— А мне все равно не верится, что это Юлия была, — вдруг заупрямилась Алиция. — Только когда сама увижу… Я тоже знаю, что такое бекхенд, играла в свое время в теннис, но камень в сетке и ракетка — вещи разные…

— Зато голова почти не прыгает, — заметила я, возможно, излишне желчно.

— Что?

— Мяч скачет достаточно быстро и в разных направлениях, а голова торчит на одном месте, вот и все. Это облегчает задачу.

— И что с того? Мало ведь замахнуться, надо еще и попасть!

— С какой стати ты вдруг подрядилась ее защищать? — заинтересовался Стефан. — Откуда столь неожиданная симпатия к этой еще недавно змеюке подколодной?

Но Алиция уперлась, как Валаамова ослица:

— И вовсе не симпатия, а здравый смысл. Я просто не знаю, возможно ли такое в принципе, и не поверю, пока не увижу собственными глазами. Где мой кофе? А, на террасе…

— Ну, тогда Олаф тебе покажет, — спокойно заявила Эльжбета. — Он говорит, что не велика хитрость и он тоже так умеет.

— А он откуда знает?

— Я же ему все перевожу. Заставил меня, интересно ему, видите ли!

Вся компания с восторгом кинулась ставить эксперимент. Я отыскала у гаража подходящий камень, Мажена выгребла из бойлерной несколько старых сеток из-под овощей, отобрав те, что побольше и пожестче, Магда ощупала все стволы яблонь, выбирая подходящую для мишени. Стефан с Олафом исследовали участок, прикидывая, что разлетится, если завалявшаяся сетка не выдержит и оборвется вместе с камнем. В качестве головы использовали весьма неохотно предоставленный хозяйкой засохший ком глины, изящно завернутый в целлофановый пакет и подвешенный на подходящем суку.

Мизансцена получилась что надо!

Все живые люди на всякий случай были загнаны на террасу и помещены с противоположной по отношению к стволу стороны. Алиция пребывала в дурном расположении духа.

— И что мы, интересно, увидим сквозь все эти листья?

— Можешь присесть, снизу видно.

— Не увидишь, так услышишь! Удар-то не беззвучный!

— Пусть сначала попадет…

Олаф уже ничего не видел и не слышал. Он взял сетку с камнем, взвесил в руке, выбрал нужную позицию…

Алиция не унималась:

— По мячу с разбегу попадают, — вмешалась она. — Ей некогда было так примериваться!

— Откуда ты знаешь! — возразила я. — А вдруг она вместе с ним ковыляла: «Спустись первым, дорогой, а я следом», он начал съезжать на стертых подметках, а она за ним топ- топ, выбрала для себя удобную позицию да как звезданет!

— Значит, он двигался, когда съезжал, да?

— Олаф, Алиция хочет с разбегу! — крикнула Эльжбета, прекращая наш спор, а перевел нам Стефан.

Олаф кивнул, отступил на несколько шагов, намотал конец сетки с камнем на руку, снова пробежал эти несколько шагов с одновременным замахом… и врезал. Сетка выдержала нагрузку, а вот пластиковый пакет сорвался с ветки и вместе с остатками кома полетел к живой изгороди, посыпая траву глиняной пылью. С яблони свалились два недозрелых яблока.

— Хэй! — радостно воскликнул Олаф, и все присутствующие дружно кинулись к муляжу, чтобы обозреть результаты преступления.

Целлофановый пакет лопнул, ком глины развалился надвое, от настоящей головы такого ожидать было нельзя, но ясно было, что без последствий такой удар не остался бы. Разлетевшиеся кусочки глины бесследно исчезли в высокой, давно не стриженной траве и кустах. Алиция проворчала что-то на тему убытков, так как она собиралась использовать эту глину в своих керамических целях, после чего со свойственной ей последовательностью потребовала повторения эксперимента.

— А вдруг Олафу случайно удалось попасть? Один шанс из тысячи… — с упрямым видом заявила она.

— А вдруг и ей случайно удалось, — съязвила Магда невообразимо приторным голоском.

— Я сказала «один из тысячи»! Пусть еще раз попадет.

— А глины не жалко?

— В пакете же осталась, а больше не дам. Я должна быть уверена.

