— Нет-нет, это не юная проститутка. Это моя внучка, — Кэндзо громко представил им Тамако, они рассмеялись и даже освободили для них место прямо рядом с пианино. Тамако обхаживали, поили ее шампанским, предлагали изысканные закуски, которых она никогда раньше не пробовала, а также ароматно пахнущий напиток — коктейль для женщин, однако все ее собеседники были средних или преклонных лет, и это ей не слишком нравилось. Тамако подумала, что дедушка хотел похвастаться ею перед друзьями. Еще она подумала, что ее ровесники в такие места не ходят, и решила как следует насладиться атмосферой заведения, куда она вряд ли скоро попадет снова.

По заявкам гостей Янагида-сан исполнял старые джазовые композиции вроде «Sleepy Time Gal» или «All The Things You Are». Тамако тоже предложили сделать заявку, и она назвала песню «All Of Me»[22], которую помнила, поскольку та была заглавной композицией к одноименному фильму, и гости зааплодировали, одобряя ее вкус.

— Годакэн-сан, может, споешь что-нибудь, — сказал Яна-гида-сан, и дедушка с готовностью поднялся, и вот тут Тамако изумилась по-настоящему. Сидевший рядом пожилой мужчина поведал Тамако, что когда-то давно дедушка пел в этом клубе, и она окончательно перестала понимать, кто же он на самом деле.

Из-за возраста дедушке иногда не хватало дыхания, однако старая песня «You’ll Never Know»[23], которую он спел неожиданно приятным голосом, заставила заслушаться даже Тамако, уж никак не принадлежавшую к поколению любителей джаза. Но возможно, дело было просто в том, что она захмелела. Некоторые из пожилых гостей прослезились, тут и там слышалось: «Совсем как в старые времена».

Приближалось время наступления Нового года, хозяин клуба принимал заказы на тосикоси соба[24] в такой спешке, что вызвал общий смех, а Янагида-сан раздавал листы с напечатанными словами песни «Auld Lang Syne». Наконец, начался отсчет секунд, и, как только он закончился, торжественно откупорили шампанское. Все начали петь «Auld Lang Syne»[25], и у Тамако отлегло от сердца. Она знала эту песню как «Хотару-но хикари».

Тамако и Кэндзо вернулись в номер около часа ночи. Дедушка после этого снова отправился выпивать, а Тамако крепко уснула.

На следующий день, первый день нового года, Кэндзо мирно спал в номере, а Тамако гуляла по саду и играла с симпатичными мальчиками-близнецами — учениками последнего класса начальной школы, с которыми познакомилась в игровой комнате.

Они вернулись домой после полудня второго числа, а родители приехали из Кусацу на следующий день. Тамако удивилась: Тиэко было не узнать. Она была в прекрасном настроении и выглядела необыкновенно похорошевшей. Недоумевающая Тамако обратилась с вопросом к дедушке, и он, смеясь, ответил:

— Ты поймешь, когда подрастешь. Тиэко-сан скоро наверняка опять будет не в духе. Тогда я снова отправлю их путешествовать вдвоем.

Тут уже и Тамако догадалась: «Ах вот оно что. Сексуальная неудовлетворенность». Похоже, проживание подрастающей дочери в соседней комнате за тонкой перегородкой изрядно осложняло супружескую жизнь родителей.

С наступлением третьего триместра от хулиганства в школе почти не осталось и следа. Среди учеников, конечно, все так же попадались бунтари и буяны, но это были одиночки, не имеющие отношения к существовавшим до этого компаниям школьных хулиганов.

Хироси решил пойти учиться в ремесленную старшую школу. Похоже, он собирался продолжить дело отца. Его дружба с Тамако становилась все более крепкой, и Матико, видимо, не желая им мешать, перестала возвращаться из школы вместе с ними. Над ней больше не издевались, и у нее появились новые друзья.

Хироси знал одного из членов банды, скупавшей земельные участки. Его звали Мацунага. Это был тот самый невысокий смуглый парень. Когда Мацунага учился в средней школе, он подрабатывал в «Рекламной конторе Токунага» и с тех пор приятельствовал с Хироси. Он и теперь иногда заходил в контору и разговаривал с Хироси, ну а Хироси время от времени передавал Тамако то, что узнавал о делах банды от своего приятеля.

