Вопреки ожиданиям, Юлия держалась неплохо. Она взяла себя в руки, выпила кофе со сливками, извинилась, что не составит нам компанию, но сказала, что ей хотелось бы побыть одной. Кто бы возражал!
Мы подождали, пока за ней с натужным скрежетом не сомкнутся раздвижные двери.
— Все это прекрасно, — заметил Стефан, уже информированный о наших жизненно-врачебных перипетиях, выставляя, наконец, на стол шампанское. — Но где, собственно говоря, стражи порядка?
— Ты по ним соскучился? — недовольно поморщилась Алиция. — О господи, сколько вы накупили? Кому все это горючее? Вы что, поминки собираетесь устроить?
— А почему бы и нет? — удивилась Магда.
Решено было поместить пока шампанское в морозилку в ателье, предварительно освободив место путем извлечения оттуда нескольких заледенелых глыб. Температуру там можно отрегулировать на слабый плюс, но тогда придется запланировать обеды на несколько дней вперед. Алиция принялась злопыхать на пана Вацлава, дескать, мало от него было проблем при жизни, так и после смерти покоя не дает…
— Насколько я знаю жизнь, домой я в планируемые сроки не вернусь, — одновременно пояснил Стефан. — Полицейские тут работают, как паровой каток, и под подозрение попадем мы все. По мне так уж пусть пораньше начнут. Слушай, у тебя ведь есть какой-никакой блат в полицейском участке? Давай, задействуй связи.
— У меня? — изумилась Алиция.
Мы обе с Эльжбетой посмотрели на подругу с явным осуждением: это же надо, какая короткая память.
— А как же господин Мульдгорд? — произнесла я, может быть, и с неправильным акцентом, зато отчетливо.
Алиция смутилась, засуетилась, принялась хлопать по столу в поисках сигареты, которую держала в руке, заглянула в кофейную чашку и открыто засомневалась.
— Ну, я не знаю… Да и какой это блат? Они все такие порядочные…
— В свое время нам совместными усилиями удалось господина Мульдгорда несколько деморализовать, — напомнила я подруге.
— Но, может, он уже все забыл, получил повышение и трупами сам не занимается. У него теперь такой высокий пост…
— И не надо ему заниматься, достаточно, если просто разболтает пару секретов. Пока вся наша самая толковая информация получена от собаки, а этого мало.
Алиция уставилась на дно пустой чашки, не желая даже пошевелиться, и тут, конечно, зазвонил телефон.
Мы терпеливо переждали весь разговор на датском языке, ужасно заинтригованные его содержанием, так как в целом тон общения был оптимистичным, но с нотками озабоченности. Оригинальное сочетание! Продолжалось все это довольно долго. Алиция больше слушала, чем говорила, наконец положила трубку и воззрилась на нас в полном изумлении:
— Легок на помине. Вы не поверите, кто звонил. Господин Мульдгорд!
— Телепатия! — возликовала я.
— Сама ты телепатия. Никакая не телепатия, а визитная карточка от психбольной. Там были моя фамилия и адрес, вот они на всякий случай ему и доложили.
— Здорово же ты им запомнилась, если сразу сообразили, что он тебя знает!
— Дело им запомнилось, а вовсе не я.
— Что он сказал-то? — подстегнул нас Стефан. — Ни в жизнь не поверю, что одни любезности, такого количества любезностей вообще в природе не бывает.
— Может, ругался? — выдвинула предположение Магда. — Ругани на свете гораздо больше, чем любезностей.
— Да ты что, в Дании?
Алиция уже вернулась к столу и к своей пустой чашке.
— Сказал, что пока ничего не знает, а как узнает, то обязательно поделится. Из нового сообщил, что туристы учинили скандал, но не на озере, а на другом конце леса. А вообще это была экскурсия молодежной группы, в основном норвежцев. Похоже, они подрались. Сейчас полиция как раз до них добирается, чтобы допросить, очень вероятно, что ночевали они на центральном вокзале…
— Значит, это дети миллионеров, — сделала я вывод — Дети миллионеров обожают так каникулы проводить. Под мостами, в чужих парадных, на вокзалах… В основном американцы.
— Откуда ты знаешь? — заинтересовалась Магда.
