даже не знаю, можно ли такие истории рассказывать юным привидениям, но у нашего склада, в отличие от этого треста, отсутствовали абсолютно все удобства. И подожди, с чего ты взяла что «Параграф» никому не известен? — с опозданием обиделся за родной журнал Женя. — Мы, между прочим, филиал популярного социополитического журнала «Параграф», имеющего безупречную репутацию и представительства в 9 странах мира.

— Может и безупречный и международный, не спорю. Но это название мне ни о чем не говорит.

— Ох, темнота, — вздохнул Женя — А ты, наверное, только про «Эль» и «Космополитен» слышала?

— Из известных толстых журналов? Нет, еще «Гео» и «Вокруг света» не считая «Пентхауза», конечно.

— Вот-вот, это почти то же самое, только про политику, экономику и социальные вопросы. А что все-таки с шефом?

— Вынуждена разочаровать тебя — он так и не проявился. Придется отложить до завтра. Да, еще, в редакции, между прочим, говорили о внезапной командировке некого Кулагина. Тебе эта фамилия не о чем не говорит?

— Вообще-то Кулагин Евгений Александрович это я, а что за командировка?

— На Камчатку, для подготовки репортажа о контрабанде крабов в Японию.

— На Камчатку? Про крабов? Узнаю руку Михалыча! Даже здесь сплошной плагиат, никакой фантазии. Один парень из Питера целый фильм об этом снял. Его еще неделю назад по ТВ показывали. — он нагнулся и зашуршал сумками.

— И это все кассеты с записью крамольных разговоров твоего шефа? Ты что за ним с детства шпионил?

— Не шпионил, а собирал материал. — наставительно поправил Женя. — Нет, я ходил за этим, — он продемонстрировал вытащенный из кармана диск, — Только все равно ничего не вышло, так что компромат отпадает. А все остальное я по пути для тебя прихватил.

— Что это?

— Книги. Чуть не забыл, — Женя извлек из другого кармана флакончик — Это тоже для тебя.