А я вот периодически вздрагиваю, когда она выдает пассажи, вроде следующего:

– Представляешь, Тася, вчера снималась на паспорт, и такой получился ужас. Ты только погляди, что эта фотографша из меня сделала! Вылитый эскимос в ветрянке! Я ей говорю: «И вы считаете, меня тут можно узнать?» А эта хамка отвечает: «Поглядите на себя в зеркало». Я и гляжу: ничего, даже хорошенькая.

Конечно, Лялька не эскимос в ветрянке, однако и слово «хорошенькая» мало к ней применимо. Ну как прикажете реагировать? Я обычно в подобные моменты отмалчиваюсь и мычу что-то невразумительное.

Впрочем, Лялькиного гипноза хватает у мужиков ненадолго. Так, года на два – на три. Потом что-то случается. То ли она остывает, то ли они. Или у них зрение зорче делается? В общем, каждый раз выходило, что они из Лялькиной жизни испарялись. Безо всякого следа. У нее даже детей нету. Тоже для меня совершеннейшая загадка. Потому что и мужья ее бывшие успешно на стороне размножались, одни до, другие после совместного с ней пребывания, и Лялька совершенно здорова, да и против обзаведения потомством ничего не имеет…

Однако подруга моя большая оптимистка и ни по какому поводу не унывает. Мужик бросил, а у нее уже на подходе новый. Детей нет – Бог даст, потом будут. Какие, мол, наши годы. Сейчас бабы и в шестьдесят рожают. А что от прошлого не получилось, так даже к лучшему. Все равно ведь разошлись, ребенок без отца бы остался. С новым-то любимым обязательно все получится!

И каждый раз это был наконец-то мужчина, которого она ждала всю жизнь, и каждый раз Лялька начинала жизнь с белоснежно чистой страницы, меняя все, включая фамилию. Ныне ее подлинную, девичью фамилию Гогоберидзе помнила только я. По-моему она сама о ней давно забыла. Теперь мне придется опять привыкать к ее новой фамилии. Единственная надежда, что с Толей у нее наконец получится надолго. Мне он нравился куда больше, чем все четыре ее предыдущих мужа, вместе взятых. Хоть он и не в моем вкусе, но Ляльке очень подходит.

Правда, на сей раз меня гораздо сильнее волновала собственная судьба, и я надеялась, что подруга поможет мне справиться со всеми моими сомнениями.

Увы, надежды мои оказались тщетны. Это был тот редкий случай, когда Лялька меня совершенно не поняла.

– Слушай, Таська, а в чем проблема? Вы уже два года живете вместе, как муж и жена. Тебе с ним плохо?

Ты, по-моему, до сегодняшнего дня была абсолютно всем довольна. И он, насколько я знаю, тоже. Да и сам факт, что он сделал тебе предложение, свидетельствует: ему кроме тебя никого не надо.

– В том-то и дело, что все именно так, – вздохнула я. – Вот мне и не хочется ничего менять.

– Почему? – округлила она глаза.

– Страшно.

Лялька расхохоталась.

– Логика у тебя сегодня чисто женская. Тебе страшно что-то менять, хотя как раз менять ничего и не потребуется. Замужество закрепит именно то состояние, которое тебе нравится.

– А вдруг нам с Виталием хорошо именно потому, что мы формально свободны?

– Не понимаю, – покачала головой Лялька. – По-моему, это пустая философия. Свобода ведь понятие такое. Ну, относительное. Ее ведь на самом деле не существует.

– Нет, Лялька, она существует. Просто мы ее не замечаем, пока не потеряем.

– Я, например, не хочу никакой свободы от Толика, – при упоминании о женихе она вся засветилась.

– Между прочим, с другими ты тоже так говорила, – жестоко напомнила я.

– Ошибки, – она махнула рукой. – Кстати, если твой Виталий в результате тоже окажется ошибкой, разведешься в конце концов.

– Боюсь, Лялька, в моей ситуации это будет не так просто. – У меня снова вырвался вздох. – Если они с помпой подадут мою свадьбу, представляешь, какой ужас они устроят из моего развода.

– Погоди. Кто «они»?

Пришлось ей поведать о далеко идущих планах «Атлантиды».

– С этого и надо было начинать, – выслушав, сказала она. – А я-то голову ломаю. Ей любимый мужик едва предложение успел сделать, а она уже о разводе думает. Выкинь из головы. Не будет у вас с Виталием никакого развода. Вы столько лет вместе и все-таки решили пожениться. Значит, у вас точно на всю оставшуюся жизнь.

