В беседах со многими военными советниками и афганскими офицерами они рассказывали, что отсутствие единства в НДПА отрицательно сказывается на взаимоотношениях между офицерами, членами которой они состоят.
Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА) была организована в 1965 г. В состав ее руководства вошли Н. М. Тараки и Б. Кармаль. Через год из-за возникших разногласий о тактике и членстве в партии Б. Кармаль вышел из состава ЦК и вместе с рядом своих приверженцев сформировал свою фракцию «Парчам» («Знамя»), по названию издаваемой газеты. «Парчам» объединила представителей имущих классов и слоев населения, проживающих в основном в столице и ее окрестностях. Оставшаяся часть партии, в состав которой входили в основном малообеспеченные, полупролетарские и трудовые слои общества, проживающие в провинциальных районах страны, объединились во фракцию «Хальк» («Народ»).
Существенных различий в идеологическом плане между этими фракциями не существовало. Были острые внутрипартийные противоречия. Но самым трагичным, пожалуй, были личные амбиции среди руководства НДПА.
После внесения весьма существенных поправок в программные документы фракции «Парчам» в 1977 г. произошло организационное объединение этих двух фракций. Но создать новую партию не удалось. Фактически, был образован блок двух фракций, так как зачастую обсуждение ряда вопросов проводилось не всей партией, а тайно, в своих фракциях.
В ходе Апрельской революции ее наиболее активными участниками были хальковцы, а парчамовцы оставались пассивными наблюдателями, ожидая ее исхода. Тем не менее после победы революции Б. Кармаль начал активно, хотя и скрытно, вести борьбу за захват власти.
Захватив власть, хальковцы обвинили парчамовцев в пассивности и уклонении от активной борьбы. Вслед за таким обвинением они начали старательно выкорчевывать из партии и госаппарата своих союзников. Последовали репрессии, вплоть до физического уничтожения парчамовцев, что вынудило членов этой фракции уйти в подполье и скрывать свою принадлежность к ней.
Особую остроту этот вопрос приобрел после назначения Х. Амина премьер-министром, а затем и министром обороны. Чтобы лишить фракцию «Парчам» руководства, Б. Кармаль, возглавляющий ее, назначается послом в одну из зарубежных стран.
Такое положение внутри партии не позволило ее кадрам хорошо подготовиться к реализации программных идей, а отсутствие опыта в руководстве страной приводило к серьезным ошибкам в управлении государством, левацким загибам, слепому копированию нашего опыта.
Следует отметить, что к этому времени партия еще не была до конца оформлена организационно – отсутствовали выборные органы, учет членов НДПА не велся и был целый ряд нерешенных вопросов. Все это создавало определенные трудности.
Проведение социально-экономических преобразований зачастую сопровождалось неоправданными репрессиями. Все это вместе взятое подорвало авторитет партии, порождало у значительной части населения разочарование в Апрельской революции, а потом и сопротивление. В Пакистан потянулась масса беженцев, которые в последующем составили ядро вооруженных формирований оппозиции.
Создавшаяся обстановка негативно отразилась на взаимоотношениях офицеров, которые составляли одну треть всех членов НДПА. И хотя пока до поголовного увольнения парчамовцев из армии дело не доходило (в армии имелся большой некомплект офицеров), но недоверие к ним выражалось открыто.
Такие условия создавали неуверенность у офицерского состава и отвлекали от борьбы за упрочение завоеваний революции. Правительство ДРА, по существу, контролировало только центры провинций, опираясь на стоящие там гарнизоны. Последние, в своем большинстве, выполняли охранно-оборонительные функции. В ряде уездных и даже провинциальных центров гарнизоны были блокированы мятежниками – Ургун, Асадабад, Хост.
Малочисленность отрядов мятежников, их слабая вооруженность (преимущественно карабины английского производства и пулеметы) и разобщенность не представляли той организованной силы, которая могла бы противостоять армии. Однако эти условия армией не использовались. Достаточно привести только один пример. Работая в городе Гардез (центр провинции Пактия), я был удивлен содержанием тех донесений, которые поступали отсюда в Генеральный штаб.
