— Опять же откуда мне знать, если уже темно было. Да, тут у многих собаки, почитай, в каждом доме зверь, да я не интересовалась. И не знаю.

Комиссар тяжело вздохнул и опять засомневался в правдивости показаний бабы. Ну вот, скажем, не выдумала ли она вообще красную девицу? А заодно и ирода. Поговорить с соседями он решил еще сегодня, а сейчас над ним нависла другая проблема. Мотив. Обязательное наличие мотива просто не позволяло ему больше ни о чем думать.

— Ну, ладно. Теперь о другом. Брат был женат?

В Габриэле что-то вдруг изменилось, кажется, что все в ней напряглось. Вольницкому так и виделись котлы с кипящей смолой, расставленные ею по стенам башни, в которой он ее осадил. Януш даже удивился себе: с чего вдруг такие исторические представления? Никогда историей не интересовался…

— Нет, — прошипела свидетельница. — Разведенный.

— Дети были?

— Нет.

— Давно развелся?

— Года три будет.

— А теперь? Молодой человек, симпатичный, не крутится поблизости от него какая-нибудь невеста? Приятельница?

— Невеста! — проворчала Габриэла, и в голосе ее прозвучали раздражение, презрение и глубокая обида. — Сто невест! Летят на него как саранча на мед. Миречеку одному отделываться от них не по силам, нахальные такие, на куски бы разорвали. Вот и приходится о нем заботиться, сам ведь пропадет. А они когтями готовы его друг у дружки вырывать.

Будь комиссар постарше и поопытнее, он бы сразу распознал в старшей сестре материнский комплекс. Любимый сынок, а вокруг — сплошные вампирши, готовые зубами вырвать бесценное сокровище у любящих родителей. Старшая сестра явно чувствовала себя матерью младшенького братца и относилась к нему соответственно. До комиссара все эти отношения, бесценный сынок — любящая мамаша, не доходили, ни в какую психологию он не углублялся, а изо всех сил пытался понять, в чем именно его обманывает эта хитрая баба. Почему-то он решил: свидетель лжет как нанятый, слова правды ему не сказал.

— Значит, какой-нибудь одной постоянной девушки у него не было? — попытался он уточнить у изворотливой бабы. — Ни жены, ни детей, ни содержанки. Так?

— Так! — твердо стояла на своем ушлая баба.

— Тогда к кому же перейдет его имущество? — оглоушил он свидетельницу.

Та не поняла:

— Чего это вы?

— Спрашиваю, кто является наследником вашего покойного брата. Кому перейдет его состояние?

— Состояние? Наследником? Что-то не пойму я вас, пан следователь.

Теперь вдруг ее голос прозвучал резко и недоверчиво.

— Да о каком наследстве вы мне тут байки рассказываете?

Комиссар рассердился:

— Хватит притворяться! Отвечайте на вопросы. Не знаете, что такое состояние, имущество человека? Чей это дом? Кому принадлежит машина? Деньги на счету? И вообще, чем ваш брат зарабатывал на жизнь?

— Ну как же, фирму садовую содержал, — помолчав, ответила Габриэла, уставясь неподвижными глазами в угол кухни. — Сады людям устраивал, растения доставал, деревья высаживал. Он так любил природу!

Вольницкий стал разглядывать визитную карточку.

— И та фирма находится на улице Собеского? Что она собой представляет? Теплица, питомник или еще что?

Габриэла замялась,

— Да нет, там у него такая контора небольшая, снимал угол у огородника… А так… брал товар у разных людей, и с базы, и из питомников. Точно не скажу, я там никогда не была, а как он работает — не видела.

— Да, а вы как зарабатываете? Где работаете?

— Постоянно нигде. А так — где придется. Работы разные выполняю.

— Какие именно?

С большой неохотой Габриэла выдавила из себя признание, что в принципе она связана с одной фирмой и выполняет для нее работу кухарки. Если там кому надо устроить свадьбу, прием, поминки, именины, да что угодно, — обращаются к ней. Хозяйка, скажем так, или много работает, или не умеет, так фирма ей Габриэлу порекомендует. А уж она расстарается. Бывает, не только еду готовит, но и на весь вечер остается, обслуживает гостей, посуду помоет. Хотя теперь у всех есть посудомоечные машины, вымыть — плевое дело. А вызывают ее часто, недостатка в работе нет, потому как кулинарка она знатная, готовит отлично и не боится браться за новомодные блюда. Хотя предпочитает традиционные.

