Девушка часто вспоминала то, что сказала ей тетя Мэри три недели назад: «Тебе пора устраиваться там, не правда ли? Если ты хочешь начать дело, то ты должна там и находиться. Если ты не будешь там к одиннадцати часам дня, то можешь пропустить людей, которые будут стучаться в твою дверь».

Итак, в последние две недели, помимо того, что она иногда выходила на улицу, чтобы пройтись по магазинам, она сидела дома круглые сутки, но к ней зашли всего два посетителя, которые откликнулись на ее объявление в «Шилдс газетт». Эмили вспоминала их обоих с легкой дрожью. Первый из них был невысокий худой мужчина в засаленном пиджаке. На кончике его носа висела капля, которую он постоянно стирал тыльной стороной ладони. Он сказал, что является кладовщиком в одном из больших магазинов на Кинг-стрит. Девушка даже не стала показывать ему комнату. Она не пустила его дальше входной двери, потому что, когда он спросил: «Сколько вы просите?» — и она ответила: «Двенадцать шиллингов и шесть пенсов», то он воскликнул: «Ничего себе, мисс. Вы, должно быть, шутите. Я не хочу снять весь дом, мне нужна одна комната и питание один раз в день».

На это Эмили буквально пролаяла ему: «Тогда идите и поищите где-нибудь еще» — и почти вытолкнула его на улицу. Потом, придя на кухню, она стояла, больно закусив губу, чтобы сдержать слезы.

Второй посетитель ничего не сказал относительно назначенной ею стоимости. Он сказал, что является вторым помощником на судне, совершающем короткие поездки, и что он работает через неделю. Он собирался платить за комнату, которая будет содержаться в порядке.

О да, он был совсем не прочь снять у нее комнату. Он протиснулся мимо нее в гостиную, потом прошелся по кухне, говоря: «О, все очень хорошо и удобно, да еще все побелено. Вы новенькая здесь, в округе?»

Эмили не ответила, но старалась держаться от мужчины на расстоянии. Но даже на расстоянии она чувствовала пары спиртного, которые исходили от его дыхания. Он сел и засунул руку в карман, вытащив и бросив на стол двенадцать шиллингов и шесть пенсов, говоря: «Вот, плачу вперед. Я принесу вещи попозже. Мы отплываем завтра, поэтому я не увижу вас целую неделю. Я считаю, что все честно». Она развернулась, поспешно прошла к входной двери и крикнула ему оттуда совсем не тихим голосом: «Убирайтесь! Дом переполнен!»

Прошло несколько минут, прежде чем второй помощник медленно подошел к ней, на его лице было такое выражение, что девушка даже на всякий случай вышла за дверь. Но он не сразу последовал за ней. Постояв в дверях, злобно глядя на нее и сказав: «Вы здесь новый человек, девушка, вам еще предстоит многое узнать», он вышел на тротуар. Но, прежде чем он смог сказать что-то еще, она вбежала в дом, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.

Это произошло позавчера. С тех пор Эмили больше никого не видела и ей не с кем было поговорить. На прошлой неделе она ездила повидаться с Джимми и его женой, но этот визит не был удачным. Она даже почувствовала, что смущает их. Дом можно было назвать как угодно, только не чистым, а Дженни уже выглядела неряхой. Эмили подумала, что если у них будет большая семья, то она не будет такой же веселой, как семья тети Мэри.

Теперь она сидела на кухне, поставив ноги на выступ очага и глядя на огонь. Эмили ошиблась. Она думала, что все, что ей нужно от жизни, это вернуться в этот маленький домик. В некотором роде это было так. Но нельзя жить одной. Никто не должен жить в одиночестве. В последние два часа она обдумывала мысль относительно возможности забрать сюда Люси. Но девушка повторяла себе снова и снова, что это было бы эгоистично. Эта идея с меблированными комнатами была абсолютно неправильной. Ей нужно было просто купить дом Сепа и устроиться куда-нибудь на поденную работу, тогда все было бы нормально. А теперь она была обременена двумя домами, за которыми нужно смотреть, да еще платить за них налоги. Более того, покупка мебели, хоть и подержанной, а также постельного белья сделала намного большую брешь в ее финансах, чем она ожидала. Того, что у нее осталось после полной оплаты домов и услуг стряпчего, хватит, самое большее, на шесть месяцев, а что потом?

