— Вполне подходят. На каблуках должны остаться следы мха, там в основном мох растет, а он скользкий. Но я проверять не буду. Это работа для специалистов. Хотите увидеть следы скольжения?
Хотели все. Мы вернулись по собственным следам, и я провела нашу следственную группу до того места, где сама закончила прочесывание леса.
— Дальше не топчитесь, — предупредила я товарищей. — Я туда не влезала, вы — тоже, вот и нечего дергаться. Надо ведь создать ищейке приличные условия труда.
— Ну, ладно, — сказала Магда. — А теперь что?
И опять оказалось, что никто не знает. Мы дружно уставились на Алицию, которая позволила себе проявить легкое раздражение:
— Этому трупу обязательно надо у меня валяться? Нет, чтобы у кого-нибудь другого?
— Он вовсе не у тебя, а у озера!
— Но он мой!
— Вовсе не твой, а водолея, панголина, павиана…
— Что, опять толпа?
— Дамы, успокойтесь, — попытался нас примирить Стефан. — Ведь мы даже не знаем, он ли это…
— А кто?! — рявкнула Магда. — Американский президент? Русский патриарх?!
— Не знаю, какие ботинки носит русский патриарх…
— Лапти, — пробормотала я. — Расшитые золотом. У нас полиция на носу, давайте решать, будем правду говорить или согласуем показания?
— Какие показания?
— Всевозможные. Какого черта мы делаем у озера в полпятого утра, если Юлия подняла тревогу еще вчера? Подставляем стажера или как? Почему сами, а не полицейские сначала, почему лично не проверяем, он ли это…
— Потому как мы не конченые придурки, — оборвал меня Стефан. — Альтернативой является вранье. Что, по-твоему, мы должны врать?
— Если загвоздка в этом, то я тебе за пять минут сочиню целую эпопею. Самолично дам показания, что он мне шепнул на ухо, будто у него что-то наклевывается, и просил не искать. Опровергнуть ведь уже не сможет, так? А что на рассвете сюда примчались купаться без купальников, так мы — нудисты, здесь этим никого не удивишь. А стажера уговорим от карточки откреститься…
— Ты в своем уме? — энергично возразила Алиция. — Это же датчанин, он скорей умрет, чем соврет! А о Мажене забыла? Как мы ей твой детектив транслируем? А Юлия? А Мариан?
Тут я сразу сдалась:
— Твоя правда. Мариан набрешет что угодно, но так все переврет, что мы же окажемся виноваты и нас обвинят в предумышленном убийстве, совершенном по предварительному сговору и в состоянии алкогольного опьянения. Мало не покажется. Лучше не рисковать. Откуда будешь звонить?
Алиция, крайне неохотно, но принялась размышлять.
— Кто-то должен остаться тут и караулить эти ботинки. Уже утро, здесь иногда рыбаки появляются. Чаще — с той стороны, но и сюда часом забредают. Магда, ты по-английски говоришь?
— Говорю. Пару слов и по-шведски могу. Спасибо, нет, извините и занято. Занято — это из-за сортира, где замок сломался.
— «Занято» — то, что надо! Кричи, что занято. Ближайший телефон в сумасшедшем доме. Стефан, поехали, она покажет…
Как же, разбежалась! Так я и нашла, разве что опять заблужусь…
— Подумай головой! — посоветовала я Алиции в неожиданном озарении. — Ближайший телефон здесь, совсем рядом, в этом приюте туриста!
— Там еще закрыто…
— Мне без разницы. Могу лично туда вломиться. Если боитесь, смотрите в другую сторону. Я потом во всем признаюсь и покаюсь. Пожизненного мне не дадут, а на штраф как-нибудь наскребу!
— У тебя будут смягчающие обстоятельства, — поддержал меня Стефан. — Если надо, я помогу. Алиция пусть отвернется.
— А стажер?
— Позвонишь сразу и ему. Номер с собой?
— Дома.
— Позвонишь домой. Эльжбета продиктует…
Вламываться не понадобилось. Одно окно было приоткрыто, мы через него и влезли, и Алиция, и я. Я — исключительно для компании, ну и в случае чего чтобы взять вину на себя. Стефан остался снаружи, пытаясь одновременно присматривать за нами и за Магдой.