Такое тоже было характерно для Ляльки. Когда она сама находила «любовь на всю жизнь», ей казалось, будто ее обрели и все остальные.

– Погоди, я-то еще для себя ничего не решила, – пришлось напомнить мне.

– Главное, что мужчина решил. А замуж все женщины хотят.

– Я, например, не уверена, что хочу.

– Да хочешь! Хочешь! Любая женщина хочет.

– Но я-то не знаю, хочу или не хочу. А некоторые точно не хотят.

– Враки. Просто не признаются. А ты, Таська, если бы не хотела, первый раз замуж не выходила бы. И вообще, какие твои доводы против замужества?

– Да, в общем, никаких, – растерялась я.

– Вот именно. И получается, что замуж ты хочешь. Просто испугалась. Эти гаврики из издательства тебя затерроризировали.

– Думаешь?

– Точно. И, по-моему, ты трусишь совершенно зря. Взгляни на вещи с другой стороны. Тебе предлагают халявную свадьбу.

– Даже, кажется, две, – уточнила я.

– Тем более! – воскликнула Лялька. – Это же уникально! У всех в мире одна свадьба, а у тебя…

– И еще пресса… – я поежилась.

– К прессе она не привыкла! Ты теперь постоянно интервью даешь.

– Ну это же, в основном, о книгах, а тут все-таки личное.

– Брось. Через двадцать лет ты станешь все эти журналы листать и думать: «Какое счастье, что у нас с Виталием такая память осталась!» Господи! Кто бы нашу с Толиком свадьбу так увековечил? Слушай, на свадьбе будут только тебя для прессы снимать или гостей тоже?

– Наверное, и гостей. Готовится несколько разворотов в «Семи днях», каком-то женском журнале и еще отдельные фотографии с заметками в разных местах. И, кажется, оплатили какой-то сюжет на телевидении.

– Слу-ушай, – с мольбой протянула Лялька. – Согласись. Хоть ради меня. Это же мой единственный шанс. Больше, может, никогда не представится.

– Ну прямо как моя бабушка!

– Лялька, тебе так хочется на телевидение? Что же ты раньше молчала? Я с удовольствием возьму тебя на какую-нибудь передачу. Уж как-нибудь договорюсь.

– Против телевидения тоже ничего не имею, – ответила она. – Но там ведь мелькнешь – и все. А журнал – это как бы вечное. Потом можно каждый день любоваться. Ну, Тасенька, ну, пожалуйста. Тебе же это ничего не будет стоить.

– Совсем ничего, – мне стало смешно. – паспорт немного испорчу лишним штампом, и только.

– Не лишним, а необходимым.

В таком духе мы проговорили до позднего вечера. Не могу сказать, чтобы Лялька рассеяла мои сомнения, но я поняла: отступать некуда. Я просто обязана выйти замуж. Все вокруг этого хотят и ждут. А мне разве трудно? Чего я боюсь? Что и впрямь в моей жизни что-то изменится? Да ничего ровным счетом. Моя жизнь мне нравится? Нравится. Так за чем же дело стало? Осчастливлю всех разом. А сомнения… Видимо, Лялька права. Все сомнения из-за того, что издатели слишком активно на меня насели. А на меня нельзя так давить. У меня инстинктивно протест начинается, спасибо маме родной! Ладно. Хватит. Решила. Тем более, Виталию-то согласие я уже дала.

«Атлантида» возликовала и расшиблась в лепешку. Свадьба превратилась в кошмар. Точнее первая, официальная ее часть. Ее снимали в павильоне на Мосфильме. Мол, свет там лучше, в ресторане такого качества съемки не добьешься. Съемки проходили за две недели до всамделишной свадьбы. В павильоне устроили зал ресторана. Все там было бутафорское, начиная от стен и кончая едой на столах. Какой смысл тащить откуда-то натуральные продукты, если через пять минут после съемок «гости» разойдутся. Кстати, и гости частично были бутафорские: из настоящих некоторые прийти не смогли, и отсутствующих изображали статисты. Лялька и Толя, правда, отпросились с работы. Ляльке даже купили шикарное платье за счет «Атлантиды». Я из них выколотила. Они, конечно, сперва сопротивлялись. Жаба душила. Феликс Салаватович долго меня убеждал, что наряд подружки невесты никак в бюджет торжества не вписывается. Я встала насмерть и принялась его шантажировать. Не хотите – не надо. Но тогда и я буду сниматься в черном брючном костюме, и делайте со мной, что хотите. А ваше белое платье с фатой оставьте себе, на память или для новой звезды, которую будете выращивать и выдавать замуж.