Муратберды охотно согласился я отправился к родителям невесты.

После долгих и обстоятельных приветствий с обеих сторон, Муратберды пояснил, что зашел сюда мимоходом, на пиалу чая — очень уж томила жажда.

Чай был принесен.

Муратберды, не вдаваясь особенно в дипломатию, между прочим сказал, что был бы рад, если бы уважаемый Хангелъды выдал дочь за его племянника, Джуму, младшего сына Кичи Мурадова.

— Молода она. Жалко выгонять из дома, — с наигранной печалью отвечал Хангельды, пододвигая гостю вазу со сладостями.

— А наш Джума старик, что ли? — вежливо отвечал Мурагберды. — Лично и считаю, что ранние браки прочнее поздних.

— Не знаю, что и ответить, — колебался хозяин. — Надо бы спросить согласия Эджегыз. Может, она на захочет выйти за вашего Джуму.

— Это верно, — проглотив обиду, согласился Муратберды, — неволить девушку нельзя. Но тут, по-моему, главное слово все-таки будет за вами. Хочу отметить лишь, что наш Джума — парень скромный. Не курит, не пьет. Вот скоро закончит школу механизаторов и получит хорошую профессию. Говорят, на канала бульдозеристы меньше пятисот не зарабатывают.

— Это что же получается? — почти гневно произнесла мать невесты. — Ваш Джума женится, бросит жену и — на канал? Нет, Мурагберды, такого жениха нам не надо. И невесту ему пошлите где-нибудь в другом месте…

— Почтенная Сюльгун, — спокойно, но с достоинством обратился Муратберды к матери Эджегыз, — зачем же так сразу: «В другом месте!». — Обидно даже слышать такие слова из уст серьезной и умной женщины. Честное слово, обидно! Да разве Джуме обязательно забиваться куда-нибудь в пески? Рядом с домом работы на целый век хватит! Тут главное — ваше согласие!

Судя по угощению, которое было подано гостю, и спокойному тону беседы, Муратберды заключил, что родители Эджегыз не против выдать ее за Джуму.

— Если вы не против, — сказал Муратберды, поднимаясь с ковра, — то я передам наш разговор родителям жениха. И нельзя ли, кстати, узнать о сроке, когда им можно явиться к вам?

Родители невесты недоуменно переглянулись: «Ну, в хитрец, мол, этот Муратберды! Мы еще рта не раскрыли, а он: «Когда явиться?»

Выдержав солидную паузу, Хангельды снисходительно молвил:

— Ладно. Пусть приходят в следующую пятницу.

Подошел назначенный день. Принарядившись, Кичи-ага и Амангуль отправились в дом невесты. По дороге Амангуль сказала:

— Ты смотри, старик, не проболтайся, что Джума и Эджегыз уже встречаются. Все дело погубишь…

— Уж не думаешь ли ты, что я глупее тебя? — проворчал Кичи-ага. — Следи-ка лучше за собой.

Сватов приняли радушно. Угощение было обильным. Это был добрый знак.

— Уважаем-ый Хангельды! Дорогая моя сестричка Сюльгун, — защебетала сваха нежным голоском, — Породниться с вами великая честь. Можете не сомневаться, что ваша Эджегыз будет нам дороже дочери любимой. Постараемся любить и лелеять ее, как самый нежный и дорогой цветок!

Выслушав эти слова, Сюльгун пригорюнилась в поднесла к глазам кончик цветного платка.

— Да мы с отцом только и думаем о том, — сказала она, вытирая слезы, — чтобы наша Эджегыз, ласточка наша, была счастлива, жила в достатке…

Эти слова были намеком на то, чтобы перейти к серьезному разговору о выкупе за невесту.

— Да что ты, милая, — ласково отвечала Амангуль. — Оденем ее так — все завидовать будут! А теперь скажите, сколько и какого добра вы хотите получить от нас?

Родители Эджегыз выложили все начистоту. У Кичи-ага и Амангуль не было особых возражений и, довольные, они вернулись домой.

Теперь, как говорят дипломаты, когда обе стороны пришли к обоюдному согласию, можно было и свадьбу справлять. Но тут остался нерешенным один — на первый взгляд — не очень существенный вопрос: когда?

