Она улыбнулась, затем ее лоб покрылся морщинками, улыбка превратилась в гримасу, а потом опять в улыбку.

— Тебе нравится?

— Тебе-то самой оно нравится?

— Его купил мне Дэниел. Оно нравится ему.

Джейми ужасно не понравилась ее улыбка, и он заговорил ей в живот:

— О боже мой, Сара. Тебя нет так долго, потом ты появляешься и выглядишь так ужасно, я подумал, у тебя какая-нибудь жуткая болезнь, ты мне говоришь, что так влюблена и он тебя так любит, я не понимаю, потому что, если бы он любил тебя, он бы не одел тебя в какой-то дурацкий наряд маленькой девочки, он бы не дал тебе столько курить, он бы не заставлял тебя плакать.

Джейми знал, что говорит бессвязно. На какое это имеет значение? Вся эта психотерапия, антидепрессанты и препараты для подавления беспокойства и кассеты для расслабления — все это действует, только когда Сары нет рядом. Легко не позволять себе развалиться, когда она исчезла с лица земли или когда он думает, что она исчезла с лица земли. Но вот она, похожая на персонаж массовки из «Возвращения живых мертвецов», и ему плевать на то, что он несет бессмыслицу, задыхается и портит это ее идиотское платье.

Сара гладила его по голове.

— Понимаю, это звучит неправильно, но все это не имеет для меня значения. Для меня никогда не имело значения, что я ношу, что ем и достаточное ли у меня в крови содержание железа. Если у меня и была какая-то более или менее нормальная жизнь, так это потому, что ты меня к этому подталкивал.

— И это было плохо? — спросил Джейми, чувствуя острую, как нож, боль в левом боку. Он подумал, можно ли умереть от инфаркта в двадцать четыре года.

— Нет, это было чудесно. Я всегда чувствовала себя любимой, даже когда знала, что не заслуживала этого. Если бы не ты, я бы не дожила до двадцати.

Режущая боль постепенно стала тупой и ноющей.

— Но?..

— Но... — Сара вздохнула. Ее рука упала с головы Джейми и легко легла на его плечо. Она закашлялась, снова вздохнула и продолжила: — Я никогда не была тем хрупким созданием, которым ты меня представлял. И любила тебя за то, что ты обо мне заботился, но всегда чувствовала себя... взаперти. У меня всегда была эта потребность... доводить все до предела. Доводить себя. Ты всегда останавливал меня как раз в тот момент, когда я подходила к краю. Дэниел меня не останавливает. Он связывает мне руки и ноги и кидает прямо в бездну.

— Ох. — Джейми задумался, не слишком ли он тупой. Во-первых, кого она только что похвалила — Джейми или Дэниела? По ее словам, все выглядело так, как будто она сделала выбор между нянькой и психопатом. Но как бы там ни было, если она любит психопата и психопат тоже любит ее, тогда какого черта она плачет сейчас на плече у няньки? Почему она не резвится с психопатом, пробивающим ей ладони гвоздями, или чем там они занимаются?

— Ты действительно сошел с катушек, когда я ушла? — спросила Сара.

Сошел с катушек — один способ описать это. По-другому можно сказать: полностью, абсолютно и бесповоротно потерял волю к жизни. Но не нужно вызывать у Сары чувство вины.

— Я был несколько расстроен.

— Я не знала, что ты чувствовал, Джейми. Прости меня.

Боль в боку снова жгуче напомнила о ceбе.

— Сара, ты знала, что я тебя люблю. Я все время тебе говорил.

— Я думала, ты имел в виду, что тебе нравится общаться со мной, нравится трахаться со мной, и ты не хочешь, чтобы я общалась или трахалась с другими парнями. Я подумала, что ты это имеешь в виду, когда ты сказал, что любишь меня. Я не знала... не понимала, как тяжело ходить весь день, чувствуя, как будто у тебя отняли половину тела.

— Так, значит... значит, теперь ты понимаешь, что такое любовь, потому что... ты поняла это из-за него?