— Сама видела.
Стефан продолжал гнуть свою линию:
— А нас они хотят допросить? Когда?
— Не сказал. Он лично в этом не участвует, но, вероятно, начнут уже сегодня. Ждут, когда ищейка сделает свою собачью работу.
— Ясно. На собаку мы повлиять не можем, займемся текущими делами. Если я правильно понял, то в ателье и вокруг дома? Алиция…
— Но потом я спокойно выпью кофе, — выдвинула свое условие Алиция.
Мы разгрузили морозилку, приговорив к употреблению две здоровенные грудки индейки, большую упаковку говяжьего гуляша, три пачки мороженого и почти три кило фарша, из которого Алиция в туманном будущем грозилась сотворить голубцы. Всего этого добра должно было хватить на три обеда. Зато на освободившееся место влезло все шампанское.
— И только попробуйте мне этого не съесть, — пригрозила нам хозяйка.
— В крайнем случае, привлечем Мариана. Ты же не думаешь, что я его прогнала навсегда и он больше никогда не вернется?
— Не такая уж я оптимистка…
— Моросена савтра? — радостно предложил Олаф.
Все без труда сообразили, что он говорит не о прогнозе в середине датского лета, а о втором завтраке. Таким образом, наш фрокост в этот день состоял из мороженого на шесть человек с разнообразными дополнениями, начиная с пива и коньяка и кончая апельсиновым джемом и шоколадным порошком. И ни у кого ничего не слиплось.
За столь оригинальным для Дании вторым завтраком и застала нас Юлия. Извинилась. От еды отказалась, согласившись выпить только кофе со сливками, справедливо заметив, что они достаточно калорийные. После чего уселась на диван и с непроницаемым выражением лица попросила:
— Я хотела бы знать всю правду. Я понимаю, Вацлав умер, но как это произошло? Это был несчастный случай? Кто-нибудь… это видел?
Всю правду, как же. Особенно о развлечениях с девицами, не говоря уж о пиявках! Хотя кто знает, может, так было бы лучше? Мы все, кроме Алиции, дружно расползлись в разных направлениях, предоставив ей возможность за нас отдуваться.
— Нам пока не много известно, — начала она спокойно и даже мягко. — Полиция еще ни с кем не разговаривала.
— Где он? Я могу его увидеть?
— Прямо сейчас? Не думаю. Им занялись медики.
— Это значит, делают вскрытие?
— Так положено. При всех несчастных случаях.
Каждый новый вопрос давался Юлии с явным трудом, как будто костью застревая в горле, но в остальном она сохраняла спокойствие.
— Значит, это — несчастный случай?
— Кажется, свидетелей не было.
Беседу никак нельзя было назвать приятной. Но Юлия упорно продолжала допытываться:
— А кто-нибудь видел его… потом?
Мы со Стефаном сжалились над Алицией и одновременно ответили:
— Да, конечно. Потом видели.
— Не осталось никаких сомнений, — сухо добавил Стефан, практически повторив слова Эльжбеты.
В глазах Юлии, устремленных на нас, застыл немой вопрос, она ждала конкретных слов, так как демонстрировать снимки пана Вацлава потом нам казалось неуместным.
Спасение пришло с улицы. В дверь постучали, не касаясь ручки, и после двух приглашений, последовавших от Магды по-польски, а от Алиции по-датски, в коридорчике появился субъект, от которого сразу потянуло полицейским душком. Мужчина был в штатском, однако это никого не обмануло. Говорил он на датском, но столь простые слова в переводе и не нуждались.
— Добрый день, — сказал он. — Аспирант Гравсен. Госпожа Алиция Хансен?
— Да, это я, — тут же созналась Алиция.
Аспирант Гравсен держал в руках две бумажки.
— У вас проживает госпожа Варбель?
Вопрос был, прямо скажем, не слишком замысловатый. Но Алицию он явно застал врасплох.
— Кто? — изумилась она.
— Госпожа Варбель.
Из кухни раздался громкий и продолжительный звон, сопровождаемый, похоже, всхлипами. Магда выронила две пепельницы, к счастью металлические, которые, бренча, покатились по терракотовому полу. Алицию посторонние звуки не смутили, она твердо стояла на своем:
