24. Саласс убежал из Рима, но, испытывая жажду, вернулся ночью в город, когда, по-видимому, наибольшая опасность уменьшилась. Дом его оказался, однако, уже проданным, один лишь привратник, проданный вместе с домом, узнал его, предоставил ему свое жилище, обещал скрывать его местопребывание и по возможности доставлять ему пищу. Саласс приказал ему вызвать его жену из дома. Та, представившись, что страстно желает прийти, но что боится сделать это ночью, потому что это подозрительным покажется рабыням, сказала, что придет с наступлением дня. Когда день наступил, она отправилась за убийцами, между тем как привратник еще раз побежал в ее дом, чтобы побудить ее поспешить. Саласс же, испугавшись после ухода привратника, не со злым ли умыслом он отправился, поднялся на крышу и стал наблюдать за происходящим. Увидев, что не привратник, а его собственная жена ведет в дом убийц, он бросился вниз с крыши. Фульвий убежал к своей рабыне, бывшей его любовнице, отпущенной на свободу и получившей приданое к браку. Несмотря на столько добра, полученного от Фульвия, она его выдала из ревности к той, которая сочеталась с ним законным браком после нее. Приведенных примеров низких женщин достаточно.
25. Самнит Стаций, оказавший большие услуги самнитянам в Союзническую войну, за выдающиеся подвиги, богатство и знатное происхождение принятый в римский сенат на 80-м году жизни и попавший в списки из-за своего богатства, предоставил свой дом народу и рабам на разграбление и отчасти даже сам выбрасывал вещи толпе. Затем он поджег опустевший и запертый дом и погиб в нем, причем огонь охватил много других зданий в городе. Капитон только приоткрывал двери дома, убивал ломившихся в дверь убийц по одному и погиб сам, когда ворвалась масса людей, причем перебил многих. Ветулин собрал большой отряд вокруг Регия как из самих проскрибированных, так и из тех, кто бежал вместе с ними, и из тех 18 городов, которые, будучи предназначены в награду солдатам, крайне возмущены были этим. С этими силами Ветулин уничтожал сновавших по стране центурионов; потом, когда более многочисленное войско было послано против него, он и тогда, не прекратив борьбы, переправился в Сицилию к Помпею, укрепившемуся в ней и принимавшему беженцев. Ветулин вел упорную борьбу, пока побежденный во многих сражениях, не отправил сына и всех остальных проскрибированных в Мессину, а сам, увидя, что корабль уже отплыл в море, бросился в гущу врагов и тут погиб в сече.
26. Назон, преданный своим вольноотпущенником, который раньше был его любовником, выхватил у одного из воинов меч и, убив одного лишь предателя, сам отдался в распоряжение убийц. Один верный господину раб усадил его на холм, а сам отправился к морю с целью нанять для него судно. Возвращаясь, он увидел, что его хозяина убивают и что тот уже испускает дух, и громко вскрикнув: "Подожди минутку, господин", он убивает центуриона, внезапно напав на него. А после этого он покончил с собою и сказал господину: "Теперь ты отомщен". Луций дал своим двум вернейшим вольноотпущенникам золото и направился к берегу моря; после того как те убежали, он вернулся и, отчаявшись в своем спасении, отдался убийцам. Лабиен, во время сулловских проскрипций многих захвативший и казнивший, теперь счел постыдным не подвергнуться с достоинством той же участи. Выйдя за ворота дома, он сел на кресло и ожидал убийц. Цестий скрывался за городом у преданных ему рабов. При виде центурионов, носившихся постоянно с оружием и головами, он не мог выдержать постоянного страха и велел рабам развести костер, чтобы они могли сказать, что хоронят якобы умершего Цестия. Едва они, обойденные таким образом Цестием, зажгли костер, как он бросился в него. Апоний, укрывшись в безопасном месте, не вынес житейских невзгод и сам отдался в руки палачей. Другой человек нарочно сидел в открытом месте, и так как убийцы не являлись, тем временем повесился.
