Главные воротилы финансового мира уже начали обращать внимание на это новое светило; постепенно обнаружилось, что их наиболее важные, тщательно выверенные махинации терпят неудачу самым неожиданным образом. Несмотря на их попытки стимулировать или притормозить торговлю, казалось, в действие вступила какая-то новая, незнакомая сила, сводящая все расчеты на нет. А когда магнатам стало известно, что всего лишь желание, выраженное вслух Уилбрахамом, заставляет ценные бумаги подскакивать к небесам или падать на самое дно, несмотря на все их усилия, то капитаны бизнеса серьезно забеспокоились.

- Завтра, - заявил Джон У. Мидас однажды вечером в клубе в разговоре с Уилбрахамом и его друзьями, - акции Международной Всеобщей Золотопромышленной упадут на тридцать семь пунктов.

- Не совсем так, полковник, - возразил Уилбрахам. - Они поднимутся на семьдесят пунктов.

- Да что вы говорите! А откуда вам это известно? - удивился Мидас.

- Так будет, потому что я этого хочу, - ответил Уилбрахам.

И назавтра Международная Золотопромышленная начала торги с 96 и 5/8, при закрытии эта цифра составила… 166 и 5/8, а те, кто смеялся над Уилбрахамом и играл на понижение, обанкротились. Полдюжины подобных случаев показали прежним властелинам Уолл-стрит, что отныне с Уилбрахамом следует считаться. Желая обезопасить себя, наиболее выдающиеся магнаты собрались однажды в доме мистера Эндрю Рокернеги, чтобы обсудить ситуацию.

В руках одного человека сосредоточилось слишком много власти, решили они - хотя, окажись кто-либо из них на месте Уилбрахама, он бы охотно смирился с подобной ситуацией. В результате встречи бизнесмены образовали комитет, единственным членом которого стал полковник Мидас; этот комитет должен был навестить Уилбрахама и посмотреть, что здесь можно предпринять.

- Вам, возможно, это неизвестно, мистер' Уилбрахам, - начал полковник, - но ваши частые вторжения в наш бизнес превращают финансы в занятие, полное неожиданностей. Скажите, за какую сумму вы согласитесь навсегда отойти от дел? Двадцать миллионов?

Уилбрахам рассмеялся.

- Надо же, полковник Мидас, - ответил он, - а я и не подозревал, что вы обделываете дела так по-деревенски. Вам бы не помешало сунуть голову под пылесос - мне кажется, в ваших мозгах завелась паутина. Вот что я вам скажу, мой дорогой сэр: я мог бы продать свой дар за миллиард, что приносило бы мне каждый год десять процентов прибыли с каждого доллара, да еще бы получал небольшой ежегодный дополнительный дивиденд, полагающийся держателям акций, - сто пятьдесят процентов. Зачем мне размениваться на двадцать миллионов?

- Да, теперь я вижу, что если бы вы захотели, то весь мир смогли бы прибрать к рукам, - уныло произнес Мидас. - И все же…

- Нет, весь мир мне ни к чему, - возразил Уилбрахам. - Если бы он мне был нужен, я бы давно его получил. Но это приведет лишь к тому, что придется платить большие налоги, да еще и содержать все это хлопотное хозяйство.

- Тогда на каких условиях вы согласны ликвидировать свой бизнес? - осведомился Мидас.

- Что ж, мы можем разделить мой дар между несколькими людьми, - предложил Уилбрахам. - Что вы скажете насчет Американского Синдиката Желаний, образованного с целью производства и продажи потребителям желаний длительного хранения: «Консервированные желания: сто единичных желаний за один доллар». А?

Мидас в возбуждении принялся мерить шагами комнату.

- Великолепно! - воскликнул он. - Мы все подпишем в моем офисе; облигации, акции, обычные и привилегированные; за - гм! - за сколько, вы сказали?

- О, думаю, что мы сойдемся на миллиарде, - ответил Уилбрахам. - Наличными.

Мидас поскреб затылок. В глазах у него появился блеск.

- Вы хотите передать нам контроль над своим даром? - уточнил он.

- Вы умный человек, полковник Мидас, - ухмыльнулся Уилбрахам. - Ответь я вам сейчас «да», я лишился бы своего могущества. Но я стреляный воробей, меня на такие уловки не поймаешь. Займитесь образованием своей компании, продавайте физическим лицам ценные бумаги по номиналу, заплатите мне мой миллиард, и я передам вам дела, оплата при доставке.