Сара снова стала гладить Джейми по голове, но движения больше не были успокаивающими. Она как будто пыталась сама успокоиться, как некоторые перебирают четки или грызут ногти. Как он стискивал ладони. Джейми чувствовал, что она оторвана от него так, как никогда раньше. Впервые с тех пор как она вошла, он подумал, что возможно, эта разлука — нечто большее, чем пробел в их отношениях. Что-то повреждено, и для того, чтобы исправить это, недостаточно просто быть с ней рядом, так что ее кожа касается его кожи.

— Что я никогда не понимала насчет любви, так это то, что ее невозможно утолить, как страсть. Любовь, если ты слушаешь ее зов, если повинуешься ему, только становится все хуже и хуже. Чем больше ты получаешь, чем дальше заходишь, тем больше тебе надо. — Голос Сары прервался, и она сморгнула слезы. — Когда Дэниела нет со мной, я чувствую мучительную потребность поговорить с ним. И я звоню ему, и, как только слышу его голос, мне просто необходимо его увидеть. Когда я вижу его, мне надо потрогать его. А потом, когда я дотрагиваюсь до него, этого недостаточно, и мы начинаем заниматься любовью. А дальше, куда дальше? Потому что и этого недостаточно. Это меньше чем ничего — оказаться с ним в постели. Я чувствую себя так, будто умираю от голода.

Джейми вскочил и схватил ее за плечи.

— Сара! Ты и правда умираешь от голода. Ты меня просто путаешь. Тебе надо наладить связь с действительностью, а то ты просто умрешь!

Она чуть улыбнулась. Спокойно, как будто понимала, соглашалась, принимала. Она улыбнулась этой смирившейся улыбкой и продолжала голосом, искаженным курением и алкоголем, недостатком воды и сна.

— Мы пытались. Какое-то время все было нормально. Ну, не так нормально, как у меня было раньше, когда ты меня знал. Но так же нормально, как у тебя с Шелли. Мы играли в семью, жили, как будто мы часть этого мира. Но когда мы оказываемся вместе, что-то происходит. Это как будто... синергия? Выделяется слишком много силы, слишком много энергии окружает нас. Я даже не могу объяснить тебе, как себя чувствуешь, когда любишь человека так сильно.

Ее глаза были самым грустным зрелищем, которое Джейми видел когда-либо в жизни, но от этого ему не меньше хотелось ударить ее по лицу. Она действительно думает, что он ее разлюбил? Или она такая эгоистка, что ей все равно? Наверно, она так крепко заперлась в своем сверхособом, сверхпрочном пузыре, что ей даже в голову не пришло, что ему может оказаться трудно, когда она так резко врывается в его жизнь. Любовь не настолько ее изменила, чтобы она думала о ком-нибудь, кроме себя самой.

Зазвонил телефон, и Джейми пошел снять трубку, зная, что это Шелли интересуется, почему он все еще на работе в... — он взглянул на часы — черт, в шесть сорок пять в пятницу вечером. Джейми устыдился легкости, с которой он солгал Шелли, но с облегчением услышал, как спокойно звучит его голос. Он поговорил с ней несколько минут, обещал вернуться домой сразу же, когда проклятые компьютеры наладят, и он сможет закончить свой отчет, сказал ей, что любит, и повесил трубку.

— Ты правда любишь ее? — спросила Сара.

— Да, правда. Ты бы знала, как она меня поддерживает.

— А меня ты все еще любишь?

Джейми сел на пол. И взял ее руки.

— Я всегда буду тебя любить.

Она улыбнулась и устроилась на полу, скрестив перед собой худые до неприличия лодыжки.

— Ты помнишь, как говорил, что это разная любовь? Что ты любишь Шелли и меня по-разному?

Джейми кивнул, удивленный, что она может говорить об этом, как о древней истории, как будто это можно обсуждать или анализировать, не испытывая мгновенную боль в глубине души.

— Я теперь понимаю это. Ты любишь ее, потому что она безопасна; это привлекло тебя, потому что тебе нужна была защита от твоего чувства ко мне. Я теперь чувствую то же самое: мне нужна защита от моего чувства к Дэниелу.

Джейми преодолел прилив жалости к себе.

— Сара, ситуация совсем не такая. Дэниел любит тебя. Ты меня не любила, поэтому мне и нужна была защита от тебя.

Сара положила руку на колено Джейми.

— Кто говорит, что я тебя не любила?

Сердце Джейми остановилось на несколько долгих секунд, затем снова забилось, разливая боль по левому боку.