и так беззащитна. Но пламя от ветра

надёжно укрыто и ограждено

рукой материнской. О, благостный миг —

дитя в кружевной ослепительной пене.

И молится рядом, упав на колени,

слепая старуха и нищий старик.

* * *

Глухие вологодские места.

Разграбленная церковь без креста

над тёмною водою. А в реке

гнилое дно — топляк на топляке.

Кругом растёт железо из земли,

как будто здесь бои недавно шли,

как будто здесь вчера прошёл Мамай

и даже Бог покинул этот край.

Оставил, отвернулся, позабыл…

Гляжу на свежий хлам среди могил,

на пыльную дорогу в никуда

и нет во мне ни злости, ни стыда,

ни жалости — что было, то прошло,

сошло на нет, в Онегу утекло

и вспоминать, наверно, ни к чему.

Но страшно жить, привыкнув ко всему.

* * *

Поэзия — это не поза,

не выход куда-то в астрал,

не сгусток рифмованной прозы,

а вовсе иной матерьял,

вбирающий всё без остатка.

Здесь музыке тесно звучать.

И мысль, изречённая кратко,

несёт суесловья печать,

и цвет не имеет значенья.

А всё же, порою, она

дарует нам новое зренье

и трогает душу до дна.

Не понят, не признан, не издан…

Да можно ль об этом всерьёз,

коль наши короткие жизни —

последний вступительный взнос

в игре, для которой с азартом

тасуется смысл бытия,

и только российская карта,

краплёная кровью, - твоя.

* * *

Похмелье затянулось, господа.

Мы забрели куда-то не туда.

Скажи, зачем я вновь припоминаю

дорогу, поле, избы в два ряда,

телегу у дощатого сарая,

мать-мачехой поросший косогор,

на спуске к речке порванные сети,

две плоскодонки… И над всем над этим —

немыслимо сияющий простор.

Бывают же такие островки,

которые и время обтекает.

Я повторяю медленно — бывают.

Глаза закрою — вижу блеск реки,

а за рекой у самого села

сосновый бор, деревья все в надрезах,

по желобкам в воронки из железа

стекает желтоватая смола.

Прохладная лесная тишина

утешит, худо-бедно успокоит.

Уж если эта жизнь тебе дана,

то о другой загадывать не стоит.

Молчи. Давно пора бы растерять

былые представления о славе.

Пора, мой друг, пора — давно пора,

поскольку умирать ещё не вправе

* * *

Вот и закончилось всё без меня

и до обидного просто.

Только на время не стоит пенять,

выбрав судьбу не по росту.

Выплеснуть всё, что копилось внутри,

нынче уже не геройство.

Если боишься — не говори.

Если сказал — не бойся.

Сколько же можно напрасно служить

этой дурацкой системе?