27. Луций, зять бывшего в то время консулом Азиния Поллиона, бежал морем, но не будучи в силах перенести невзгоды бури, бросился в пучину. Цесенния, убегавшего с криком, что он не внесен в списки, но что из-за его денег на него злоумышляют, преследовавшие подвели к списку и велели прочесть собственное свое имя и в то время, как он читал, убили. Эмилий, не зная, что он попал в список, и видя, как преследуют кого-то другого, спросил преследующего центуриона, кто осужден на смерть. Центурион, узнав Эмилия, сказал: "Ты и он", и умертвил обоих. Циллон и Деций, узнав при выходе из сената, что их имена стоят в списках, растерялись и побежали через ворота, хотя еще никто их не преследовал; самое это бегство выдало их встретившимся на пути центурионам. Ицилий, тот самый, который, будучи судьей в деле Брута и Кассия (когда наблюдал за судом Цезарь с толпою солдат), в то время как остальные судьи тайно подали голоса за обвинение, один открыто положил оправдательный голос в урну, забыл о своем великодушном свободолюбии, стал под выносившееся мертвое тело вместе с несшими носилками и нес покойника. Стража у ворот, увидев, что несущих покойника одним больше, чем это было обычно, не подозревая несущих, стали осматривать носилки, не притворился ли кто мертвецом. Носильщики изобличили Ицилия как человека, не принадлежавшего к одной профессии с ними, и, убийцы, установив личность Ицилия, умертвили его.
28. Вар был выдан своим вольноотпущенником в то время, как он, бродя с одной горы на другую, попал в Минтурнские болота, где и остановился на отдых, чтобы набраться сил. В то время как жители Минтурна, разыскивая гнездо бандитов, обходили болота, закачавшаяся верхушка тростника обнаружила местопребывание Вара. Будучи схвачен, он заявил, что он — бандит и, приговоренный к смерти, не протестовал против этого. Когда же его намеревались пытать, чтобы он выдал сообщников, он не выдержал этого, как несовместимого со своим достоинством, и сказал: "Запрещаю вам, минтурнцы, меня, бывшего консула и — что для ныне властвующих важнее проскрибированного, пытать и убивать. Ибо если уже мне нельзя избежать смерти, то лучше погибнуть от руки равных мне по достоинству". В то время как минтурнцы все еще не верили и считали его рассказ вымыслом, центурион, делавший обход, узнал его и отрубил ему голову, а туловище оставил минтурнцам. Ларг был захвачен в то время, когда он скитался по полям, хотя разыскивали не его, но другого. Сжалившись над ним, когда он попал им в руки, хотя они его и не искали, они отпустили его на свободу в лес. Но преследуемый другими, он побежал к первым и сказал: "Лучше вы убейте меня, вы, сжалившиеся надо мною, чтобы вам получить награду, а не им". Так он оплатил им своею смертью за их человеколюбие.
29. Руф, имевший прекрасный дом, сдававшийся в наем, по соседству с Фульвией, женой Антония, раньше не уступал его Фульвии, желавшей купить дом, теперь же принес его ей в дар и все же подвергся проскрипции. Голову его, принесенную Антонию, последний, сказав, что она не нужна, отослал жене, которая велела выставить ее, вместо форума, перед наемным домом. Другой имел прелестную тенистую виллу, где был красивый и глубокий грот, что, вероятно, и послужило причиной того, что он подвергся проскрипции. Случайно он находился в гроте, ища прохлады от жары, и в то время как убийцы еще вдали бежали за ним, раб, направив его в угол грота, надел тунику господина и притворился, что он — хозяин и находится в страхе. И, вероятно, он был бы умерщвлен, если бы один из рабов не указал на обман. После казни господина народ не переставал выражать свое негодование перед высшими должностными лицами, пока не настоял на том, чтобы доносчик был распят, а хотевший спасти господина получил свободу. Скрывавшегося Гатерия выдал его раб; тотчас же получив свободу, он выступил покупателем при распродаже с торгов имущества убитого и жестоко издевался над его людьми. А те молча, в слезах, следовали за ним повсюду. Народ вознегодовал на это, и триумвиры его, как преступившего границы должного, снова отдали в рабство детям проскрибированного. Таковы бедствия, происшедшие с мужчинами.
