Внезапно пришло успокоение. Причиной такой перемены настроения послужил маленький белый клубок шерсти, трущийся об ее ногу, и успокаивающее мурлыканье. Котенок ласкался к своей хозяйке.
Пушистик, так звали котенка, словно чувствовал ее настроение. Не заметив реакции предмета своего обожания, он мирно улегся на холодный носок туфли и, так как его продолжали не замечать, жалобно замяукал. Обычно в таких случаях хозяйка брала котенка на руки, прижимала, как маленького ребенка, к груди, чмокала в волосатую мордочку и легким поглаживанием укладывала засыпать на своих горячих коленях. Но не в этот раз. Обидевшись окончательно, он мягкой кошачьей походкой удалился к теплой батарее.
За воспоминаниями и от выпитого вина вечер пролетел незаметно. Наконец вернулся Владимир и присоединился к подругам.
– Владимир Сергеевич, – нерешительно обратилась к нему Светлана, – просьба у нас.
Владимир насторожился. При общении с людьми, особенно из глубинки, он старался держаться ровно, но высокомерие оставалось. Он понимал существующее различие во взглядах, в подходе к жизни и в глубине души презирал их за мелочность, непонимание окружающего мира. Слишком они были разные, к тому же их легко можно обмануть, направить по ложному пути. Но именно такие простодушные люди работали у него в цехах, пилили, строгали, клеили, красили, переносили тяжести. Их безропотным трудом создавалась добавочная стоимость его растущего капитала. На этот раз Владимир почувствовал, что речь, скорее всего, пойдет о денежной помощи, и напрямик спросил:
– Светлана, говори как есть, сколько нужно денег?
– Мне стыдно, но мой муж сам об этом не скажет, а Марину просить неудобно, – замямлила Света, – да она и просить не умеет.
– Давай конкретно, – с раздражением оборвал ее Зотов.
– Мужа можно устроить на работу? Он не пьет, сама кодировала. Работящий. Деньги все домой несет.
– Какая у него специальность?
– Да он все умеет. Плотничает, шоферит. И, главное, не пьет!
– Шофер, значит?
– Шофер, шофер. Любую машину водит и в Москве умеет ездить, два года там работал. До Кремля, говорит, доезжал. Пробок не боится.
– Вот это уже хорошая характеристика, – улыбнулся Зотов. – Пусть приезжает, побеседую.
– Владимир Сергеевич, завтра же утром и приедет. Спасибочки.
– Что нового на малой родине? – попытался перевести разговор на другую тему Зотов.
Светлана с подобострастием посмотрела на него, затем перевела взгляд на Марину, видимо, боялась испортить результаты успешной беседы. Взгляд ее уперся в репродукцию картины «Распятие Христа»[3]. За спиной распятого на кресте Христа пейзаж обыденной человеческой жизни. Вдали виднеются каменные здания средневекового города, на полях, как муравьи, трудятся крестьяне. Люди продолжают как ни в чем не бывало заниматься своими делами. А человек, отдавший за них свою жизнь, будто находится в другом измерении. Он рядом, с ними, и в то же время его нет.
Сюжет картины испугал Светлану. На нее словно пахнуло смертью, почудилась черная тень старухи с окровавленной косой. Справившись с замешательством, она тихо произнесла:
– Вчерась помер Серега Иванов.
Наступило молчание, прерванное мяуканьем котенка. Зотов взял его на руки, поглаживая, оставил на груди. Пушистику понравилось неожиданное внимание хозяина. Он покорно задремал, продолжая едва слышно мурлыкать.
– Серега – наш одноклассник. Утром в девять пошел в магазин опохмелиться, а водку продают только с десяти. Продавщица ни в какую, узнают – уволят, а работы у нас нетути. Вышел Серега на крыльцо магазина и тут же помер. От обиды, переживаний или от похмелья? Врачи потом сказали – от сердечной недостаточности. Он же пил с восьмого класса каждый божий день, и ничего, а они, видите ли, сердце! Все у них сердце. Коновалы. Им бы коров лечить, да коров всех порезали на мясо лет двадцать назад. Вот и остается на людях экспериментировать. Полдня Серегин труп лежал в снегу возле магазина. Медпомощь так и не приехала, знают, гады, что Серега за бензин не заплатит. Нет у него никого. Жена ушла к Ваньке Тропину, родители померли. А сейчас все платное. Полицаи на «уазике» так и отвезли прямиком в морг.