Город периодически обстреливался мятежниками из артиллерийских орудий. В обстреле, как правило, участвовало 2–3 орудия, а гарнизон города состоял из одной пехотной дивизии, штаба корпуса и корпусных частей.
Командование корпуса, вместо того чтобы активными действиями частей пехотной дивизии уничтожить противника, беспрерывно слало в Кабул телеграммы. В этих донесениях драматизировалась обстановка вокруг города, численность мятежников указывалась в несколько тысяч человек и ультимативно требовалось подкрепление, так как без них город будет сдан. Когда же удалось заставить пехотную дивизию перейти к активным боевым действиям, то противник в районе города был разгромлен. Его численность, по показаниям пленных, была 300–350 человек.
Аналогичные действия были характерны и для других гарнизонов. Создавалось впечатление, что регулярная армия численностью около 150 тысяч человек перешла к обороне против разобщенных и слабо вооруженных отрядов оппозиции, насчитывающих около 25 тысяч человек.
Из бесед со многими солдатами выяснилось, что они почти ничего или очень мало знают о событиях, происходящих в стране. В то же время всевозможные слухи, распростроняемые недоброжелателями, воспринимались ими за истину, ибо информация из официальных источников доходила до них с большим опозданием или не доходила вообще. Там, где отсутствует истинная информация, господствуют слухи.
Зачастую солдаты были достаточно откровенны. Так некоторые из них говорили: «После земельной реформы мы жить стали хуже. Раньше наши отцы земли не имели, но, работая у феодалов, зарабатывали на хлеб. Сейчас же и земли у них нет, и работы нет, так как землю у феодалов отобрали». На мой вопрос, почему же их отцы-бедняки не получили землю, ни один из них вразумительно не ответил.
Мне показалось, что в своих высказываниях солдаты не достаточно объективны. Ведь в стране проводилась земельная реформа, направленная на обеспечение бедняков землей, а они эту землю не берут. Тут что-то было не так. Только после беседы с губернатором города Газни я понял причины недовольства солдат.
В городе Газни дислоцировались части 14-й пехотной дивизии, в которой мы работали уже несколько дней. Командир дивизии, находившийся в хороших отношения с губернатором, предложил мне встретиться с ним и выслушать его оценку происходящих в стране событий.
Резиденция губернатора представляла собой небольшой каменный дом, огороженный глухим забором и с охраной у входа. Внутреннее убранство кабинета губернатора было весьма скромным.
Командир дивизии майор М. Джафар представил меня губернатору Абдулле Ахад Валеси, после чего, сославшись на неотложные дела, уехал.
А. А. Валеси усадил меня в видавшее виды кресло у журнального столика, а сам сел напротив. Только мы сели, как открылась дверь и вошедший слуга поставил перед нами чашки, небольшой чайник с чаем, вазочки с изюмом, орешками, сладостями. В такой обстановке началась и проходила довольно продолжительное время наша беседа.
После взаимных приветствий и выражения благодарности за предоставленную возможность встретиться Абдулла А. Валеси спросил, что мне известно о его городе. Я знал, что г. Газни является центром одноименной провинции и достаточно крупным торгово-транспортным пунктом. На этом, пожалуй, мои познания и заканчивались, поэтому я и ответил губернатору, что о городе знаю очень мало.
– Я позволю себе, – сказал губернатор, – очень кратко рассказать об истории нашего города. Он возник очень давно и уже в IX веке был столицей государства Газневидов, которое тогда включало территорию современного Афганистана, Северо-Восточного Ирана и Северной Индии. Правитель государства – султан Махмуд Газневи совершал беспрерывные походы в соседние страны и захватил Хорезм. Эти войны ослабили государство и оно было разграблено сельджуками (туркменские племена) в XI веке, после чего вскорости захирело. От прежней славы в городе сохранилась гробница Махмуда Газневи и богато орнаментированные минареты.