В ответ на этот вопрос, крутившийся у нее в голове, Эмили сказала: «О, мне нужно с кем-нибудь поговорить. Я поеду повидаться с тетей Мэри».

— Я была против этого с самого начала. — Мэри грозила ей пальцем.

— Но... но вы сказали, что это хорошая мысль, тетя Мэри.

— Да, меблированный дом - это хорошая мысль, но не для одиноких молоденьких женщин вроде тебя и выглядящих, как ты. Для семейной пары, да; для матери и дочери, да. Если бы ты решила устроить такой дом в таком месте, как Ньюкасл, где есть джентльмены, которым нужны жилье и пансион, то у тебя не было бы проблем с сопливыми типами или вторыми помощниками, которые получили бы у меня ногой под зад, если бы я была там. Но конечно, если бы я была там, то все было бы по-другому. — Она помахала рукой и рассмеялась.

— Да, тетя Мэри. — Эмили говорила грустным голосом. Было ли это только в ее воображении, или тетя Мэри изменилась по отношению к ней? Казалось, что она потеряла интерес к ее делам и просто терпела ее визиты. И нынешний визит не был исключением. Что ж, она не из тех, кто остается там, где его не очень-то хотят видеть. Она поедет домой, поскольку, независимо от того, чувствует она себя одинокой или нет, это ее дом, а там она снова все обдумает. Возможно, ей удастся продать соседний дом теперь, когда он весь отремонтирован и обставлен. Но она больше не будет обсуждать свои дела с тетей Мэри. Во всяком случае, не сейчас. Девушка поднялась со стула, обошла младшего ребенка, сидевшего на циновке, и сказала:

— Мне пора, тетя Мэри.

— Да ты только что пришла, девочка. Садись, выпей чашечку чаю и съешь что-нибудь. Что с тобой происходит?

— Ничего... ничего, тетя Мэри.

— Тогда попытайся вести себя так, словно ничего не случилось. Только, по-моему, ты плохо притворяешься. Ты не жалеешь о том, что покинула тот холм?

— О нет, тетя Мэри. О нет! — Ее ответ был быстрым и эмоциональным.

— Потому что если ты сожалеешь, то я тебе скажу кое-что, над чем стоит подумать. Он женился на прошлой неделе.

— Женился!

— Да. Именно это я и сказала. Женился.

— Ну, этого я и ожидала.

Да, этого Эмили ожидала, но все же это было болезненно. «Я никогда не женюсь ни на тебе, ни на ком-либо другом», — сказал он когда-то. — «Я никогда в жизни ни под чем больше не подпишусь». Что ж, он подписался и получил наконец ферму, собственную ферму. А будет ли она его собственной? Она внимательно посмотрела на тетю Мэри:

— Как вы узнали об этом?

— Ну, я захожу то к одним, то к другим. И ко мне кое-кто заглядывает. А на почтовой повозке возят не только тюки и сумки.

— Я пойду, тетя Мэри.

— Как хочешь, девочка. Как хочешь. — Мэри прошла с ней к двери, а там, снова став прежней, она сказала: — Давай, девочка, не расстраивайся. За углом всегда что-то ждет. Это удивительно, что можно встретить за углом. Успокойся, не вешай нос.

Это было уже слишком. Эмили наклонилась, поцеловала Мэри в щеку и быстро пошла по улице.

Когда она проснулась на следующее утро, на всех окнах был толстый налет морозных узоров. Спустившись вниз, она поеживалась от холода.

Эмили убрала дымовую заслонку из очага, и огонь вскоре ярко разгорелся вокруг чайника. Она налила первую из бесконечных чашек чаю, которые она выпивала за день, и напомнила себе, что скоро наступит Рождество.

Все утро она вытирала пыль в комнатах и готовила себе обед, а после полудня протерла изнутри все окна.

Девушка как раз заканчивала протирать окно спальни дома миссис Гэнтри, размышляя о том, что с ним делать, когда увидела едущий по улице кеб. Когда он остановился напротив ее двери, она прижалась лицом к раме и посмотрела вниз. Она увидела, как возница стащил вниз со своего сиденья сундук и пошел открыть дверь кеба, взяв из чьей-то руки чемодан, большой чемодан. Потом еще один и еще один. Когда весь багаж был уже на тротуаре, из кеба вышел мужчина.