Оживились все, кроме Эльжбеты и Олафа. Эльжбета вообще отличалась каменной невозмутимостью, тогда как Олафа возможность повторить эксперимент только обрадовала. Я ради такого случая смоталась в ближайшую лавку за дыней, поскольку классика жанра гласит, что для замены головы нет ничего лучше. Был еще вариант с тыквой, но сезон тыкв еще не начался. Мажена за это время отыскала более крепкий пакет, который, в конечном счете, не понадобился, так как Стефан предложил обвязать дыню веревкой и за нее же подвесить. И все это исключительно ради заупрямившейся Алиции.

Войдя в раж, Олаф удлинил разбег, однако это ничуть не помешало ему и во второй раз попасть по дыне. Свой очередной подвиг он сопроводил боевым кличем:

— Вмордаплюх!

Лопнувшая дыня от удара забрызгала всех экпериментаторов, а также очки на носу Алиции, что заставило ее окончательно поверить в реальность такого варианта развития событий.

— Ладно, ваша взяла. Скажу вам всю правду, — заявила она уже сидя за столом в саду, допивая холодный кофе и пытаясь протереть очки бумажной салфеткой. — Иоанна, зачем ты такую перезрелую дыню купила, не могла, что ли, пожестче выбрать? Короче, мне так хотелось, чтобы это оказалась она, что нужна была стопроцентная уверенность. Одного хотения мало.

— Боялась самовнушения? — догадалась я. — У меня так же было, только наоборот. Поначалу она такой симпатичной казалась, порядочной, и настолько измученной этим панголином… И стойкой, преодолевала свои болячки, старалась не быть в тягость…

Эльжбета презрительно фыркнула, Стефан и Магда синхронно пожали плечами, Мажена не сказала ничего, так как именно в этот момент подносила Олафу чистую «Выборову», извиняясь за отсутствие бигуса. Олаф не привередничал и весело поднял польско-датский тост:

— Скол! Плюх!

— В этом и заключается вся ее зловредная сущность, — сердито объяснила мне Магда и отправилась в кухню за новым кофе и рюмкой для себя.

При этом она проявила альтруизм и захватила с собой еще несколько рюмок.

— Честно говоря, и я так думала, — призналась Алиция, нацепляя на нос все еще заляпанные брызгами дыни очки. — На фоне панголина она выглядела чуть ли не святой. Казалось, это он ее подавляет и что это по его вине в моем доме возникла такая гнусная атмосфера. Мне и вправду показалось, что я сама стала врединой.

— Ничего подобного, комары вредин не едят, — авторитетно заявила Мажена.

Я с обидой ее поблагодарила, потому что как раз мне они объявили голодовку. Она утешила меня сообщением, что ее тоже комары не едят, а значит, нас, таких вредин, уже две, и охотно приняла рюмку от Магды. В лигу вредин вступили также Стефан с Эльжбетой, а за ними и Магда, которая, правда, о комарах ничего такого не слыхала, но ее привлекла возможность оказаться в хорошей компании. Зато Алиция заявила, что комары как раз решили продемонстрировать всю полноту своих привязанностей, поэтому плевать она хотела на свежий воздух, и ушла в дом

Комаров на весь сад летало штуки две-три, но, что правда, то правда, все они с упорством обреченных кучковались вокруг Алиции. Поэтому мы из солидарности с хозяйкой тоже расстались с садом-огородом и свежим воздухом, и не сказать, чтобы с большим огорчением.

После чего, уже за кухонным столом, мы приняли мужественное решение не стучать властям, когда об этом не просят. Пусть датские полицейские сами ловят преступницу. Мы свое дело сделали, и нам достаточно сознания собственной правоты.

Юлия вернулась прямо к обеду, по виду уставшая и измученная.

— У нее или большой актерский талант, или солидные познания в области медицины, — сообщила мне, отозвав на террасу, Эльжбета. — Или и то и другое, а медицинские знания она пополнила, пока лечилась. Но иногда у нее актерство о медицину спотыкается.

Мы обе следили за тем, как держится Юлия. Эльжбета — очень внимательно и с самого начала, а я — приблизительно с середины, так как перед этим была занята мытьем головы. Оказалось, что у меня в волосах застряли ошметки дыни, которые мне мешали, поэтому пришлось от них избавляться при помощи воды. С кое-как накрученными и недосушенными локонами я вышла вслед за Эльжбетой на террасу.