— По всему, не по всему, но по ателье и салону уж точно…
Парень разочарованно вздохнул Скрывать свои чувства он не умел, а им требовался выход. Обведя жалобным взглядом все кухонные углы, он присел к столу.
— Буцкие почти совсем ничего не заказали. Одно пиво напополам пили, чтоб мне пропасть! А к одному пиву там даже корки не дают…
Услышав о невесте Стефана, Мажена с Алицией постарались скрыть свои эмоции, понимая, что этому призраку выпала роль Китайской стены на пути захватнических устремлений Мариана. Хозяйке дома это не вполне удалось, так как она испытывала непонятную нам слабость к юному прожоре.
— Кофе выпьешь? Могу дать кусок сыра.
Мариан согласен был есть все подряд, а Мажена вдруг с неожиданной поспешностью извлекла из шкафчика сыр и принялась его нарезать. Я вспомнила, что он давно валяется, если бы не Мариан, пришлось бы придумывать какие-нибудь блюда с плавленым сыром, чтобы его спасти, так как здесь в сырах толк знают и абы какую муру людям не втюхаешь.
Одним сыром рот Мариану было не заткнуть, и он продолжал жаловаться:
— Вывел их на место чин-чином, все показал, и забегаловку для туристов, и озеро, и тех больших, белых…
— Стой, — прервала его изысканную речь Мажена. — Эти большие белые, что такое?
— Ну, птицы… Ну, не гуси, а другие… Ну, нет, не утки, утки помельче… Ну, эти, как их…
— Лебеди, — не выдержала Алиция.
— Ага, точно, лебеди. Они все лопают, что ни дай, — и хлеб, и вообще. Так те им даже хлеба не купили. Вот жмоты! А бабки у него имеются, сам говорил.
Нам с трудом удалось сдержать любопытство.
— Что говорил?!
— Да всякое. Много трепался. Про одного человека, которого послали репортаж делать в какую-то соцстрану, вроде к русским. Он сам ему командировку пробивал. Вместе поехали, премию получил…
— Как его звали?
— Кого?
— Того, командированного.
— А точно! Звали как-то съедобно. Холодец?.. Вроде как-то так… Он такой супер-пупер, и платят ему о-го-го. А раз этот Буцек Вацлав ему все устраивает, то и ему обломится, правильно? А еще он ему сам место уступил…
Тут я заметила Стефана. Он стоял в темном коридорчике, всего в метре от кухни, у дверей туалета, умытый, с какой-то одежкой в руках, и внимательно слушал. Мариан сидел к нему лицом, но явно не видел — возможно, того частично заслоняла голова Алиции, или просто было уже темно. Я даже пожалела, что Алиция не трехметрового роста. Но скорее всего взгляд Мариана был прикован к столу, и кроме еды для него ничего не существовало.
— Какое место? — вежливо поинтересовалась я.
— Ну, этого репортажа или что там было. А его все равно чей-то там консул пригласил, и он тоже поехал, только отдельно, в Крым вроде. И что, на хлеб для лебедя не наскребет?
— Ты тоже не наскреб?
— Можно подумать, меня консулы куда приглашают! — даже обиделся Мариан, но тут же принюхался и воспрянул духом: — У вас там что-то печется?
— Печется.
— На обед?
— Нет, на ужин. Обед у нас будет на ужин. Раньше не получится.
Мариан отвел полный грусти взгляд от дверцы духовки, заметил, наконец, Стефана и приветствовал его тяжким вздохом:
— Ага, вы уже приехали…
— Приехал, — подтвердил Стефан и прошел через кухню в прихожую. — Алиция, можно это бросить в бойлерной?
— Можешь бросать что хочешь и где хочешь.
Мариан, судя по всему, разрывался между двумя домами. Видимо, обед у сестры планировался раньше, чем у нас. Перед уходом он задал Стефану еще один вопрос:
— А где ваша невеста?
— Уже в пути и скоро будет здесь, — невозмутимо ответствовал сообразительный Стефан, который, несомненно, моих измышлений о мнимой невесте слышать никак не мог.
Оказалось, правильно подстраховался. На прощанье Мариан утешил нас сообщением, что еще сюда заглянет. На этот счет ни у кого сомнений не возникло, что он непременно будет к ужину, но после того, как отобедает у сестры.
— А что это за невеста у меня появилась? — поинтересовался Стефан, располагаясь на его месте. — Главное, жене не говорите, если что.