Полицейские из Биркерёд приехали через двенадцать минут. В двух экземплярах. Через двадцать четыре минуты их стало гораздо больше. При этом я получила персональное удовлетворение, ибо всегда утверждала, что от Алиции до центра Копенгагена можно доехать за восемнадцать минут, только самую малость нарушая правила в смысле скорости. И вот, пожалуйста, подтвердили стражи порядка мое мнение! Они, впрочем, могли приехать также из Хиллерёда, ну да все равно, служебно-розыскная собака у них была.
Старательно нас обнюхав, она сообщила все как на духу. Вот сюда мы дошли, а дальше ни шагу. Доложила также, что в забегаловку мы проникли через окно, но это никого почему-то не потрясло. Касаемо Юлии у собаки определенного мнения не было, честная псина только заявила, что лично с ней не знакома, тут и пенек с муравьями не помог.
Мы удостоились похвалы за предусмотрительность: вместо того чтобы носиться как угорелые и затаптывать все следы, мы остановились на разумном расстоянии. Это Алиция нам перевела, так как полицейские совершенно определенно дожидались от нее перевода. При этом Алиция проявила максимум терпения, только раз скрипнув зубами. Извлекли из травы бумажник, очень осторожно заглянули внутрь и прочитали фамилию.
Не сказать, чтобы мы сильно удивились.
Приобщив бумажник к делу, занялись другими находками, причем на первый план вышли каблуки. Я только теперь заметила, как они сбиты, и поняла, почему он поскользнулся. По лесной подстилке, особенно по мху да в стертой обуви, человек катится похлеще, чем на лыжах. Мог поскользнуться, оступиться… А может, кто и подтолкнул?
Подталкивание, похоже, отпадало. Тело понемногу вытащили из тростника, и в первую очередь все обратили внимание на затылок. Камнем приложили, чтоб мне лопнуть, крупным, тяжелым, шаровидной формы. Каблуки по мху съехали, как по льду, ну, и полетел. Даже если и был еще жив, озеро довершило дело…
Мы стояли достаточно близко, когда его перевернули. Покойный был не в нашем вкусе, ни Магды, ни моем. Ни одной из нас он не нравился, но, в конце концов, объективно говоря, его внешность никак нельзя было назвать отталкивающей. Нормальный мужчина, и вполне можно понять тех баб, которые им восхищались. У каждого свой вкус. Однако сейчас Магда охнула, быстро отвернулась и даже отступила на пару шагов, а я скорее зажмурила глаза. К сожалению, картина запечатлелась.
Пиявки. Эти следы мне знакомы. В воду он упал живым, так что попировать они успели. Целыми семьями прибыли кровососущие, да еще, небось, расталкивали друг друга, чтобы урвать побольше, после чего, разочарованные, хоть уже не столь голодные, отпали. Относительно маленьких рыбок, которые тоже проявили интерес, у меня определенного мнения не было, зато я точно знала, что пираньи в озере не водятся, не говоря уже об акулах. Да и акулы деликатностью не отличаются…
— Интересно, угри здесь есть? — вполголоса спросил Стефан.
— Не знаю, — нехотя ответила Алиция. — Я рыбу не люблю.
Кто-то спросил по-датски, узнаем ли мы жертву? Алиция зря старалась с переводом, все и так поняли и дружно подтвердили, даже отвернувшаяся Магда. Таким образом, мы свои обязанности выполнили и могли идти.
Оказывается, даже должны были убраться ко всем чертям и не мешать дальнейшей работе. После воистину незабываемого впечатления, произведенного на нас напоследок паном Вацлавом, никто, собственно, и не возражал.
* * *
В шесть пятнадцать утра мы вернулись домой. Эльжбета, Олаф и Юлия еще спали. Алиция набросилась на кофе, а уже вместе с кофе ринулась к телефону. Номер гипотетического стажера отыскался сразу, я быстро его набрала.
Оказалось, что, во-первых, никакой он не стажер, а опытный врач и отлично знает, что кому говорить. А во-вторых, полицейские до него еще не добрались. В Дании принято работать спокойно, не торопясь, но систематически, и врач, и сумасшедшая визитная карточка наверняка уже были внесены в план разработки.
— А ты им вообще об этой карточке сообщила? — спросила я с подозрением.
— Кто в ванной? — ответила она, по своему обыкновению вопросом на вопрос, занимая место за столом.