Дело в том, что согласно древнему поверью, не каждый день и месяц лунного календаря может благоприятствовать исполнению того или иного важного дела. К тому же родители невесты оказались людьми суеверными и выбор дня свадьбы волновал их особенно. Они заранее хотели быть уверенными в том, что предстоящая свадьба — этот грандиозный семейный праздник, в котором участвуют сотни односельчан к много приезжих, — пройдет гладко, без огорчений. Поэтому решено было выбрать для свадьбы дни самые удачные или, как говорят туркмены: «Сахатлы гунь». Не менее валено, чтобы в эти дни было и благоприятное расположение небесных светил. В качестве ориентира служат Зохре[6] и самая яркая звезда нашей Галактики — Ялдырак[7]. Издревле считалось, да и до сих пор еще многие считают, что человека, который пренебрегает этим обычаем, могут постигнуть несчастье, неудача. Особенно важно его соблюдать перед тем, как отправиться в дальнюю дорогу, откочевать на новое место, поставить новую юрту, справить свадьбу, новоселье.

Но какие дни и месяцы удачные, а какие неудачные и как определить, глядя на ночное небо, какое расположение звезд будет благоприятствовать намеченному мероприятию, а какое, наоборот, повредит ему? Да и есть ли на селе люди, знающие «небесную механику»?

Оказывается, есть. Правда, их немного, но они есть.

…Мать невесты, Сюльгун-эдже, прихватив с собой шерстяной платок, отправилась к одинокой вдове Огульнабат Кандымовой, жившей в скромном глинобитном домике.

Огульнабат была женщина дородная, с лицом румяно-смуглым, еще не утратившим былой красоты. Особенно хороши были глаза: большие, черные, как миндаль, они все еще были яркими, живыми. Свои знания по астрономии и уменье разбираться в удачных днях и месяцах Огульнабат усвоила от отца, а тот — от своего, словом, это был наследственный дар, от предков. Но если бы этими же знаниями обладал мужчина, то к нему пошел бы, конечно, мужчина. Так положено по обычаю.

Усадив гостью на кошму посреди небольшой опрятной комнаты, хозяйка принесла два чайника зеленого чая, свежий чурек, сладости и сама опустилась напротив. Поправив на голове круглый, похожий на обруч, борык, Огульнабат, как старшая по возрасту, подробно расспросила гостью о здоровье, о домашних делах, хозяйстве, о самых близких членах семьи. Сюльгун, не вдаваясь в подробности, на все вопросы отвечала коротко: «Ягши», «Ганимат», «Хорошо», «Терпимо».

— А как твои дела? — спросила в свою очередь хозяйку Сюльгун. — Не скучно?

— Когда нет внуков, детей — скучновато. Когда бывают — ничего: скучать не приходится, — слегка поникнув головой, с грустью отвечала Огульнабат. — Конечно, с мужем было легче. Да ведь аллах не считается с нашей волей: взял да и призвал к себе моего Мурада раньше срока. Вот и приходится пек доживать одной. Бывает иной раз так скучно и грустно… Да некуда деваться, надо терпеть.

Рассказав о своих печалях, Огульнабат слегка посветлела лицом и низким, повеселевшим голосом спросила:

— А вы, я слышала, Эджегыз просватали? Когда же свадьба?

— Ах, милая Огульнабат! К свадьбе уже все готово. Хоть завтра можно начинать, — радостно сообщила гостья. — Да ведь разве без твоего совета начнешь? Помоги нам, соседушка, выбрать для свадьбы такие дни, чтобы все прошло как у добрых людей. А в награду возьми вот этот скромный подарочек. — И Сюльгун подвинула к хозяйке завернутый в газету платок, Огульнабат смущенно опустила глаза.

— Можно было бы и без подарка, — негромко произнесла она. — Ведь мы же — соседи…

— Ничего, милая, возьми. Я ведь от чистого сердца, — настаивала Сюльгун. — Дают — бери, бьют беги…

— Что ж… Это верно, — согласилась вдова и тут не перешла на доверительный тон: — Скажу, подруга, откровенно: для свадьбы сейчас самое время! Хлопок убран. Погода золотая. И много в этом месяце дней удачных. Надо только избегать первого и третьего числа. Это черные, дни поминок. Но они, славу аллаху, уже позади. Зато впереди почти, все до одного дня счастливые. Выбирайте, сестра, любые и справляйте веселый тон.

Свадьба Джумы была назначена на вторую половину месяца, о чем и условились между собой родителе жениха и невесты.