Как только угроза в лице Мариана миновала, Мажена проявила необыкновенную прыть, готовя «кавеоти», что означает «кофе и чай», а пишется «kaffe og te». Надо сказать, что каждый день три часа пополудни вся Дания садится к столу и приступает к этому самому кавеоти. Никаких правил здесь нет, каждый ест и пьет, что ему нравится: кофе, чай, пиво, молоко в любых видах и сочетаниях, блинчики, пирожные, бутерброды, а особо проголодавшиеся могут замахнуться и на кое-что посущественней. Наше кавеоти получилось с опозданием, но Стефан без ложной скромности выставил на стол пузырь виски и пузырь отечественной «Выборовой».
— Извините, на пароме ничего лучше не нашлось, — весело сказал он. — Насколько я понял, у вас возникли какие-то проблемы с Марианом, вот я и решил не открывать карты раньше времени. Кажется, интимный момент наступил?
Мне пришлось вмешаться:
— Алиция, я, конечно, не хозяйка, но разреши, я пока это спрячу…
— А если нам пропустить по одному дринку?
— Вот-вот любовники из Вероны вернутся!
— Надо же выпить за встречу со Стефаном! — поддержала Алицию Мажена.
— Вот именно! И Мажена пострадает.
Это меня окончательно убедило.
— Ладно, тяпнем по одной за прошедший выходной. Мажена, где рюмки? Давай те, что побольше! Что открываем?
— «Выборовую» конечно. Стефан, займись…
В жутком темпе, но дружно и весело мы совершили неблаговидный поступок. Виски я спрятала в заветный шкафчик Алиции, а початую бутылку «Выборовой» Мажена умудрилась втиснуть в холодильник. У нас получилось весьма оригинальное кавеоти, но всем понравилось. Алиция указала на меня вилкой:
— Это она невесту тебе выдумала, чтобы избавиться от балласта..
— Это по ассоциации с Магдой. — Я изобразила легкое раскаяние. — Люблю приврать на реальной основе.
— Не знаю такую, — огорчился Стефан. — А должен знать? Кто это?
— Племянница Марии Рохач! — выпалила Мажена с триумфом — И подруга Эльжбеты! Еще со школы!
— А-а-а! — с облегчением прохрипел Стефан. — Теперь я въехал, все ясно. После того как здесь назвали фамилию некоего Адама Холодчика, я сразу догадался! А то, что тут сидело, это, случайно, не тот самый балласт и источник вдохновения насчет невесты?
— Как? — изумилась я, осуждающе глядя на Алицию. — Она что, никогда не рассказывала тебе о Мариане?
— Сама говоришь, что каждый свои ошибки скрывает, — упрекнула меня подруга. — Представь себе, не говорила. Не имела такой возможности. Три года тому назад я о Мариане слыхом не слыхивала. Он здесь в прошлом году объявился.
— Уже два года слоняется, — поправила ее Мажена. — Вопьется, как клещ, и никакой силой не оторвешь, а сожрать может весь Биркерёд, весь Копенгаген и всю Европу…
— Дай ему на добавку и остальные части света, не стесняйся. Просто у него хороший обмен веществ. У молодых это бывает, можно только позавидовать…
— Не преувеличивайте, — осудила нас Алиция с не свойственной ей мягкостью. — Он хотя бы старается…
— Еще как старается! Все со стола метет подчистую!
— Ну-ну, ты его заслуг не умаляй, а чудо с букашками разве не на его совести?
Кто знает, не напала ли на Мариана икота в результате столь интенсивного спора о его достоинствах и недостатках, если бы не вернулись Эльжбета с Олафом. Интенсивный обмен веществ у молодежи и особые заслуги Мариана тут же были забыты.
Олафу плеснули экзотического кавеоти, после чего принялись обсуждать вещи серьезные и всех нас волнующие. Стефан, как оказалось, был в теме, никаких разъяснений не требовал и сглаживать острые углы не собирался:
— Не знаю, в какой последовательности до вас доходила информация, но, поскольку времени, как я уловил, совсем мало, скажу по пунктам. Может, даже и до конца успею. Адам Холодчик — это журналист-фольклорист, пишет про всякие народные ансамбли, наши и иностранные, все подряд, пишет неплохо, но без особого блеска, зато дело свое знает. Сейчас мода на фольклор и народное искусство, он этим уже сто лет занимается. Мужик он безвредный, вот его по соцстранам и посылают, много ему не надо, претензий никаких, без сопровождающих тоже обходится, разве что кто-нибудь из руководства навяжет. Буцкий на ушах стоит, чтобы Холодчика спихнуть и самому занять его место, пока, правда, без успеха. А этот недотепа Адам ни о чем даже не догадывается.