Женщины ушли спать, а Владимир отправился в свою любимую комнату. Налил, как обычно, в стакан виски со льдом и поудобнее уселся в кресло возле аквариума. Светкин рассказ оставил его равнодушным. Следовало проанализировать новые обстоятельства и прямую угрозу банкротства. Мысли путались, и ничего не приходило на ум. Он не спешил делать выводы из случившегося на фабрике, но в то же время понимал, что бездействовать в данной ситуации опасно.
Когда не знаешь решения, нужно выпить еще виски и лечь спать.
«Главное, принято безопасное решение, и надо скорее продать предприятие. Может быть, через новую знакомую? Заодно и проверю ее», – с этой мыслью он крепко заснул.
Следующий день выдался таким же солнечным и ярким. С крыш капала вода, а по асфальту побежали ручейки талого снега.
Завтракали в столовой вместе с Мариной и Светланой.
– Вот уже и утро наступило, где мой герой? – шутливо пропел Зотов, напоминая Светлане о ее обещании организовать встречу с мужем-шофером, хотя на самом деле водитель ему не нужен, он сам любил управлять машиной. При этом чувствовал себя, как и на фирме, хозяином положения на дороге. Его черный «БМВ» местные гаишники не останавливали. Существовала договоренность с областным начальником полиции, который получил в подарок комплект кухонной мебели.
– Должен быть! Вчерась еще вызвала, – оправдывалась Светлана. Было видно, что ей не по себе за причиненные неудобства. К тому же она неясно помнила, чем и когда закончился вечер. Перебрала от волнений.
Обстановку нервозности, исходящей от Светланы, сгладил мурлыкающий Пушистик. Хозяйка взяла его на руки, несколько раз быстро-быстро чмокнула во влажный и холодный носик и осторожно положила на подол халата.
Светлана и Владимир с улыбкой наблюдали за действиями хитрого котенка.
Домашнюю идиллию прервал настойчивый стук в чугунную калитку. Все разом посмотрели в окно. У ограды стоял высокий мужчина в огромной ондатровой шапке и коротком белом полушубке.
– Вот и мой, – со вздохом облегчения объявила Светлана, – оделся, как черт на овине.
– Да ладно ругаться. Встречают по одежке, а провожают, знаешь? – успокаивала подругу Марина.
– Ума у него царская палата, да толку-то? Намедни послала в магазин купить пульт от телевизора. Приволок вместо пульта приставку игровую. Цельными вечерами играет в войнушку да с Валькой Зеленовым по скайпу какую-то диспозицию сверяют, у кого больше убито солдат. Малые дети, да и только.
Марине от упоминания подругой Валентина стало не по себе, но Владимир не мог знать фамилию ее бывшего возлюбленного, и она немного успокоилась. А когда в холле показался Светкин муж, ни слова не говоря, повела его за руку в «аквариум».
Владимир в это время сидел за ноутбуком, калькулировал примерную стоимость мебельной фабрики, готовясь к встрече со строителем Авдеевым, и за работой не обратил внимания на вошедших гостей. Оторвался от экрана, когда услышал чей-то шепот. Перед ним стоял высокий мужчина лет сорока. Смуглое лицо с прямыми чертами никак не сочеталось с простодушным выражением голубых глаз и русыми волосами, хотя облик напоминал жителя Средней Азии. Поношенный желтый свитер подчеркивал линию жестких, бескровных губ.
– Присаживайтесь, молодые люди, – предложил им Зотов, махнув рукой в сторону кожаного дивана. – Давайте знакомиться, меня зовут Владимир Сергеевич.
На приглашение к разговору гость не отреагировал, промолчал.
«Что-то здесь не так», – подумал Зотов, пристальнее рассматривая незнакомца, черты лица которого показались ему знакомыми.
Разрядила обстановку Светлана. Толкнув мужа в бок, она прошипела:
– Говори же, истукан, антихрист зарубежный!
«Антихрист зарубежный» в упор смотрел на Зотова, нервно шевелил губами, но все равно молчал.