- Договорились! - сказал Мидас и отправился на Уолл-стрит, к капитанам бизнеса.

Уилбрахам как раз поздравлял себя с необычайно выгодной сделкой, когда в кабинете появился еще один посетитель - на этот раз без доклада.

- Как поживаете, мистер Уилбрахам? - приветствовал его незнакомец, загадочным образом материализовавшийся прямо перед письменным столом.

- Отлично, а вы? - ответил хозяин. - Ваше лицо мне знакомо, но я никак не могу вспомнить, где мы встречались.

- Меня зовут Оберон, сэр, - представился гость. - Я являюсь секретарем Американской Волшебной Корпорации. У нас возникла небольшая проблема с вашим балансом, и я пришел, чтобы выяснить, не могли бы мы…

У Уилбрахама упало сердце.

- Он… он исчерпан, верно? - хрипло прошептал он.

- Нет, - ответил секретарь.

- О господи! - со вздохом облегчения воскликнул Уилбрахам и, вскочив на ноги, схватил Оберона за запястья. - Садитесь же, садитесь! Вы мой благодетель, сэр.

- Я рад, что вы это понимаете, мистер Уилбрахам, - ответил волшебник несколько холодным тоном. - В таком случае мне будет легче сообщить то, ради чего я сюда пришел. Когда мы подарили вам три первых желания, мистер Уилбрахам, - продолжал он, - мы не подумали, что вы окажетесь настолько ловким и превратите это в бизнес. Если бы мы предвидели подобное, мы бы сделали желания невозобновимыми. Мы с радостью позволили вам немного превысить свой баланс, но совершенно не ожидали, что вы начнете умножать то, что имеете, и займете целую нишу на рынке.

- Да, я старался, - широко ухмыльнулся Уилбрахам.

- Еще бы, - заметил Оберон. - Вам добавили еще несколько желаний; но недавно, просматривая наши книги, мы обнаружили, что за два года количество исполненных для вас желаний достигло общей суммы в три миллиона пятьсот шестьдесят девять тысяч четыреста тридцать семь; кроме того, на вашем счету остается еще четыреста девяносто семь тысяч триста семьдесят четыре желания. Сложилась следующая ситуация, - продолжал волшебник. - Наша компания так загружена вашими заказами, что нам грозит всеобщая забастовка. Мы не возражаем против постройки для вас дворца и ремонта старой птицефермы, но, когда вы вступили в переговоры со старым Джоном У. Мидасом и решили основать трест по производству желаний, мы подумали, что пришло время остановиться. Феи - существа честные, они не отказываются от своих обязательств; но мы считаем, что человек, пытающийся создать корпорацию по торговле желаниями с капиталом в миллиард долларов, вложив в дело всего лишь вареное яйцо, по меньшей мере немного неразумен. Даже Рокернеги основал свой стальной концерн, имея в кармане нечто большее, чем пакетик гвоздей.

- Клянусь небом, Оберон, - ответил Уилбрахам, - вы правы! Я действительно задал вам, беднягам, работы, и мне очень жаль. Я больше ни за что на свете не стану тревожить добрых фей!

- Отлично! - возликовал Оберон. - Я так и думал, что мы поладим. Представьте-ка на минуту, что для нас означает возникновение Большого Синдиката Желаний в качестве ведущей фирмы, с советом директоров, полным людей, подобных Джону У. Мидасу, Рокернеги и старому Бондифеллеру. Ведь во всем мире не найдется достаточно фей, чтобы обеспечить потребности этих людей, и в деловом мире настанет крах. Они будут избирать Конгресс по своему желанию. А если им вздумается, они заставят Сенат покинуть Вашингтон и переселиться на Уолл-стрит, да так вскоре и окажется, и тогда, разрази меня гром, Уилбрахам, каждые четыре года они будут сажать в Белый дом кого-нибудь, облеченного гигантской властью, но неспособного даже зонтик подержать, а народ будет бессилен.

Уилбрахам задумчиво уставился в окно. Перед его мысленным взором возникла заманчивая картина империи, но в конце концов здравый смысл пришел ему на помощь.

- Это доставит кучу волнений, - пробормотал он про себя, а затем, обернувшись к гостю, спросил: - Что вы предлагаете?