Так Тамако узнала, что преступная группа называется Кикути-гуми [26]. Предводитель группы Годзо Кикути раньше сотрудничал с якудза, работая в токийском агентстве недвижимости, а с тех пор как это агентство поручило ему скупку земельных участков в этом городе, он устроил свой штаб в помещении у станции, позади зала патинко, и назвал свою группу Кикути-гуми. Всего в банде восемь человек, почти всех он привез с собой из Токио, лишь двое-трое — из местных.

Кикути-гуми занимается не только скупкой участков, но и собирает дань с заведений, расположенных за станцией, — что-то вроде принудительной страховки. В эти заведения, зачастую ведущие сомнительную деятельность (типа «Голгофы», где работает мать Томоми), нередко наведываются всякие проходимцы, и, если там случаются какие-нибудь конфликты, Кикути-гуми посылает своих людей на место происшествия наводить порядок. Поначалу они еще гоняли бездомных, прибывавших в район из центра города и собиравшихся у станции, за что хозяева ресторанов и баров были им очень благодарны.

Конечно, есть и такие места, которые упрямо не платят дань, как, например, бар «Жасмин», куда часто ходит Кэндзо. Там нет девушек для развлечения гостей, и бармен обслуживает посетителей сам. Как раз сейчас между такими заведениями и Кикути-гуми отношения изрядно обострились.

Годзо Кикути около шестидесяти лет, и в доме недалеко от штаба живет его постоянно болеющая жена, на несколько лет старше него. Годзо заботится о жене, но в открытую встречается с молодыми любовницами. Одно время он снимал квартиру у станции для овдовевшей тридцатилетней женщины Каё Сугита. Красавица Каё оказалась изменницей: оставаясь любовницей Годзо, она сошлась с ассистентом из Медицинского университета. Этим двоим довольно долго удавалось хранить свою связь в тайне, но однажды Годзо, случайно проезжавший мимо вместе со своими подручными, увидел, как они вместе выходили из придорожного мотеля. Сказав подручным: «Ждите меня здесь», Годзо вышел из машины и преградил парочке путь. Несмотря на то, что дело происходило на глазах у множества людей, он молча схватил Каё за волосы, прижал лбом к грубо покрашенной бетонной стене мотеля и протащил так несколько метров. Каё дико вопила, ее лицо и одежда были залиты кровью. Потом Годзо схватил Каё за шиворот и подтащил к застывшему на месте университетскому ассистенту. У того от страха подкосились ноги, а Годзо толкнул Каё на него. Мацунага, знакомый Хироси, видел все это своими глазами. Лицо Каё с разбитым лбом и расплющенным носом было настолько обезображено, что на него невозможно было смотреть.

Тамако представила себе эту картину и внутренне содрогнулась. Что же будет, если этот свирепый монстр заявится прямо к ним домой? Хироси слышал от Мацунага о том, что Кикути-гуми собирается заставить семью Годай продать свой дом, но просить у Мацунага, который был мелкой сошкой, заступничества было бесполезно, поэтому Хироси ничего ему не говорил.

Бар «Жасмин», куда почти каждый день захаживает дедушка Тамако, открыл — в основном, для собственного удовольствия — после выхода на пенсию человек по имени Накафудзи, бывший сотрудник фирмы Кэндзо. Основное достоинство бара — особая атмосфера изысканности и утонченности, поэтому среди его посетителей много служащих, которые работают в Токио и, выйдя со станции, заходят пропустить стаканчик-другой, так что бар процветает. С тех пор, как Накафудзи умер, барменом работает его сын Синъити. Когда Синъити был старшеклассником, он связался с компанией байкеров, и Кэндзо, по просьбе его отца, позаботился о том, чтобы парень взялся за ум. Тамако слышала от дедушки эту историю, но, разумеется, ничего не знала о том, что у Синъити возникли серьезные проблемы с Кикути-гуми. Теперь, узнав об этом, она разволновалась, не придется ли дедушке рано или поздно ввязаться в эти разборки.