Из-за этих последних информаций бедный комиссар вдруг почувствовал, что жутко голоден, и невольно значительно ускорил темп допроса.

— Так есть ли у брата завещание?

Габриэла пожала плечами и покрутила головой.

— Где там, никакого завещания нет. Как Миречек разводился, так адвокат отсоветовал, сказал — сейчас дело очень простое. Закононаследников две штуки, и никого больше, брат и сестра, или, там, два брата, на что нам все эти учреждения. И так осталось.

Комиссар испытал вдруг такое огромное облегчение, что с трудом удержал себя от крика радости.

Финансовый мотив понравился ему больше всего, но он чувствовал — надо покопаться глубже, ведь покойный и в самом деле был приятной наружности, так что тут запросто могла вмешаться какая-нибудь девица. Опять же, способ убийства казался следователю более подходящим женщине, а не мужчине. Хотя над этой идеей он еще не подумал как следует, но уже чувствовал ее где-то у себя внутри.

— А что вы можете сказать о знакомых брата? О женщинах, которые, по вашим словам, так нахально лезли к нему? Кто-нибудь из них отличался чем-то особенным?

Габриэла все с большим трудом отвечала на расспросы следователя, это просто бросалось в глаза.

— Можно подумать, что пану следователю больше нечем заниматься, как этими отбросами. Что я могу о них сказать? Некоторых видела, других нет, но знаю, что бесстыдные и настырные — дальше некуда. Как их звали, не знаю или уже позабыла. Когда я приходила к брату, редко их тут заставала, хотя видно было, что были. Вечно забывали свои шмотки: шарфик, духи, не мое это дело.

Будь опять же следователь постарше и поопытнее, знал бы, что это как раз ее дело, а братец, по всей видимости, старался не показывать своих курочек строгой сестре, избегая скандалов. Она же наверняка, приходя, обнюхивала — в полном смысле весь дом, чтобы опять убедиться: приходили стервы.

Следователь повторил:

— А из тех девушек, что за ним ухлестывали, кто-нибудь отличался чем-то особенным?

— А как же, очень даже отличилась — убила его, сука!

— А все другие?

— Ну откуда же мне это знать? — вспыхнула свидетельница. — Совсем вы меня к стенке прижали, одно долдоните, а я ведь на голове у него не сидела, всего не знаю! Только то, когда сам о которой скажет, но о девках мы говорили мало, он мне больше о работе своей рассказывал. Как ему трудно, какие проблемы, с клиентами мука мученическая, то им достань, сё, а потом растение засыхает, а брат виноват. Да и о клиентах так, общими словами, ни одного по имени не называл, просто говорил: это хороший клиент попался, а этот — совсем дрянь.

Следователь не огорчился, все эти данные отыщутся в бумагах покойного, так что он не стал больше расспрашивать о клиентах. И адреса и телефоны найдутся. А вот есть все сильнее хотелось. И одна проблема так и оставалась не выясненной.

Он встал, сделал вид, что собирается уходить. Даже шагнул к двери, но остановился.

— Вот еще что. Вашего брата уже забрали врачи, так что можно свободно пройти по квартире. Мне надо знать, что, на ваш взгляд, украдено или вообще пропало из дому. Чего не хватает? Или, может, с места передвинуто? А случается, появилась какая-то новая для вас вещь? Помогите следствию, пройдите со мной по квартире.

Габриэла, ни слова не говоря, лишь угрюмо взглянув на комиссара, послушно поднялась со стула и вышла из кухни, перекрестившись в дверях.

Самой привлекательной была комната внизу, следы преступления во всей красе отразились на полу и некоторых предметах меблировки. Правда, мусор и скорлупу с пола старательно подмели, но все остальное осталось не тронутым. Остановившись в дверях, Габриэла внимательно, не торопясь разглядывала как место боя, так и его не затронутые катаклизмом окрестности. Потом, опять молча, поднялась на второй этаж, вошла в спальню, заглянула в декоративный сундучок, скрывавшийся за могучим кактусом, вытаскивала ящички из стола, просматривала их содержимое. Кивнула головой — в порядке. Затем изучила содержимое двух стенных шкафов, посетила ванную и вторую комнату, — наверное, для гостей, — было видно, что она редко используется. Затем опять вернулась в гостиную и еще раз внимательнейшим образом осмотрела стенные полки. Комиссар неотступно следовал за ней.